Бунт Хаус - Калли Харт
Она с улыбкой пожимает плечами.
— Эта комната мне нравится ничуть не меньше. Она твоя. Я могу сказать, что ты провел здесь много времени. Я могу представить себе более молодую, менее пресыщенную версию тебя, которая рисует на кровати, а потом сидит в кресле и читает «Остров Сокровищ».
Я хрипло смеюсь и киваю, глядя себе под ноги. И то, и другое я проделывал больше раз, чем могу сосчитать.
— А как выглядит твоя комната внизу? — спрашивает она.
— Стерильная. Мрачная. Пустая.
Она принимает это описание без вопросов.
— Тогда я не хочу спать там, внизу. Я хочу спать здесь. Со всеми воспоминаниями о тебе, еще до того, как я тебя узнала. Это будет нормально?
Господи, неужели она не знает, что я дам ей все, что она захочет? Я вырву для нее свое искалеченное, почерневшее сердце и положу к ее ногам, если ей это будет угодно.
— Да. Мы можем с этим справиться.
— А твой отец не будет шокирован, если мы будем спать в одной постели?
— Возможно. Но он может пойти на хрен.
Я даже не думал о том, что мы будем спать в одной постели. От одной мысли об этом кровь стучит у меня в висках. Элоди, голая и изнуренная, лежит рядом со мной, завернувшись в простыни. Предаваясь беспамятству, лежа в моих объятиях, не зная, что я за человек на самом деле и всех тех ужасных, отвратительных вещей, которые я сделал. Я этого не заслуживаю. Черт, я ничего этого не заслуживаю.
Громкий хлопающий звук нарушает покой снаружи, более острый и резкий, чем выстрел из пистолета. Элоди подпрыгивает. Я направляюсь к окну, раздражение впивается когтями мне в спину, когда я вижу черный «Рендж Ровер», который остановился перед домом. Даже четырьмя этажами выше я слышу раздраженный лай отца, когда он входит в дом.
— И где он? Где, черт возьми, мой сын?
Глава 31.
ЭЛОДИ
ДОНАЛЬД ДЖЕЙКОБИ был генералом армии до того, как ушел в отставку месяц назад. Но такие люди, как он, никогда по-настоящему не уходят на пенсию. Ни в коем случае. Он был генералом, когда вешал свой мундир, и генералом останется до самой смерти. Само его присутствие, кажется, поглощает комнату, когда Рэн ведет меня в огромное помещение с высоким потолком, которое, как я предполагаю, раньше использовалось как официальная приемная. Сначала я вижу его спину. Стоя, упершись одной рукой в каминную полку нависающего над ним камина, а другую крепко уперев в бедро, он поражает своей внушительной фигурой. Рэн стоит немного прямее, его плечи оттягиваются назад, когда он прочищает горло, объявляя о нашем присутствии.
— Считается хорошим тоном позвонить заранее, если вы планируете привести гостей в дом, — протягивает генерал Джейкоби. Он изображает ленивый, игривый тон, но в его словах слышится вполне реальный выговор.
Он резко поворачивается, отталкиваясь от камина, и взгляд холодных оценивающих глаз падает на меня. Его пристальный взгляд ощущается как острие ножа, направленное вверх, между моих ребер.
Рэн был прав: он совсем не похож на человека с картины на чердаке. Его лицо —дорожная карта из линий и трещин, которые рассказывают ясную историю гнева и несчастья. Глубокие складки вокруг рта и в уголках глаз говорят о глубоком несчастье.
— Представь нас, пожалуйста, — натянуто произносит он.
— Это Элоди Стиллуотер. Мы вместе учимся в академии. Ее отец служит в Израиле. — Рэн дает ему это скудное описание меня в самых коротких словах, насколько это возможно. — Элоди, это мой отец, Дональд Джейкоби, генерал в отставке.
Думаю, что Рэн добавил «в отставке» в конце звания своего отца только для того, чтобы разозлить его. Похоже, это работает.
— Рада познакомиться с вами, генерал Джейкоби, — говорю я.
Он коротко кивает мне.
— Сэр, этого будет достаточно. Я тоже рад познакомиться с вами, юная леди. Репутация вашего отца опережает его. Не сомневаюсь, что с таким отцом, как он, вы получили вполне приличное воспитание. Он, должно быть, гордится вашими манерами.
Мне наплевать на то, что мой отец может гордиться мной. Однако полковник одержим желанием произвести впечатление на своих коллег, даже если они больше не являются официальными служащими. У него был бы гребаный припадок, если бы до него дошло, что я каким-то образом опозорила себя (и, следовательно, его) во время моего знакомства с отцом Рэна.
— Израиль — это престижная должность. Я слышал, что сейчас там все спокойно, но никогда не знаешь, когда это может измениться.
Я никогда не хотела, чтобы где-то вспыхнул конфликт. Невинные и униженные всегда страдают. Но это не значит, что я не надеялась, что что-то случится, пока мой отец был за пределами базы. Какой-то странный несчастный случай или какое-то изолированное нападение, которое привело бы к безвременной кончине полковника Стиллуотера. Если я обречена на ад за то, что думаю о таких вещах, то это цена, которую я готова заплатить. Разведите огонь и разложите приветственный коврик. До тех пор, пока я жива, мне больше не пришлось бы подчиняться уродливому авторитету моего отца, и тогда нет цены, которую я не хотела бы заплатить.
— Благодарю вас, сэр. Это очень любезно с вашей стороны.
— Вы только что поступили в академию?
— Да, сэр.
— И как вам академия, нравится? Нравится проводить время с моим сыном?
Я отчаянно краснею. В этом вопросе есть что-то скрытое — неприятный намек, который заставляет меня чувствовать, что он обвиняет меня в чем-то.
— Э-э, да, сэр. Сама академия прекрасна, а учебная программа — сложная. Плюс... да, это помогает завести там друзей, чтобы провести время с ними во время перерывов.
— Друзья? — Генерал Джейкоби пристально смотрит на Рэна. Рэн смотрит прямо на него, мышцы на его челюсти напрягаются.
— Не друзья, — говорит
