Салли Боумен - Любовники и лжецы. Книга 2
– …Примет смертельную дозу лекарства? – со злобным вызовом продолжила его фразу Джини. Она с нетерпением поглядывала на дверь. Хоторн улыбался.
– Нет. К сожалению, нет. В этом деле мой сын ставит мне палки в колеса. Он же сам говорил вам, что беспокоится за судьбу своих сыновей, причем говорил совершенно искренне. Наверное, с таким пятном на совести ему просто трудно будет смотреть им в глаза… Не знаю. Иногда мне кажется, что между Лиз и моим сыном существует какая-то таинственная связь, разглядеть которую не под силу даже мне, и он не хочет рвать эту связь окончательно. Кто знает! Джон очень сложный человек. Так что Лиз не примет никакой смертельной дозы, разве что случайно. Нет, ее просто поместят в тихий, уютный и крепкий дом для нервнобольных, что уже несколько месяцев советуют сделать врачи. Там она может рассказывать о своих фантазиях обитым матрацами стенам, получая в то же время отменную медицинскую помощь. Поверьте, мисс Хантер, у нее действительно не все в порядке с психикой. Думаю, даже вы не будете отрицать, что у моего сына просто нет иного выбора.
Джини сидела, отвернувшись от него. Если все, что говорит старик, правда – а она в целом была склонна ему верить, – то не приходилось сомневаться: в отношении Лиз Джон Хоторн действительно избрал единственно правильную позицию. Ей было любопытно, как долго ему удастся защищать Лиз. И еще, бросая время от времени взгляд на его отца, она задавалась вопросом о том, какие критерии в данной ситуации применимы для того, чтобы определить, находится ли человек в здравом уме или безнадежно свихнулся.
– Итак, мисс Хантер, – снова наклонился он вперед, – кажется, мы наконец подошли к сути дела. У нас остается только одна серьезная проблема: вы. И ваш приятель-фотограф. Вот я и думаю: как же мне решать эту проблему?
В комнате стало пугающе тихо. Они смотрели друг другу в глаза. Джини все еще находила в себе силы выдержать взгляд этих глаз.
– Позвольте мне изложить свои условия, – сказал С. С. Хоторн. – Во-первых, зарубите себе на носу, что отныне вы ни при каких обстоятельствах не напечатаете ни слова обо всем этом ни в одной из британских газет. У меня много влиятельных друзей. Макмаллен уже совершил убийство, и у меня есть неопровержимые свидетельства, что он намеревался убить и моего сына. Макмаллен – офицер британской армии, за плечами которого довольно любопытная и впечатляющая военная карьера. И когда такой человек покушается на жизнь американского посла, – он опять улыбался, – это очень нервирует англичан. Оч-чень. Только задумайте опубликовать здесь хоть слово против моего сына, и вы вместе с вашей газетой тут же столкнетесь с судебным запретом, прежде чем успеете хоть пальцем шевельнуть. Это дело – из разряда проблем национальной безопасности, так что здесь я спокоен, зная, что вы связаны по рукам и ногам.
Выждав несколько секунд, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова, он с мрачной улыбкой продолжил:
– Не подумайте, что подобная ситуация радует меня. Я люблю доводить дело до конца, а вы можете попытаться растрезвонить о наших делах не только здесь и продать ваш материал за рубежом. Поэтому, мисс Хантер, выслушайте меня очень внимательно. Вы хорошо меня слышите? Если такая попытка с вашей стороны будет иметь место, я быстро узнаю об этом. Тогда я не трону вас – во всяком случае, не сразу. Сперва я доведу до конца работу, начатую позавчера ночью с вашим французским дружком. В пятницу мой водитель проехал ровно в пятнадцати сантиметрах от него. Его оставили в живых, потому что мой сын связывает с ним определенные планы. В соответствии с этими планами он должен дожить до сегодняшнего дня, до воскресенья.
Джини побелела как полотно. Поднявшись со стула, она взволнованно заговорила. Усталым жестом Хоторн остановил ее.
– Послушайте, мисс Хантер, мистер Ламартин никогда не был объектом моего первоочередного внимания. Я знал, что он никогда не получит фотографий, за которыми охотится. Даже ему не под силу запечатлеть на пленке свидания с блондинками, которых никогда не было. Гораздо больше меня тревожили вы, поскольку именно вы, – естественно, при любезном содействии мистера Ламартина – имели возможность откопать некоторые свидетельства, способные повредить моему сыну. А тут как раз, к несчастью для вас, Джон сам весьма неосмотрительно дал вам в руки подобные свидетельства. Однако, – выдержал он паузу, в который раз недобро сверкнув глазами, – мой сын добился для вас отсрочки казни. И вот теперь вам следует уяснить раз и навсегда, что я сделаю, если вы, не дай Бог, снова доставите мне какие-нибудь хлопоты. Пусть даже самые пустяковые. Первой умрет дочь мистера Ламартина – Марианна. Вы уж, будьте так добры, скажите ему об этом. Вторым будет сам мистер Ламартин. А уж после него той же дорогой последуете вы. Вам все понятно? Будьте уверены, я устрою так, чтобы он нашел свою кончину при очень неприятных обстоятельствах, и дам вам достаточно времени осознать вашу собственную ответственность за его гибель. А потом я позабочусь о вас. – Улыбка старика получилась кривой. – Знаете, мисс Хантер, вы очень понравились Фрэнку Ромеро. А уж он-то всегда проявляет изобретательность с теми, кого любит. Его взгляд стал еще более хищным.
– Надеюсь, вы все поняли? И, надеюсь, не сомневаетесь в моих намерениях? Могу заверить: церемониться я не буду – прихлопну как муху или любое другое мелкое насекомое. В отличие от своего сына я не могу сказать, что вы, мисс Хантер, пришлись мне по душе. Вы мне совсем не нравитесь. Вы из разряда ничтожеств, а становитесь у меня на пути.
Вновь наступило молчание. Джини смотрела на него. Страх в ее взгляде смешивался с любопытством. Говорил старый Хоторн четко и продуманно, таким тоном начальник обычно диктует секретарше деловые письма. И она поняла, что мыслит сейчас с той же холодностью и точностью, как и он. Ей внезапно открылось, что все расследование упирается в один-единственный вопрос: какова подлинная природа Джона Хоторна? Ответ на него знал человек, сидевший напротив. Ее задумчивый взгляд как раз остановился на черном пледе, которым были укутаны его парализованные ноги.
– Я все поняла, – спокойно молвила Джини, – и ни на секунду не сомневаюсь в серьезности ваших намерений. Сколько еще вы рассчитываете прожить?
Вопрос показался ему забавным. Он рассмеялся.
– Достаточно долго, мисс Хантер. Достаточно долго, уверяю вас. И, пожалуйста, не рассчитывайте, что моя смерть принесет вам облегчение. Я достану вас и из могилы. Мой сын Джон поможет мне в этом.
С. С. Хоторн нажал на какой-то рычажок, и его коляска с тихим шипением и свистом покатилась вперед. Джини встала на его пути. Он затормозил.
