Я тебя не предавал - Екатерина Аверина
Возимся в рукопашке. Вокруг всё ещё маленькая война, но я нутром чую, что Мир вывел Иру. Это главное. Моя главная цель выполнена. Халид физически слабее. Он был силён, пока прятался. Связями, людьми, которых сейчас убивают мои люди. А сам по себе он давно уже не тот, каким был раньше. Точно оживший мертвец.
Засадив ему удар в печень, поднимаюсь.
— Паш! — окрикивает Мир, кидая в меня своим стволом. Ловлю. Прижимаю дулом туда, где у Минаева должно быть сердце и, глядя прямо в глаза своему врагу, делаю выстрел.
Опускаюсь на одно колено. Руки дрожат, сил тоже ни хрена не осталось. На последних волевых долго гипнотизирую остекленевший взгляд и усмешку, застывшую на обветренных губах своего кровного врага.
— Фил, найди мне нормальный нож, — прошу парня. — Как показала практика, эта тварь умеет оживать.
Пока он хромает на поиски оружия, я оглядываюсь по сторонам. Оставшиеся в живых люди Халида уже стоят на коленях под прицелом официалов в обезличенном камуфляже и масках, закрывающих лица. Мир обеспечил нам прикрытие.
Да, чёрт возьми! Мы подняли все свои связи. Иначе здесь остались бы все до единого, и Минаев бы победил.
Ко мне никто не лезет. Эти мужики тоже прекрасно знают, что такое личная месть. Да и без разницы им, целиком Минаева забирать или по частям. Всё будет оформлено так, что ни меня, ни моих людей здесь не было. Антитеррористическая операция прошла успешно. Вот и всё.
— Держи, — Филипп протягивает мне нож, нагло отобранный у одного из вояк спецотряда.
Взвесив оружие в руке, без жалости, не морщась и не отворачиваясь делаю обещанное. Я же не только Ворон, я ещё и Палач!
Обезглавив Халида, поднимаюсь на ноги. Качает, но вроде стою. Нормально.
Мирный подходит, поддерживает.
— Ира в машине, — тихо говорит он. — Очень сильно испугалась, но с ней всё хорошо. Раны обработали, от успокоительного отказалась. Воюет с медиками.
— Спасибо.
— И тебе, — похлопывает меня по здоровому плечу, а сам зажимает продырявленный бок. Тоже досталось, но не критично.
Нам обоим было важно сегодня победить, но я пока не чувствую радость. Опустошение и облегчение.
— Посмотри на его рожу, — вдруг шепчет мне Мирный, тихо усмехаясь и указывая на Фила.
Оглядываюсь. Блядь, это реально нельзя было пропустить! Филипп застыл каменным изваянием, опустив руки вдоль тела. Глаза возмущённо-огромные. Оля плачет, обняв его за пояс и уткнувшись в плечо. На лбу моего преемника большими буквами написано: «ПОМОГИТЕ!». Мир жестами показывает ему, что женщину неплохо бы обнять, у неё тоже шок. Фил в ответ закатывает глаза, показывает нам обоим фак за то, что ржём, и мягко отстраняет от себя Ольгу.
— Какой не тактильный мальчик, — стебётся Мир, немного разряжая обстановку.
Правда, ненадолго. Просто чтобы дышалось чуть легче.
Выходим на улицу. Тут ещё грузят тела. Идём прощаться со своими. Перебрасываемся короткими фразами с командиром спецотряда. Отпускаем машины, и я иду к Ире. Мирон помогает мне сесть в салон моей тачки. Ведьма вытирает слёзы, размазывая грязь по лицу и пытается улыбнуться.
— Всё закончилось, родная, — мягко прижимаю её к себе, скрипнув зубами от боли в раненом плече. Мне бы зашиться. Но позже, ещё несколько минут точно можно подождать и побыть с Ирой. Ей я нужен сильнее всего.
Она ничего не говорит. Жмётся ко мне и тихо всхлипывает.
— Паш, — Мирон заглядывает к нам, — Рустам дозвонился. Детей забрал, очень просит вас быстрее вернуться, — улыбается друг.
— Пусть наслаждается компанией племянников, — улыбаюсь в ответ и устало закрываю глаза.
Всё, чего сейчас хочется, это обезболивающего и спать. Завтра я снова начну что-то чувствовать.
Глава 63
Ирина
Павел рядом и крепко прижимает к своей груди, где громко и часто бьётся сердце. Вокруг меня концентрируется его запах, смешанный с потом и кровью, но всё равно легко отличимый. Жадно вдыхаю и пропускаю в себя, наполняясь им и постепенно успокаиваясь. Только сейчас получается выдохнуть. Поверить, что всё закончилось. Всё хорошо. Жив!
Вытираю слёзы, что самовольно текут по щекам, и отстраняюсь.
— Паш, ты как? — всхлипываю и смотрю на его лицо. Даже в темноте видно, что оно чересчур бледное.
— Терпимо, — устало улыбается и прикрывает глаза.
Не нравится мне это. Тревожно осматриваю его и понимаю, что ткань толстовки на плече сильно пропиталась кровью и прилипла к телу. Ранение. Как будто могло быть по-другому. Ну почему нельзя сразу сказать? Скорая же в ста метрах!
— Дай я посмотрю.
Включаю свет в салоне и пытаюсь разобраться. Все эмоции и волнение мгновенно заменяются чётким алгоритмом действий.
— М-м-м, — стонет Павел от боли, когда я, расстегнув молнию, стягиваю с него толстовку. А за ней и бронежилет. Тяжёлый какой. Скидываю на пол, чтобы не мешал. Надеюсь, он нам больше не понадобится.
— Ничего себе, терпимо, — качаю головой. Одно плечо прострелено. — Паша, тебе срочно надо в больницу.
— Нельзя, — цедит сквозь зубы. — Криминал.
Медленно ощупываю сверху-вниз, кости вроде целы, но надо бы рентген сделать на всякий случай. На второй руке глубокая колото-резанная. Пальцы шевелятся, уже хорошо, сухожилия не задеты.
— Здесь зашивать без вариантов. У скорой нет хирургического набора. Не положено.
— Ты же в прошлый раз зашивала, — уголки его губ чуть дёргаются в улыбке.
— Там была моя скорая, — усмехаюсь нервно. — На всякий случай держала. И вот пригодилось.
Быстро стягиваю с себя водолазку, следом футболку, оставаясь в одном белье. Надеваю водолазку обратно, а футболку прикладываю к ране. Но этого оказывается мало. Как-то нужно срочно остановить кровотечение. Суечусь в поисках чего-то подходящего.
— Дай-ка, — тянусь к ремню на джинсах Павла и уверенно расстёгиваю.
— Родная,
