Ева Модиньяни - Корсар и роза
— Мой муж знает, что ты «обессмертил» мое имя в своей торговой марке? — спросила Лена.
— Не просто знает, мне кажется, он был страшно польщен, — сказал Антонио.
— Ты никогда мне раньше об этом не говорил, — удивилась она.
— Я тебе много чего не говорил. Например, о том, что в значительной мере обязан именно ему своим успехом, — принялся рассказывать Тоньино. — Когда я приехал в Штаты, мне пришел на помощь его друг, старый нотариус Беллерио. Моя мать умерла у него в доме, пока я работал в Канаде. А когда я вернулся в Италию, в сорок восьмом, твой муж меня познакомил с нужными людьми и помог открыть собственное дело.
— Спартак все это сделал для тебя? — Лена не верила своим ушам.
— Ты и вправду этого не знала?
— Тоньино, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна за то, что ты мне все это рассказал. Честно говоря, в последнее время я на Спартака немного сердита, — призналась Лена.
— Такой уж он человек. Умеет наживать себе врагов. Но мне кажется, я его понял. Его обуревает жажда обладания. Это демон, не дающий ему покоя. Он скупил бы весь мир, если бы мог. Он, как ребенок, хватается за все, на что падает его взгляд.
— Это касается и женщин, — едва слышно прошептала Лена.
— Он хочет обеспечить себе бессмертие. Это действительно так, можешь мне поверить. «Что куплено, то нажито»: Спартак всегда так говорит.
Они долго говорили о Спартаке. За один вечер, проведенный в обществе Антонио, Лена больше узнала и поняла о своем втором муже, чем за все годы совместной жизни с ним. Теперь она решила, что готова вернуться домой и простить его.
Глава 9
Лена познакомилась с Джулиано в аптечном магазинчике в Котиньоле.
Финни заболела, и врач прописал ей кое-какие лекарства. Лена положила рецепт на прилавок и несколько раз позвонила в колокольчик, потому что в лавке никого не было. Ей нравилась обстановка старой аптеки, почти не изменившаяся за долгие годы: старинные полки резного дуба с высеченными на торцах латинскими надписями, большие разноцветные керамические банки, издавна красовавшиеся поверх аптечных шкафов. Одна и та же семья владела аптекой на протяжении нескольких поколений. Доктор Альчиде Серандреи, заправлявший ею в настоящее время, был старомодным аптекарем. В своей лаборатории он готовил настойки, отвары, сыворотки, мази и пилюли, используя не только знания, усвоенные в университете Павии, но и уроки, полученные от отца и деда. Альчиде был членом большой семьи. По традиции женщины в этой семье выходили замуж за врачей, а мужчины становились фармацевтами и открывали аптеки в разных городах Романьи. У самого Альчиде было семеро детей. Все его сыновья, разумеется, учились в Павии, на факультете фармакологии.
На звонок вышел молодой человек несколько рассеянного вида с книжкой в руках.
— Что угодно синьоре? — осведомился он с профессиональной деловитостью, но почти тотчас же узнал Лену и приветливо улыбнулся ей.
— А доктора нет? — спросила она.
— Папа сегодня с утра уехал в Равенну, — пояснил юноша. — Меня зовут Джулиано, самый младший сын, — шутливо представился он. — А вы — синьора Рангони. Я вас знаю.
— Правда? Не припомню, чтоб я когда-нибудь тебя видела до сегодняшнего дня, — удивилась Лена.
У нее была фотографическая память на лица.
— А я вас помню. Я вас помню еще с тех пор, когда был маленьким и помогал папе, стоя за прилавком. Я с вас глаз не сводил. Из всех наших посетительниц вы были самой красивой.
— Спасибо, ты очень любезен, — улыбнулась Лена. — И все же я никак не могу тебя вспомнить.
— Это естественно. Я мало здесь бывал. Учился в гимназии, а потом в лицее в Швейцарии, ну, а на каникулы родители посылали меня в Англию.
— Верно, выговор у тебя не здешний, — кивнула Лена. — А чем ты теперь занимаешься? — Ей стало по-настоящему интересно.
— Поступил на фармакологический факультет, но особых успехов не добился. За год даже экзамен не сдал. Хотел съездить на каникулы в Калифорнию, но папа снял меня с довольствия. Придется провести лето в Котиньоле, — с комической скорбью вздохнул паренек.
— Значит, ты взял академический отпуск? Отбудешь несколько месяцев исправительных работ, а в октябре опять вернешься к занятиям. — Устами Лены заговорил материнский опыт и здравый смысл. — Моя дочь Миранда этим летом тоже отбывает наказание. У нее «хвосты» по двум предметам, и муж решил, что она ни дня не проведет на море, — объяснила она.
— Я иногда проезжаю мимо вашего сада на велосипеде и вижу вас с дочерью. Она симпатичная. Очень приятно было с вами поговорить.
Лена заглянула в улыбающиеся голубые глаза и отметила, что их веселое выражение не вяжется с горькой, совсем не детской складкой у рта. У него были высокие скулы, решительный нос, бронзовая от солнца кожа, спортивная фигура. Он показался ей славным парнем. И ему явно очень хотелось пообщаться.
— Стало быть, ты положил глаз на мою дочку, — усмехнувшись, заметила Лена.
Он вспыхнул до корней волос.
— По правде говоря, мне было интересно поговорить с вами. Вы совсем не такая, как здешние женщины. Вы больше похожи на одну американскую актрису, которая мне очень нравится.
— Я никогда не хожу в кино, но повадки молодых мне известны. Полагаю, ты стараешься подольститься к матери, чтобы подобраться к дочери. Помнишь старинную французскую поговорку: «Un compliment fait a une femme n'est jamais perdu»?[57]
В аптеке появились новые покупатели, и на этом разговор закончился. Прежде чем уйти, Лена сказала:
— В следующий раз, как будешь проезжать мимо нашего сада, пожалуйста, заходи, мы будем рады.
— Меня зовут Джулиано, синьора, — напомнил он, протягивая руку на прощание.
Лена пожала ее и прошептала:
— Мне уже за сорок, сынок. Прибереги свои ухаживания для девчонок вроде Миранды. Они с ума сходят по таким молодцам, как ты.
Она поспешно вернулась домой, думая о нем. Ей понравился этот открытый парень. И язык у него был хорошо подвешен. Миранда часто приглашала в дом друзей. Почти все они казались Лене пустоголовыми и никчемными, много говорили о деньгах и производили впечатление ужасных карьеристов. Она была уверена, что Джулиано Серандреи совсем на них не похож.
Придя домой, Лена сделала Финни укол. Дня через два ей должно полегчать, уверял врач. Но тем временем Лене без ее помощи пришлось взять на себя всю основную работу по дому. Несмотря на настойчивые уговоры Спартака, она наотрез отказывалась нанять вторую горничную. Ежедневно приходила женщина из деревни, выполнявшая самую тяжелую работу, и этого, по мнению Лены, было более чем достаточно.
