Расплата (СИ) - Константа Яна

Ясное небо вдруг потемнело. Филипп из последних сил приоткрыл глаза, желая видеть, как гром небесный разразит его, нераскаянного грешника… Но нет, все так же небо чисто, все так же солнце светит — всего лишь тень склонившегося над ним бывшего друга.

— Адриан, — почти беззвучно дрогнули его губы, выпуская струйку крови.

Но маркиз не радуется его смерти. Он с тоской смотрит на Филиппа, а видит картину, которую до смерти помнить будет: как умирала Полина на его руках, а из разбитых губ ее вот так же текла кровь.

— Ты сам виноват, Филипп, — не нашлось у Адриана больше слов для друга, пусть и бывшего.

— Я знаю. Прости меня…

Простить? А за что именно? За его приказ убить вместе с Кристиной и наследником простить? Или за убийство беременной его жены? Или быть может, простить за жизнь свою испоганенную? За то, что вытравил все живое, что было когда-то, и заставил убивать все вокруг, что чуть светлее и чище венценосного создания?

— Не простишь, — скривились тонкие губы, задрожав в предсмертной агонии. — Знаю…

— Бог тебе судья, Филипп.

— Меня к нему не пустят. Адриан… Не хороните только меня с чужими. Закопайте меня рядом с Гердой… Пожалуйста. Не откажите…

Адриан и не сразу-то понял, что «чужие» — это родная мать и тот, кто дал ему право носить свою фамилию. А когда понял, кивнул — что ж, он передаст Этьену последнюю просьбу умирающего.

Филипп закрыл глаза. Теперь уже навсегда.

Глава 72

— Ну как ты?

Этьен вернулся в спальню с кружкой горячего успокоительного отвара для Кристины.

— Все в порядке.

Да нет, не в порядке — видит же! Руки до сих пор трясутся, глаза испуганно по сторонам озираются — будто бы боится, что все ей показалось, и Филипп, живой и невредимый, все еще рыщет по свету, мечтая их убить.

— Иди-ка сюда, — Этьен уселся на диван, усадил Кристину к себе на колени и протянул кружку. — Пей. Милош уверяет, что здесь самые полезные травки.

Самые полезные и самые вкусные! Уже все наслышаны, как сегодня она спасла наследника и волей случая перевела стрелки риантийских часов на четыре с лишним года вперед. А потому, едва Этьен с Кристиной вернулись домой, Милош подсуетился и собственноручно приготовил ароматное успокаивающее снадобье для спасительницы. Кристина пригубила ароматный напиток и с благодарностью посмотрела на Этьена.

— Ты сердишься на меня? — вдруг тихо спросила она.

— За что?

— За нож.

— Конечно, сержусь! — улыбка на лице наследника сменилась недовольством. — Амазонка, твою ж мать! Договорились же, никаких…

— Ножей в постели! — согласилась девушка и тут же добавила с лукавой улыбкой: — Об остальном мы не договаривались.

— Кристина!

— Не сердись. Просто я чувствовала, что он не угомонится, пока нас не найдет.

Этьен тоже это знал. И как ни крути, но именно она, его хрупкая девочка, сегодня спасла их обоих.

— Спасибо тебе. Если б не ты, неизвестно, чем бы все это сегодня закончилось, — сдался Этьен, обнимая Кристину. — Но давай договоримся…

— Я больше не буду. Честно! Больше никаких ножей, обещаю! — улыбнулась Кристина. — Расскажешь, что вы там решили в своем каминном зале? Я все-таки тоже твой народ, и Ваши решения, Ваше Высочество, меня тоже касаются.

— Да ничего особенного мы не решали. Морис через два часа выезжает в столицу — повезет Филиппа, ну и проложит нам дорожку — сама понимаешь, страна осталась без короля, и пока не началась смута, нужно возвращаться и брать все в свои руки.

— Когда нужно ехать?

— Мы поедем завтра утром. Так что, милая моя, осталась у нас с тобой всего одна ночь здесь.

— Ммм, — протянула Кристина и с улыбкой обняла Этьена. — И что мы будем делать?

— Нет, совсем не то, о чем ты подумала, — рассмеялся он ей в ответ. — То есть, и «то», конечно, тоже, но у нас с тобой есть еще одно очень важное дело.

— Какое же?

— А ты не догадываешься?

