Даниэла Стил - Версальская история
— Мама… — прошептал он.
— Здравствуй, Джимми, мальчик мой… — Она улыбнулась сквозь слезы, а Алекс едва не задохнулась, пытаясь сдержать рвущееся из груди рыдание.
— Что… случилось? — Голос Джимми был хриплым после интубации, говорил он медленно, с трудом, но все же слова можно было разобрать.
— Ты отвратительно водишь машину, сынок, — ответила Валери, и Алекс с сиделкой улыбнулись.
— Машину?.. Что… с машиной?
— Боюсь, что ей досталось больше, чем тебе. Но не горюй — когда ты поправишься, я куплю тебе новую.
— Хорошо… — Джимми устало закрыл глаза, но тотчас снова открыл их и увидел Алекс.
— Алекс?! И ты здесь?!
— У меня свободный день, и я пришла тебя навестить.
— Спасибо, Алекс, — прошептал Джимми и закрыл глаза.
Минуту спустя в палату зашел его лечащий врач, которого вызвала сиделка. Проверив рефлексы, он повернулся к Алекс и показал ей сложенные колечком большой и указательный пальцы.
— Есть! Теперь он выкарабкается! — Это была большая победа для всей бригады, и врач имел все основания быть довольным: еще одного человека они сумели вырвать из когтей смерти.
Пока врач осматривал Джимми, Валери рыдала в коридоре на груди Алекс. Оказывается, все это время она не верила, что ее сын выживет, и теперь, когда напряжение спало, совершенно расклеилась.
— Все хорошо, — успокаивала ее Алекс. — Не надо плакать, теперь все будет хорошо…
Она понимала, что Валери прошла через серьезное испытание, и чувствовала огромное облегчение и радость. Теперь ей необходим был отдых, и в конце концов Алекс удалось убедить Валери уехать из больницы. Она сама отвезла ее в «Версаль» и помогла устроиться во флигеле, запасные ключи от которого нашла в ящике стола на кухне. Куп еще не вернулся со съемок, но Алекс надеялась, что он не станет возражать.
— Вы были так добры ко мне, — со слезами на глазах сказала Валери, когда Алекс, убедившись, что в доме есть все необходимое, собралась уходить. — Как бы мне хотелось иметь такую дочь!
Два дня мать Джимми держалась, но теперь малейший пустяк мог заставить ее заплакать.
— А мне бы очень хотелось иметь такую мать! — совершенно серьезно ответила Алекс и, обняв Валери на прощание, вернулась в особняк. Она чувствовала огромное облегчение. Приняв ванну, Алекс вымыла и уложила волосы и немного поспала. Иначе она, наверное, могла бы свалиться.
Куп вернулся в одиннадцатом часу. У него тоже выдался нелегкий день.
— Господи, как же я вымотался! — простонал он, наливая себе, Алекс и Тайрин по бокалу шампанского. — Даже когда я играл на Бродвее, я не уставал так, как после съемок этой паршивой рекламы!
Он действительно выглядел осунувшимся, но довольным. Ему очень неплохо заплатили, к тому же Куп был рад, что Тайрин понравилось на съемках. Она так увлеклась, что едва не забыла про Джимми. Несколько раз Тайрин звонила в больницу, но это было до того, как Джимми пришел в себя, и она была не в курсе последних событий.
— Что новенького, Алекс? — спросила она. — Как дела у Джимми?
— Превосходно! — Алекс улыбнулась. — Он очнулся. Теперь все должно быть хорошо. Конечно, ему еще придется полежать в больнице, но теперь он точно поправится. — Голос ее невольно дрогнул, выдавая волнение.
— И после этого он жил долго и счастливо, — сказал Куп и покровительственно улыбнулся. — Я же говорил, что все обойдется. Право же, не стоит мешать богу исполнять его обязанности!
Но эти слова противоречили всему, что делала и во что верила Алекс. Она была не против вмешательства всевышнего, но считала, что каждый человек должен честно выполнять то, что диктуют ему совесть и элементарная порядочность.
— Это было бы слишком просто, — возразила она, но Куп предпочел ее не услышать.
— А как Валери? — спросила Тайрин.
— Разумеется, она счастлива, только очень устала. Я поселила ее во флигеле. Надеюсь, ты не против? — повернулась Алекс к Купу.
— Нисколько, — величественно ответил он. — Но не лучше ли ей было взять номер в отеле, где есть и ресторан, и коридорная служба? В ее возрасте, наверное, непросто себя обслуживать.
— Может быть, она не может позволить себе отель, — возразила Алекс. — К тому же Валери вовсе не старуха.
— Вот как? — переспросил Куп, впрочем, без особого интереса. Все волнения и тревоги прошедших двух дней надоели ему до крайности, и он желал только одного — чтобы все как можно скорее успокоилось и пришло в норму. — Сколько же ей?
— Ей лет пятьдесят с небольшим, но выглядит она на сорок — сорок два, максимум на сорок пять.
— Валери пятьдесят три года, — вставила Тайрин. — Я у нее спросила. Но выглядит она действительно потрясающе. Если не знать, что она мать Джимми, ее можно принять за его сестру.
— Что ж, по крайней мере можно не беспокоиться, что она упадет с крыльца и что-нибудь себе сломает. — Куп вздохнул с явным облегчением. Он был очень доволен, что все проблемы остались в прошлом. Кроме того. Куп был искренне рад за Джимми, просто ему претили мелодраматические эффекты. Главное, теперь ничто не мешало ему вернуться к привычному образу жизни.
— Что вы собираетесь делать завтра? — весело поинтересовался Куп. Ему удалось заработать приличную сумму, и у него было отличное настроение.
— Работать, что же еще! — ответила Алекс и рассмеялась.
— Опять?.. — Лицо Купа разочарованно вытянулось. — Как скучно! Может быть, ты все-таки постараешься взять выходной, и мы съездим на Родео-драйв, прошвырнемся по магазинам?
— Мне бы очень хотелось… — Алекс улыбнулась ему. Куп снова стал похож на влюбленного мальчишку, на которого невозможно сердиться.
— Боюсь только, — добавила она, — мое начальство будет очень недовольно, если я скажу, что не могу прийти на работу потому, что мне нужно пошататься по шикарным бутикам. Может быть, мне лучше просто выйти на работу? — улыбнулась Алекс.
В полночь они отправились спать. Алекс и Куп долго занимались любовью, и когда на следующее утро она уходила, он даже не проснулся. Алекс все же поцеловала его на прощание. Она простила ему и равнодушное отношение к судьбе Джимми, и недостаток мужества. Алекс знала — некоторые люди по-настоящему теряются, когда им приходится сталкиваться с тяжелой болезнью или несчастным случаем.
Она сама знала нескольких мужчин, которые, порезав палец, падали в обморок. Возможно, что, любя Купа, она пыталась оправдать его — оправдать любой ценой. Наверное, иначе Алекс просто не могла поступить — в противном случае ее собственное душевное спокойствие могло оказаться под угрозой. По ее мнению, любовь означала в первую очередь понимание, готовность к компромиссу и способность прощать. Но если бы такой вопрос задали Купу, он бы скорее всего ответил, что любовь — это красота, секс, наслаждение и что она должна быть предельно простой. В этом-то и заключалось главное противоречие. Хотя Алекс и прожила на свете вдвое меньше Купа, она была во многих отношениях мудрее его и давно знала, что человеческие отношения, особенно такие, как любовь или дружба, по определению не могут быть простыми. Но Куп стремился именно к беспроблемности, ничем не осложненной чувственности.
