Отец моего врага - Сандра Бушар
— Не переживай, Оль! Значит, повысил. Ты же у нас молодец, да? — на редкость доброжелательно воскликнула сестра, голос ее оказался пронизан сочувствием.
Только вот поддержка от нее воспринималась мозгом сложно. Он ее снова и снова отвергал. Когда я открыла вакансию и удостоверилась, что она настоящая, то незаметно для себя сбросила звонок и уронила телефон. Благо, на постель.
— Что там такое, Олечка? — возникла за спиной обеспокоенная Марина. Пробежавшись взглядом по тексту, та присвистнула. — Вот же козлина этот ректор! Притворялся тут хорошим, парней нашим дорогим бухлом задабривал, а сам?! Уволил самого ценного сотрудника в своей гребанной жизни и слова не сказал тебе!
Слезы хлынули из глаз, но как только я это поняла — испугалась. Чего это я плакать должна? Пусть Королев плачет, когда я ему в хлам его кабинет разнесу! Напоследок, так сказать.
Закончив банные процедуры, я поспешно нарядилась в свой самый изысканный рабочий костюм, волосы в гульку затянула. Поплотнее, чтобы глаза повыразительнее казались. Как-будто их кто-то сзади на ниточку затянул… Губы накрасила, стрелки подвела и… Вызвала такси. Потому что ругаться надо красиво. Поэтому в вуз я вошла, как королева. Один раз в жизни-то можно себе позволить?!
А внутри тут же замерла. И холл был ожидаемо пустым для времени всеобщих каникул, когда только должники бегали по пересдачам, все равно атмосфера витала какая-то… Тоскливая что ли?
— Доброе утро, — привычно поздоровалась я с охранником. Сегодня на вахте обнаружился дядя Ваня — самый старый работник и самый доброжелательный. Он часто отвлекал меня разговорами, закидывал вопросами… А сегодня странно отвернулся в сторону, будто и не заметил. Списав все на отходняк от праздников, пожала плечами и пошла дальше…
А дальше началось самое интересное. Коридор, ведущий к лестнице, был полон цветных иголок, которыми обычно прикалывают объявления к стендам. Видно, что они что-то держали, только вот содержимое было гневно сорвано. Да так, что цветы до сих пор по полу валялись.
Та же история преследовала до самого кабинета ректора.
— Здравствуйте! — аккуратно постучалась я в неожиданно широко распахнутую дверь приемной. А там, на удивление, толпой сидела куча людей. Я не сразу узнала в лицах уволенных когда-то Королевым преподавателей. Кого-то за взятки, кого-то — за приставания к студентам, а кого-то вовсе за подделанные дипломы.
— О, — воскликнула та самая бабулька, которая раньше экзамены только за наличку принимала. Причем в американской валюте. — А вот и главное действующее лицо подоспело! Ты как, просто поздороваться или с нами, жалобу писать?
— Какую еще жалобу? — ноги к полу так и приросли на входе от недоумения.
— Как это — какую? — противно рассмеялась та. — За изнасилование! Домогательство, в конце концов!
— Быстро же девочка подсуетилась, — фыркнула рядом сидящая разрисованная Барби. Прошлый ректор на место декана поставил, а девушка таблицу умножения до конца не знала. Была первой на выгон.
— И правильно сделала, — услышала мягкий голос из толпы, совсем не знакомый. — Ей жить как-то дальше надо, людям в глаза смотреть, учиться… Тут уж каждый сам за себя.
— Хочется, правда? — Барби волком уставилась на меня, хитро улыбаясь. — И рыбку съесть, и на ху… кое-что присесть?!
Злорадный шепот раздался вокруг, от которого мурашки по телу ползли. Не в силах находиться с этими людьми и минуты, я поспешно направилась к Королеву в кабинет, активно стуча. Затем плюнула и вошла. Невеста я ему или кто?
А внутри за круглым столом сидел сам Прохор, а рядом с ним три серьезных дяденьки. С хмурыми лицами они заполняли какие-то документы и взгляды на меня бросили ой какие нехорошие!
— Ты чего пришла, Ольга? — совсем не приветливо отчеканил по слогам Прохор, подбородком указывая на дверь.
— Раз пришла, — один из них сально прошелся по мне взглядом, будто не раз видел голую. Или отлично представлял. Я поморщилась, но и не шелохнулась. — Значит, надо было. Присаживайтесь, Никифорова. Вас, как-никак, тоже сложившаяся ситуация касается. Чего это Прохор Германович тут один отдувается.
— Разберусь сам! — прорычал Прохор так гневно мужчинам, что те закашлялись, а затем чуть более спокойно приказал мне: — Домой, Ольга!
Ощущая себя собакой на привязи, я отвернулась от Королева и обратилась к мужчине, что только что со мной разговаривал:
— Простите, что помешала. А что, собственно, произошло? Я, как секретарь Прохора Германовича имею права…
— Бывший секретарь! — ударил кулаком по столу Королев, перебивая и мотая головой. Мол, молчи и вали. — Ушла до Нового года.
— Много интересного, Оленька. Много, — вскинул руками незнакомец, потрепав себя за седую шевелюру. — Несколько дней назад случился сбой в системе, выключился свет и камеры видеонаблюдения. А когда все починили, вуз оказался заполнен кое-какими фото очень пикантного содержания.
Что-то во мне умерло в тот момент, дух покинул тело с хрипом:
— Какого-какого содержания?
Вытянув палец вперед, мол, «подождите секунду!», один из посетителей кабинета зарылся в дипломате, протягивая пять смятых фото. Королев от негодования аж с места подорвался:
— Не смейте ей показывать!
Я вырвала снимки еще до того, как Прохор успел их отобрать, и захрипела от внутренних спазмов. Там было все… Точнее, наша с Прохором история в кадрах. Вот мы жарко целуемся в его авто у общежития, вот «обнимаемся» на сцене гей-клуба, где-то в одном из ресторанов и пальцы мужчины на моих булочках под юбкой… Но больше всего ввергло в шок фото из комнаты для гостей, сделанное в ночь празднования Нового года… Сделанное с камер скрытого наблюдения прямо изнутри!
— Господи! — сорвалось из губ. Благо, на фото мы были ЕЩЕ одеты. Ключевое слово ЕЩЕ. А это значит — где-то у анонима были фото нас голыми. Или, что еще хуже, я видела не все «художество».
— Уходи, Оля, — мёртвым, но строгим тоном все так же настойчиво приказал Прохор.
Отряхнувшись, я заставила себя хоть немного
