Эрин Пицци - Плавать с дельфинами
Пандора открыла дверь шкафа, чтобы повесить туда несколько привезенных с собой вещей. В шкафу плотными рядами, все в оборках и шелковом шитье, висели безупречно чистые девичьи платья. Кое-как она пристроила рядом и свою одежду — летнее коричневое и яркое коктейльное платья. Третье — розовое — Пандора положила на стул у кровати, извинившись перед куклами и отодвинув их в сторону. «Большинство маленьких девочек, — думала она, — сделаны из сахара и перца. Может быть, если бы и у меня была такая комната, я бы не наделала в жизни столько глупостей».
Принимая душ в розовой, немного обшарпанной ванной, Пандора размышляла о своей матери. «Ясно, почему она не могла любить меня, ведь ее саму никто не любил в детстве: Бог свидетель, папа пытался сделать это, но и он требовал ответных чувств, которые она не в состоянии была испытывать. А вот Рут смогла. Мне и самой, — признала Пандора, — потребовалось тридцать семь лет, чтобы понять, что моя мать тоже человек».
На этой мысли она выключила душ и ступила на розово-зеленый толстый ковер. Ванная внушала слабое чувство клаустрофобии после месяцев на открытом всем ветрам острове, но Пандора не могла не признать очевидного ее удобства и уюта. Как бы она хотела, чтобы Бен был сейчас вместе в ней. Уж они повалялись бы на этом толстом ковре.
Внизу раздался новый взрыв голосов, оповестивший о прибытии очередных гостей. Пандора поспешила в спальню, завернувшись в мягкий розовый халат. Она надела платье и сандалии. Обувь показалась немного непривычной.
Большая часть новой семьи Фрэнка уже собралась на заднем дворе дома. Пандора сразу узнала обеих дочерей Рут. Они были очень похожи друг на друга, их можно было даже принять за близнецов.
— Я — Дебби, а это — Дорин, — сказала Дебби, явно более бойкая из сестер. Вокруг сновали дети, среди которых не было ни одного старше семи лет. Они буквально рвали все, что их окружало, в клочья. Двое молодых мужчин стояли у барбекю и беседовали с Фрэнком, который выглядел совершенно раскованным. Именно ему, очевидно, поручили обеспечить приглашенных жареным мясом. Рут то вбегала в дом, то выскакивала во двор, безуспешно пытаясь призвать детей к порядку. Те же не обращали на нее никакого внимания, словно им была дана полная свобода кусаться, драться руками и ногами, орать и огрызаться. Обе молодые мамаши неподвижно стояли с выражениями глуповатой материнской любви на лицах и равнодушно взирали на создаваемую детьми кутерьму и на то, какой вред они наносили саду.
— Пандора, милая — долетел певучий голос Рут с кухни, — не могла бы ты мне тут помочь. Девочки накрывают на стол.
Пандора вошла на кухню. Она сразу поняла, что от нее ждут какой-то оценки представшего перед ее глазами зрелища. Единственное, что пришло ей на ум, было:
— О, у вас просто замечательная кухня, Рут.
— Да, это так, Пандора. Ее оборудовал для меня Фрэнк. Он этим занимается по вечерам. Направляется в свой маленький рабочий сарайчик в углу двора, сидит и мастерит там всякие вещицы для моего дома и для моих дочек. Что бы им ни потребовалось, они все заказывают у него. Их-то мужья не умеют мастерить, что и говорить — другое поколение! На-ка, я дам тебе сыра, а ты потри его чуточку на крекеры. — Рут помолчала, изучая Пандору. — Знаешь, ты не совсем такая, как я себе представляла. Фрэнк тебя всегда описывал застенчивой тощей девочкой.
Пандора улыбнулась. Интересно, что сказала бы Рут, узнав, что она спала в пещере сновидений на далеком острове, куда приплывает большая черепаха, чтобы в песнях своих рассказать людям об их будущем?
— Ну, ведь ты… ведь ты… э-э… — Рут смолкла в смущении.
— Не смущайтесь. Все это я уже прошла, теперь я — другая. — Предлагая Рут сменить тему разговора, Пандора продолжила: — Вы очень много хорошего сделали для папы, знаете. Он выглядит совершенно счастливым.
Рут вынула руки из мойки и улыбнулась.
— Что ж, он был таким задерганным, когда мы впервые встретились. Ведь твоя мать здорово пила, — Рут предупредительно подняла вверх ладонь. — Я никого не критикую. Не люблю этого. Просто Фрэнку нужен был настоящий дом, жена, к которой можно было бы приходить с работы, и которая могла бы приготовить хороший обед.
Пандора кивнула.
— Возможно, вы правы, — сказала она. — Большинство мужчин хотят именно этого, Рут. Но что тогда делать с женщинами, которые не желают строить свою жизнь вокруг какого-нибудь мужчины и его потребностей? Что с ними-то делать?
— Ну, — голос Рут стал резче, — эти женщины, наверное, вынуждены быть очень одинокими. Ведь семья — это все.
— Я тоже думаю, что семья — это все, — согласилась Пандора и не торопясь продолжила: — Но неужели в ее основе должна быть лишь исключительно материнская забота?
Рут просияла.
— А как же, дорогая! Ты совершенно права. Я все вложила во Фрэнка и девочек, и вот теперь, годы спустя, все возвращается ко мне сторицей.
«Как же это, интересно? Сыром на крекерах и такими вот сборищами дважды в год?» — подумала с цинизмом Пандора.
— Своих девочек я с малых лет учила быть домохозяйками. А ты умеешь готовить?
Пандора кивнула.
— Конечно, но сейчас я это делаю только тогда, когда хочу. Если не хочу, не готовлю. Будучи замужем, я только и делала, что готовила. Но, прилетев на остров, я дала себе два обещания. Первое — никогда не признаваться, что умею готовить. Второе — никогда не признаваться, что умею печатать.
— А ты случайно не из этих, не из феминисток? — смеясь, спросила Рут.
— Нет, я не принадлежу ни к одному из подобных движений. Я просто хочу быть человеком с собственным мнением, на которое имею право. Я хочу быть человеком самим по себе, Рут, а не частью кого-то там. Я слишком долго была такой частью. — Она поняла, что зашла уже слишком далеко и что бы там ни считала, она не имеет права критиковать то, как живет Рут. — Как бы то ни было, — поспешила признать Пандора, — вы прекрасно ведете хозяйство, дом, и я так рада, что вы вышли замуж за папу.
Крекеры с сыром, сделанные Пандорой, прошли на «ура». Да и вообще обед превратился в целое событие. Мужчины нестерпимо долго группировались вокруг жаровни, а затем принесли к столу огромные Т-образные стейки, облитые соусом барбекю. Дорин установила на самое видное место бадью с салатом, обильно сдобренным экзотическими приправами, а Дебби на десерт подала меренги с кремом. Дети ели до отвала, переговаривались с полными ртами, продолжая орать и визжать. Взрослые опять их не замечали и вели застольную беседу. Рут все сновала с кухни и на кухню, как игрушка «йо-йо». Дорин и Дебби едва за ней поспевали. Пандора со своего места иногда неуверенно предлагала услуги, но женщины-командирши только отмахивались от нее.
