Между никогда и навечно - Брит Бенсон
— Хаммонд, — кричу я, пытаясь остановить его тираду. Он даже не слышит. — ХАММОНД, заткнись! Я поняла, ясно? Я придумаю, как все исправить.
— Саванна, тебе лучше надеяться, что никто не узнает, что на крыше в тебе был не член Торрена. Ущерб будет непоправимый. Так что, заляг на дно, пока я не придумаю, как снова убрать за тобой бардак.
И он бросает трубку.
Он бросает трубку, и смена ролей еще больше сбивает меня с толку. Я провожу ладонью по лицу, затем сажусь и поворачиваюсь к Леви.
Он сидит на кровати, забинтованной спиной ко мне. Порезы заживают, но кожа вокруг повязки все еще красная и воспаленная. Два дня назад. Три? Как давно нас затянуло в те пороги? И почему у меня такое чувство, что впереди нас ждут еще худшие испытания?
— Леви, — зову я неуверенно. Он не отвечает, поэтому я медленно придвигаюсь к нему на кровати. — Леви.
Тянусь к его руке, но он быстро встает, отмахиваясь от моего прикосновения, а затем показывает мне свой телефон. Там открыта статья, и Леви буквально трясет от гнева.
— Прости меня, Леви, — шепчу я. — Мне очень жаль. Никто не знает, что это ты. Никто не зна…
Врезавшийся в стену телефон и исходящая от Леви ярость испепеляют мои слова. Он поворачивается ко мне и хватает за плечи.
— Думаешь, поэтому я злюсь? Так ты думаешь?
Мой рот открывается, затем закрывается, и я пожимаю плечами.
— Не поэтому? Ты говорил, что не хочешь…
— Торрен, мать его, Кинг, Саванна. Вся Америка думает, что прошлой ночью ты трахалась с Торреном Кингом, но ты моя. Моя. Ты поняла?
Его грудь вздымается, ноздри раздуваются, а зубы крепко сжаты. То, как он дрожит, должно напугать меня, но его хватка на моих плечах нежная. С таким же успехом это могла быть ласка.
— Не понимаю, — честно говорю я. — Ты не хотел попасть под прицел прессы. Относился к этому непреклонно.
Он опускает руки и отступает назад, зажмуриваясь.
— Знаю. Бл*ть, я знаю.
Он проводит руками по волосам и чуть не выдергивает их с корнем, заставляя меня вздрогнуть.
— Бл*ть, Саванна.
— Прости. Я должна была быть более осторожной.
Он вздыхает, но глаз от меня не отводит, его тело по-прежнему напряжено. От него исходят волны бушующего гнева и чего-то еще.
— Нет. Ты не виновата. Я также участвовал в этом и мог бы все прекратить.
— Леви, я придумаю, как все исправить. Твое имя упоминаться не будет, клянусь.
— Ты не должна скрывать мое имя. Если кто и будет на слитом с тобой секс-видео, так это я. Не Торрен Кинг. Никто. Только, бл*ть, я, но…
— Но ты не можешь.
В ответ он качает головой. Он не может.
— Итак, что же это значит для нас? Ты не можешь одновременно быть со мной и избегать внимания прессы, Леви. Я и пресса, мы, к сожалению, комплексная сделка. Заключенная в аду. От них не убежать. Особенно, когда… ну…
— Ты возвращаешься в группу.
Его заявление звучит покорно и устало. Не грустно, а без эмоций, и это убивает. Он уже знал, но вопреки всему надеялся, что ошибается. Я с трудом сглатываю и киваю.
— Я должна, — шепчу я дрожащим голосом, сдерживая слезы. — Я должна, Леви.
— Я знаю.
Он пересекает комнату и заключает меня в объятия.
— Твое место на этой сцене, Сав. Серьезно.
Я чувствую, как он целует меня в волосы и крепче обнимает.
— Я знаю.
Но мое место также и с ним…
Глава 36
ЛЕВИ
Мы залегаем на дно.
Держимся на расстоянии, избегаем друг друга до ее отлета в чертов Портофино в конце недели. Она даже больше не хочет, чтобы Бринн приходила на уроки игры на гитаре. И я охрененно ненавижу это, но она права.
Я пытаюсь защитить тебя, сказала она. Я разберусь с этим.
Она не должна защищать меня. Это я должен защищать ее и в самую последнюю очередь себя. Но мне нужно защитить Бринн. Однако прошло всего два гребаных дня, а я уже почти готов штурмовать ее трейлер. Я даже остаюсь у Шэрон на ее треклятом диване, потому что не доверяю себе, что не прерву еще одну сцену.
— Это глупо, — бурчит Бринн со своего места в офисе.
У нее на столе лежит книга, а на сиденье рядом — планшет, но она смотрит в пол.
— Сейчас я бы изучала «Blackbird».
— Она дала тебе свою гитару, чтобы ты практиковалась, — замечает Шэрон. — Можешь начать изучать песню сейчас и удивить ее, когда она вернется.
— Она не вернется, мисс Шэрон.
Бринн резко плюхается на диван и вздыхает.
— В конце недели она уедет в Италию, а после Италии — в Нью-Йорк, а после Нью-Йорка она вернется в Лос-Анджелес.
Шэрон бросает на меня взгляд, но мне нечего сказать.
Бринн права? Вернется ли Саванна? Если нет, хочу ли я тратить впустую крохи времени, оставшиеся у меня с ней?
— Босс, как насчет того, чтобы проверить, может ли Кэмерон пообщаться в видеочате.
Бринн громко вздыхает, но все равно берет планшет. В тот момент, когда Кэмерон отвечает в видеочате и здоровается, Бринн вскакивает с дивана и выходит за дверь, чтобы сесть на лестнице. Я поворачиваюсь к Шэрон.
— Я скажу им. Просто выложу все, как на духу, чтобы больше ничего не скрывать.
Она моргает, глядя на меня, и ее лоб хмурится, а брови приподнимаются.
— А если они попытаются вступить с тобой в борьбу?
— Пусть. Сейчас у меня есть деньги от студии. И Кларк на гонораре. Пусть попробуют.
Она делает глубокий вдох и смотрит на дверь, потом снова на меня.
— Многое может пойти не так, — предупреждает она, понизив голос, и мой желудок скручивается в узлы от правдивости ее слов.
Многое может пойти не так. Это может испортить всю жизнь, которую мне удалось собрать воедино. Но…
— Я должен попытаться, Шэрон. Должен покончить с этим.
Она пристально смотрит мне в глаза, будто читает мои мысли. В юности я плохо ее знал, но видел время от времени. Ее взгляд всегда был отстраненным, глаза запавшими. Она всегда казалась потерянной. Помнится, я считал Шэрон похожей на призрак. Мне не верилось, что Саванна — ее дочь, потому что Сав всегда кипела жизненной силой и энергией, а ее мать казалась полной противоположностью.
Но теперь, когда ее разум и взгляд прояснились, она ничего не упускает, и я наконец-то вижу
