Сон и явь. Перепутье - Брук Лин

Он подходит ко мне и нежно берёт меня двумя пальцами за подбородок.

— Меня это сводит с ума, — произносит, не сводя взгляд с моих глаз.

— Как такого мужчину, как ты, может сводить с ума открытая книга? Мне казалось, творческим людям нравится что-то посложнее.

— А кто тебе сказал, что ты открытая книга? — вскидывает бровь от удивления.

— Ты ведь сам попросил меня не быть откровенной.

— Быть откровенной не равно быть доступной и понятной. И если уж ты открытая книга, то написана на языке, доступном не каждому.

У меня спирает дыхание от его слов, от его взгляда, от прикосновения его пальцев на коже. Я вновь ощутила то прекрасное чувство своей особенности, которое он дарил мне во сне.

— Поцелуй меня, — произношу я шёпотом и до конца не осознаю, что прошу об этом вслух.

Уголки его губ растягиваются в лёгкой улыбке и, притянув к себе, он заключает меня в поцелуе. Поцелуй случается коротким, нежным, но таким опьяняющим мой разум. Я с трудом отстраняюсь от него, поймав на доли секунд здравый смысл.

— Что я делаю? — отчаянно спрашиваю я, понимая, какие безрассудные поступки совершаю. — Мы должны быть друзьям.

— Кому должны и для чего? — шепчет, слегка касаясь губами моих губ.

Эти прикосновения как афродизиак действуют на меня. Меня всё сильнее тянет к нему.

— Или всё идёт не по твоему сценарию? — продолжает он.

— Моему сценарию? — переспрашиваю, удивившись.

— Ждёшь, что всё будет, как во сне, в котором якобы мы были друзьями? — ухмыляется, продолжая издевательски касаться губами моих губ.

— Почему же якобы?

— Я вчера сказал почему. Ни за что не поверю, что я мирился с такой ролью, — и не дав мне больше ничего сказать, вновь целует меня, растворив остатки рассудка в моей голове.

Я с трудом держусь на ногах. Обвиваю его шею руками, чтобы не упасть, и не могу до конца поверить, что происходящее — реальность. Я будто никогда раньше не целовалась. Всё словно в первый раз, и я, познав этот сладкий привкус, больше не хочу ничего, кроме его губ.

Нас прерывает звонок на его телефон. Мы нехотя отрываемся друг от друга. И воспользовавшись моментом, я иду к морю, чтобы привести свои мысли в порядок и попробовать взять себя в руки. Я снимаю кеды и босыми ногами подхожу к воде в ожидании, когда легкая волна коснётся моих ступней.

Я слышу, как Итан говорит кому-то, что он сегодня занят и не сможет приехать на работу, и пару минут даёт распоряжения на день, а после подходит ко мне сзади.

— Искупаемся? — спрашивает он на ухо.

— Предупредил бы. Я без купальника, — с сожалением говорю я.

Он берёт лямку платья и спускает её по плечу. На мгновенье мои мысли начинают рисовать откровенные сцены с ним, и по телу пробегают мурашки. Я вздрагиваю от собственных мыслей и встряхиваю их с себя. Итан, видимо поняв, что под платьем нет бюстгальтера, возвращает лямку на место и целует меня в плечо.

— Могу дать свою футболку, если не хочешь, чтобы платье не намокло, — предлагает он.

Я принимаю его предложение, и он отдаёт мне свою футболку, оголив свой торс. Опять в голове пробегают грязные мысли, и я начинаю зло на них реагировать. Они слишком пугают меня.

Попросив его отвернуться, я быстро переодеваюсь, а после разрешаю ему вновь провернуться ко мне. Он оценивающе проходится взглядом от щиколоток до бёдер, и я начинаю смущаться от его изучающего взгляда.

Мы входим в воду, первое время просто плавая до буйков и обратно, то на перегонки, то просто ради удовольствия. А потом начинаем сходить с ума в объятиях друг друга и поцелуях. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему я позволяю всему этому происходить. Я ведь даже не знаю его намерений. Неужели, я настолько по нему истосковалась, что готова рискнуть всем, лишь бы наслаждаться им здесь и сейчас? Это мысль заставляет моё сознание злиться на моё безвольное сердце.

Мне не хватает воздуха, не хватает Итана, не хватает его касаний и поцелуев. Мне словно необходима тройная доза, чтобы успокоить ломку.

С трудом я заставляю себя оторваться от него и пойти на берег, чтобы привести мысли в порядок. И когда я оказываюсь на берегу и хочу переодеться, он останавливает меня и притягивает к себе. Его рука скользит по спине и замирает на талии.

— Расскажи мне про нас, — просит он неожиданно.

— Что мне рассказать?

— Кем на самом деле мы были друг другу?

— Тебе это и в правду интересно? — с удивлением смотрю на него.

— Раз я спрашиваю, значит интересно, — он садится на песок и протягивает мне руку, приглашая присесть рядом.

Я с радостью принимаю его предложение, так как ноги стали совсем ватные. И оказавшись у него под боком, я отвечаю:

— Мы с тобой держали дистанцию. Ты тонко чувствовал моё состояние и никогда не давил на меня.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я ведь не знала правду про Лукаса, и продолжала любить и хранить ему верность.

— Ты два года хранила ему верность? — удивлённо смотрит на меня, вырисовывая пальцем рисунок на песке.

— Да. Не могла иначе. Мне казалось это естественным, ведь мы были обручены.

— Ты удивительная, — касается моих волос и аккуратно поправляет их.

Видимо обезобразились в воде.

— Я самая обыкновенная.

— Ты не убедишь меня в обратном.

Он напоминает мне, что я должна была ему рассказать про нас, и я сдаюсь, рассказав обо всём. Всё так, как было. Про каждую нашу встречу, про все его поступки и слова, что отпечатались у меня на сердце. А он внимательно слушает, словно проживая со мной каждое событие. И мне хочется обнять его за это принятие и понятие меня.

— Получается, мы не успели насладиться друг другом? — подытоживает он, когда я заканчиваю свой рассказ.

— Почему? Мы много времени проводили вместе.

— Ты