Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны
— Никогда не поверю, что она… сошлась с Бласом только для того, чтобы уехать с Кубы.
— И я не поверю. Но еще больше я не поверю, если мне скажут, что она сможет жить с убийцей своей матери, с каким бы презрением она к ней ни относилась…
Глава 34
Когда Марианна пришла в себя, не было ни Ирмы, ни Мириам.
Она лежала на кушетке.
Ласаро Кирога тихо говорил по телефону, по всей видимости с Ирмой — она услышала лишь окончание разговора: «Вот и хорошо, дорогая. Будь при ней неотлучно. Сюда больше не звони, я сам с тобой свяжусь».
Только сейчас Марианна осознала, что произошло.
У нее есть сестра! Существо, о котором она ничего не знала. Родная кровь, ее собственное отражение. Несомненно они — близнецы!
Ее обезображенное лицо наполнило душу Марианны болью и состраданием. Неожиданно она подумала: ведь ею могла быть она сама! А на ее месте — сестра. Разве они — не две половины целого?!
Судьба развела их с самого рождения, а свела лишь для того, чтобы преступники могли извлечь из этого свою грязную выгоду!
Марианна застонала.
— Где Мириам? — устало спросила она.
— Ее здесь нет, и искать ее бесполезно. Более того, попытки розыска подвергнут ее жизнь опасности!
Почти открытая угроза Ласаро Кироги расправиться с Мириам выглядела весьма правдоподобной, если учесть, что в заговоре с ним была Ирма, судимая за убийство.
— Джеймс… ваш сообщник?
— Нет! И не вздумайте его спрашивать об этом! — крикнул Кирога. — Вообще не советую вам с кем-либо говорить о том, что вы здесь слышали!
— А если меня хватятся?
— А если из вашего лица сделают копию лица вашей сестры?! — вкрадчиво спросил Ласаро Кирога. Он кивнул на письменный стол, и Марианна увидела докторский саквояж.
Кирога открыл его и, достав оттуда большой скальпель, приблизился к Марианне…
Она закрыла глаза. Ей пришла в голову мысль, что она в плену у маньяка. Точь-в-точь как в кинофильме ужасов, подумала она.
Она устала, у нее не было сил сопротивляться.
Когда она открыла глаза, саквояжа на столе не было.
— Продадите мне ранчо, — снагличал Кирога, — и сможете потратить эти деньги на пластическую операцию для сестры, которая, в отличие от вас, испытала столько лишений!
— Я тоже достаточно их испытала… по вине моей мачехи-убийцы!
— Вот перо и бумага. Вы должны сейчас же написать письмо мужу!
Ласаро Кирога потребовал, чтобы Марианна в самой естественной форме попросила Луиса Альберто срочно прислать бумаги, необходимые для продажи ранчо, сославшись на то, что оно пришло в полное запустение, и ей больно будет когда-либо вновь посещать его.
— Не могу ли я написать это письмо у себя на ранчо? — спросила она.
— Нет! Вы напишете его здесь, сейчас! — сказал он. — Я хочу прочитать это послание. Письмо я отправлю сам!
— Вы… отпустите меня, если я напишу все так, как вы требуете?
— Хватит вопросов! Пишите!
Письмо вышло печальным, она просила прислать документы в связи с тем, что решила продать ранчо. Покупатель — достойный человек, который хочет устроить на ранчо дом для детей-сирот. Она пошутила: продав ранчо, она лишится места, куда сможет убегать от Луиса Альберто.
Внезапно она вспомнила о милом акростихе Луиса Альберто в его последнем письме. И ей пришла мысль зашифровать призыв о помощи. Неизвестно, сколько Кирога продержит ее здесь. Будь что будет! Она написала в конце письма:
«Пришли нужные для продажи бумаги как можно быстрее.
Обо мне не беспокойся, дорогой, у меня все в порядке.
Здесь все пришло в страшное запустение.
Вот вернусь, и мы пойдем в ресторан «Габриэла».
Очень соскучилась по тебе, дорогой.
Не забудь приложить к бумагам завещание моего отца.
И еще: крепко-крепко поцелуй Бето и Марисабель!»
«П-о-з-в-о-н-и!»
Луис Альберто догадается, что ей плохо…
Ласаро Кирога прочитал письмо. По всей видимости, оно не вызвало у него никаких подозрений. Он протянул ей конверт.
— Надпишите адрес получателя и адрес вашего ранчо. Ну вот! Письмо уйдет с утренним поездом. Через несколько часов ваш муж получит его…
Он вызвал по телефону Джеймса.
Марианна вернулась на ранчо под утро.
Дон Бартоломео с подозрением покосился на нее и на Джеймса, проворчав, что в следующий раз следует предупреждать о задержке: он уж собрался было звонить в полицию…
Марианна долго не могла уснуть.
Перед тем как провалиться в глубокий сон, она устыдилась своей неприязни по отношению к Виктории, — теперь Марианна понимала, что такое страх за судьбу родной сестры!..
Глава 35
Эстебан Кориа заподозрил, что похищение Бегонии дело рук Бласа Кесады, после того как тщательно прошелся по всей цепочке известных ему фактов. Личность Кесады так или иначе всплывала рядом со многими деталями и персонажами этого дерзкого и бесчеловечного преступления.
Украсть больную девушку, заведомо зная о ее недомогании!
Несмотря на то что Эстебан Кориа проявил себя с самой лучшей стороны во время неудачной операции по перехвату выкупа, расследовать это дело поручили не ему, а одному старшему офицеру. Конечно, юный выпускник американской полицейской академии предугадал, что деньги будут брошены в бетонированный ствол, однако это еще не основание для ведения столь темного дела, находящегося под особым контролем высокого начальства.
Эстебан поделился своими соображениями с отцом. Пато нашел их весьма логичными.
Кики, Вивиан, Себастьян — разве не были они в той или иной мере связаны с кабаре «Габриэла», хозяином которого был Блас?
Кто еще мог владеть всей суммой сведений, без которых похищение было обречено на провал? С одной стороны, преступник прекрасно знал о том, что у Бегонии диабет, а ведь Виктория не распространялась об этом. Во-вторых, преступник должен был не только знать о существовании Луиса Альберто, но и о том, что он симпатизирует Виктории и не откажет ей в столь значительной помощи.
И разве не подозрительно, что преступление «уложилось» как раз в срок, позволив Виктории участвовать в гастролях на Кубе?
Пато решил еще раз допросить Диди.
К этому моменту он уже знал, что Диди отбывал небольшой срок заключения за попытку ограбления с причинением увечий потерпевшему.
Он нашел Диди в кабинете Бласа. В дверях Пато столкнулся с женщиной, в которой сразу узнал кухарку из дома Луиса Альберто Сальватьерра. Пато не подал вида, что знает ее, но это крайне насторожило его.