Он улыбался и пытался быть беззаботным, но от Кристины не скрылось, как напрягся он, подводя осторожно к теме, на которую она совсем не готова сейчас говорить. Она догадывается, к чему он клонит, и это значит, ей сейчас придется приложить немало усилий, чтобы убедить упрямца в спешности и глупости этой задумки.

— Не догадываюсь, — проговорила девушка и все же напряглась.

— Врушка. Кристина, мы должны сегодня обвенчаться. Времени у нас больше нет, венчание должно состояться до коронации — сделать это потом действительно будет крайне сложно.

— Этьен, послушай…

— Кристина, я не буду ничего слушать. Мы все уже обсудили. В столицу я вернусь со своей женой.

— Да пойми же, упрямец, это невозможно! Женщина с моей репутацией не может быть женой короля! Я очень ценю твое отношение ко мне, но ты же должен понимать, такая женщина как я — это… это позор для любой семьи. И уж тем более, это неприемлемо для семьи королевской. Ты же, надеюсь, не разделяешь извращенных взглядов Филиппа?

— Никто ничего не узнает.

— Об этом уже знают все служители во Дворце. Об этом знаю я, об этом знаешь ты. Я уже не говорю об Адриане, Милоше и прочих.

— Здесь все прекрасно знают, почему ты там оказалась, остальных же я заставлю замолчать — это не повод нам отказываться друг от друга.

— Твой отец не благословил бы наш союз.

— Он уже благословил. И перед смертью как раз сказал мне, чтоб женился я, пока не король, на той, которую встречу и полюблю. Я полюбил. И теперь намерен прислушаться к мудрому совету.

— Этьен!

— Все, моя хорошая. Ты уже дала мне согласие.

— Я надеялась, что ты одумаешься еще!

— Зря надеялась. Амазонка, заканчивай спорить. Я тебя все равно не отпущу…

— Это безумие.

— Твои поступки порой куда безумней.

— Ты будешь жалеть потом…

Тишина в ответ и немой укор в глазах наследника. Для себя он давно уже все решил.

— Этьен, когда-нибудь я надоем тебе, — тихо проговорила Кристина, так и не дождавшись ответа. –Ты вспомнишь все, что со мной сделали, и я стану тебе противна. Ты заведешь себе любовницу, а я… я этого просто не переживу. Я с ума сойду.

— Радость моя, я очень рад, что ты заговорила, но мне очень не нравятся глупости, которые ты сейчас говоришь. Ну какие еще «любовницы»? Какие «надоем»? Кристина, ты всегда будешь единственной моей женщиной, единственной моей женой и единственной матерью моих детей.

И вдруг Кристина замолчала. Если до этого она пыталась как-то улыбаться, спорить, возмущаться, то сейчас она просто молчала, но это не было молчанием согласия. Что-то терзало ее, что-то болью отозвалось в его словах…

— Ты что, не хочешь от меня детей? — нахмурился Этьен.

— Глупый. Очень хочу, — тихо ответила Кристина и отвела взгляд в сторону — говорить на эту тему нелегко, особенно, глядя в глаза любящему тебя человеку.

— Тогда что?

— Если я не смогу?

— Почему?

— Ну ты же понимаешь, что со мной делали… Этьен, каждый раз после…

Как же тяжело говорить, возвращаться к этим ранам… Кристина замолчала, а он почувствовал, как содрогнулась она, вспоминая тот кошмарный месяц рядом с Филиппом.

— Меня заставляли пить какую-то гадость… Чтобы не забеременела, — Кристина отвернулась и смахнула скатившуюся по щеке слезу. — Этьен, скорее всего, я не могу теперь иметь детей.

Выпалила как на духу и даже попыталась соскочить с колен наследника, чтобы опять сбежать или хотя бы спрятаться от этих внимательных, с теплотой взирающих на нее глаз. И она бы сбежала — обязательно сбежала бы! — если бы Этьен не успел перехватить ее и прижать к себе.

— Кристина, успокойся, пожалуйста, — прошептал он, обнимая свою девочку, — успокойся, слышишь? Ты можешь иметь детей.

— Этьен, прекрати! Не надо меня успокаивать! Ты же должен понимать, что это серьезное препятствие! Очень серьезное!

— Кристина, ты можешь иметь детей, — повторил Этьен. — Адриан мне все давно уже рассказал. Тебе давали травы — если б ты забеременела, ты бы потеряла плод. У них недолгое действие, и поэтому давали их тебе каждый раз. Но они не настолько ядовиты, чтобы лишить тебя возможности иметь детей.