Кэтрин Стоун - Близнецы
– Думаешь, ей что-то известно?
– Не знаю. Она не хочет ни с кем говорить, кроме тебя. Ник поморщился: это был еще один из многочисленных недостатков публичного заявления о том, что именно он занимается расследованием дела Манхэттенского Потрошителя.
– Где она?
– Сидит за столом Ларри.
Ник поднялся и посмотрел через пуленепробиваемое зеркальное стекло на служебное помещение за его кабинетом. Все, что ему удалось разглядеть, – это ее нежные темно-каштановые кудри; по наклону головы было похоже, что она о чем-то думала.
Ник улыбнулся. Это Брук с неожиданным визитом. Может быть, ей захотелось поговорить с ним о приговоре Джеффри Мартину. Нику только что стало известно об этом; но он мог бы сделать вид, что еще ничего не знает о нем.
– Я встречусь с ней.
Улыбка Ника испарилась, когда он приблизился к женщине. Клубы темного табачного дыма витали над ее каштановыми волосами, а ее одежда была простой, в темно-коричневых тонах. Это была не Брук.
Ник остановился в нескольких шагах от нее.
– Здравствуйте. Я лейтенант Эйдриан.
Посетительница медленно повернула голову. У Ника перехватило дыхание, когда она посмотрела на него темно-синими глазами. У нее были глаза Брук, лицо Брук. Ник думал: «Она портрет Брук, только постаревшей, изможденной. Когда-то эта женщина была красивой; когда-то она была очень похожа на сегодняшнюю Брук. Кто она?»
Незнакомка поднялась, переложила сигарету из правой руки в левую и протянула Нику слегка дрожащую правую руку.
– Лейтенант Эйдриан, – ее голос оказался звучным и глубоким, – я знаю, кто он. Мне необходима ваша защита.
Ник кивнул и жестом указал на свой кабинет за пуленепробиваемым и звуконепроницаемым стеклом. Он подождал, пока она возьмет свою сумочку и тетрадь в темно-синем кожаном переплете. Ее сумочка была старенькой – как и она сама, – но тетрадь в кожаном переплете была новой, дорогой и элегантной. Ник не знал, кто эта женщина, но интуиция подсказывала ему, что у нее есть ключ к разгадке тайны Манхэттенского Потрошителя.
Его испугал до смерти тот факт, что она так сильно похожа на Брук…
Женщина молчала до тех пор, пока они не вошли в его кабинет и пока он не закрыл за собой дверь. Потом она назвала ему свое имя.
– Вы его… – спросил Ник, в то время как мысли вихрем кружились у него в голове. «О Господи…»
– Я его жена. Я не такая старая, какой выгляжу, – грустно улыбнулась она. У нее была красивая улыбка, улыбка Брук.
– Почему вы думаете, что это он?
– Я не думаю, я знаю. – Она помолчала и полезла в свою сумочку.
«За еще одной сигаретой? – нетерпеливо размышлял Ник. – Расскажи мне. Если это правда, то мне нужно действовать сейчас же».
Но она вытащила из сумочки не сигарету, а оселок.
– Я не нашла ножа и не нашла пятен крови на одежде, но зато обнаружила вот это.
Ник взял оселок. Даже если на нем и были следы крови, то это ничего не доказывало. Ему необходимо больше фактов. Ник даже не знал наверняка, была ли эта странная женщина с очаровательным лицом именно той, кем ему представилась.
Словно прочитав мысли Ника, она протянула ему фотографию. Это была их свадебная фотография – невеста молодая и красивая, с сияющими радостью темно-синими глазами, и она действительно была копией Брук.
– Что еще? – промолвил Ник. Ему нужно нечто большее, доказательства на основании закона. Он едва сдерживался – ему хотелось немедленно отдать приказ о его аресте; будь прокляты все эти доказательства!
– Его дневник. – Она протянула Нику тетрадку. – Он был заперт в письменном столе в его кабинете, как и оселок, – но я сломала замок. Это на законных основаниях, это допустимо. Ведь это и мой дом тоже. Когда-то я была адвокатом…
До Ника долетали ее слова, словно в тумане. Он открыл первую страницу дневника и прочитал вступление:
Так много крови – слишком много. В следующий раз грязи будет меньше. В следующий раз? Конечно!
Ник лихорадочно думал: «Много очевидного, но доказательств нет. А что, если эта женщина, – Нику хотелось ей верить, потому что она была похожа на Брук, – окажется сумасшедшей? Эта женщина действительно выглядела немного странной. А что, если она пытается просто сфабриковать улики против собственного мужа?»
Нику было необходимо исследование идентичности почерка в дневнике, а еще ему нужно получить разрешение на установление слежки. На это потребуется время, и если эта женщина говорит правду, – если это он сумасшедший, а она в здравом уме, – тогда Нику нельзя терять ни минуты.
– Почему вы взломали его письменный стол? – «Что заставило вас подозревать собственного мужа в таком омерзительном преступлении?»
– Я видела по телевизору Брук Чандлер сегодня утром. У нее брали интервью, когда она вчера выходила из здания суда. Когда-то я выглядела так же, как она. Я была умной, привлекательной, красивой, как она. И он отчаянно хотел меня. – Она вздохнула, и ее синие глаза затуманились. Когда она снова заговорила, ее голос был тихим и слегка хрипловатым. – Он хотел меня так сильно, что убил мою соседку по комнате.
– Что?
– Я не знала об этом, пока не прочитала этот дневник сегодня. Думаю, на протяжении всех этих лет я размышляла над этим. Мы познакомились в Принстоне. Он был одержим мыслями обо мне. Но он скрывал свою одержимость под маской очарования и самоуверенности. Мне льстило его внимание, но я была счастлива и довольна своей жизнью, строила планы насчет карьеры в юриспруденции. Мне он нравился, но я не нуждалась в нем. – Женщина замолчала. Ее темно-синие глаза прищурились, когда ужасное далекое воспоминание живо предстало перед ее глазами. – И тогда он сделал так, чтобы я стала в нем нуждаться.
– Как?
– Моя соседка по комнате была убита. Ее изнасиловали и закололи ножом. Это произошло в комнате, где мы жили. Именно я обнаружила ее… – У женщины перехватило дыхание. Она сделала глубокий вдох. – После случившегося я чувствовала себя опустошенной, а он оставался сильным, оказывал мне поддержку. Он убедил меня – и я поверила в это, – что я нуждаюсь в нем.
– А теперь?
– Теперь у меня ничего не осталось. Потихоньку он забрал у меня все. Я была хорошим адвокатом, и это очень сильно пугало его. Он убедил меня – он может быть очень настойчивым, – что хорошая жена не должна работать. Раньше я была очень близка со своей семьей, но он вбил между нами клин. Он лишал меня потихоньку всего, до тех пор, пока не взял надо мной полный контроль. Почти полный. – Она криво улыбнулась. – При любой возможности я стараюсь сбежать – провожу месяц или два в санатории. Это очень злит его, он чувствует себя покинутым.
