Английский для миллионеров (СИ) - Корсарова Варвара

— Ладно, — покладисто согласился Петр. Марианна целеустремленно пошла на детскую площадку и уселась на качели.

Петр встал напротив. Марианна молчала и смотрела на него непримиримым взглядом. Петр вздохнул, потер ладонью затылок, неловко покрутил головой, озираясь, потом опять сунул руки в карманы.

Он явно растерялся и не знал, как начать разговор. Это ободрило Марианну. Она посмотрела на него смелее, и сердце ее болезненно дрогнуло.

Ветер слегка трепал его русые волосы. В его светло-зеленых глазах мелькало непривычная растерянность, но его жесткие губы — губы упрямца и деспота — были плотно сжаты и не выдавали его чувств. Острые скулы, впалые щеки, беспощадная челюсть.

Нет, разговор не будет простым, с отчаянием подумала Марианна. Ей хотелось быть холодной, решительной и равнодушной, но она против воли испытала трепет и томление.

Ужасно, но ее так и тянет коснуться пальцами его гладкой щеки, пробежаться до виска, положить руку на его затылок, притянуть к себе и поцеловать эти твердые губы, и почувствовать его запах — холодный, пряный, как северный ветер!

Она взялась за шершавые цепи качели, легко оттолкнулась, ну тут же уперлась ногами в землю. Отстраненно отметила, что выскочила на улицу в клетчатых домашних тапочках. Чудной у нее, должно быть, вид.

— О чем ты хотел поговорить? — спросила она, глядя на полуоторванный бантик на правом тапке.

— Марианна, почему ты сбежала? — спросил он с обманчивой мягкостью. От его хрипловатого голоса у нее по животу пробежала жаркая волна.

— Потому что я поняла, что нам нужно расстаться, — она упорно отказывалась смотреть собеседнику в лицо.

— Ты это поняла это только вчера? После того… инцидента?

— Я всегда сомневалась, — ответила Марианна, несколько покривив душой.

— Марианна, знаю, я очень виноват перед тобой. Я должен извиниться.

— За что именно?

— За все. Я тебя обидел. Полагаю, своим тоном, резкостью.

— Ты был самим собой, вот и все, — она опять оттолкнулась ногами и качнулась вперед и назад. Качаться было неудобно — шарниры у качелей оказались неподатливыми и заедали, да и тапочки так и норовили свалиться.

— И кем же я был?

Вопрос оказался неожиданным, но ответ выскочил сам собой.

— Занудой, педантом, деспотом и диктатором, — с удовольствием перечислила Марианна. — Нет, я тебя не обвиняю. На самом деле, это хорошие качества. Они здорово помогают в жизни. Но я не смогу жить с таким человеком. Прости.

— Ты больше не влюблена в меня?

А вот этот вопрос застал ее врасплох. Она испуганно вздернула голову и быстро посмотрела Петру в глаза. И увидела в них растерянность и боль. Или ей показалось?

— Марианна, скажи правду. Только правду. Ты больше не влюблена в меня? Ты готова вот так легко расстаться со мной?

— Да, я по-прежнему влюблена в тебя, — сказала она с вызовом. — Я люблю тебя. Ну и что? Я не стыжусь говорить о своей любви, но в ответ ничего не прошу. Тебя многие готовы любить. Илона, например. Как вчера прошла ваша встреча, кстати? Плодотворно?

— Плодотворно, — подтвердил Петр. — Мы ездили в аэропорт встречать Дашину мать. Ирина заявилась без предупреждения на два дня раньше. Я не мог сесть за руль, потому что после твоего ухода был так взбешен, что хлопнул стакан виски. А тут Илона заявилась с какими-то бумагами и надуманным предлогом. Вот я и воспользовался ей как шофером. И удачно передал Ирину под ее попечение. Потому что сам ей заниматься не смог бы. Даша сегодня с матерью, кстати. Но очень просила, чтобы я привез тебя.

— Ах, Даша просила… — ворчливо откликнулась Марианна, испытав, однако облегчение.

— И вот еще: я нашел для Илоны вакансию в московском офисе и настоятельно попросил ее перевестись. С хорошим повышением в окладе и должности. Она немного поломалась и согласилась.

— Как же ты теперь без своей помощницы! — ядовито посетовала Марианна.

— Легко. Но не уходи от темы. Если ты любишь меня, то почему считаешь, что не сможешь быть со мной?

— Потому что ты — это ты! Рядом с тобой я всегда буду чувствовать себя подчиненной. Виноватой не пойми в чем. Буду следить за каждым своим словом и понимать… что мы из разного теста. Из разных миров! Ты из мира, где все идет по плану и по расписанию. Где нет места шалости, глупости, безрассудству и спонтанности. А я живу в другом мире, я не могу измениться! И ты не можешь измениться. Люди не меняются!

— Господи, опять это странное утверждение! Конечно, люди меняются! Еще как меняются. Это закон природы. Если бы люди не менялись, они до сих пор бы жили в пещерах, жрали сырое мясо и владели рабами.

— Это совсем другое!

— Нет, не другое. Люди меняются, когда у них есть для этого мощный стимул. Внешний или внутренний. А у меня он есть. Это ты. Ради тебя… я сделаю все.

— Ну да, — иронически отозвалась Марианна. — Изменишь свою натуру? Характер? Это нереально.

— Марианна, — он помолчал, подыскивая слова, вздохнул, и когда заговорил, его голос звучал непривычно уязвимо, — возможно, мне вообще не нужно… меняться. Тот Петр, которого ты знаешь, не всегда был таким. Таким я сделал себя за десятилетия. Но в твои годы я мог быть нежным, порывистым… любил дикие выходки, мог отчебучить глупый и романтичный поступок. Мечтал о путешествиях и чудесах. Думаешь, только девчонки мечтают о волшебстве? Ничего подобного. Парни те еще фантазеры. И тот Петр все еще здесь. Он никуда не делся. Просто я запретил себе быть таким. Но пожалуйста… дай мне время. Понимаешь, когда я встретил тебя, я опять испытал то чувство… ожидание чуда. Чего-то значительного. Удивительного. Радостного. И уже давно забыл его, и вот — опять!

Марианна слушала его, открыв рот. Надо же, как он умеет говорить! И видно, что ему тяжело даются эти слова…

— Марианна, мы знакомы не так уж давно. Мы только-только начинаем притираться друг к другу. Над отношениями надо работать, ничто не дается просто так. Особенно когда партнер — такое дубовое полено, как я, — он криво усмехнулся. — Которое привыкло командовать и распоряжаться.

Марианна невольно улыбнулась, хотя вовсе не хотела этого делать. Зачем она его вообще слушает? Нужно поставить точку и уйти.

— Уж я-то знаю, что над отношениями надо работать, — веско сказала она.

— Знаешь, безусловно. Но на практике эти знания не применяешь. Чуть что — сдаешься и убегаешь. Как всегда.

— Ну вот, опять ты меня обвиняешь!

— Я не обвиняю. Я хочу помочь тебе. Я буду… твоей опорой. Твоим гидом. А ты моей опорой и гидом. Пожалуйста, просто не бойся. Дай мне шанс. Я люблю тебя. И никого так не любил как тебя.

Последние слова он выговорил с трудом и даже болезненно поморщился, но Марианна не обратила на это внимания — мужчинам непросто выдавать такие признания, она знала, а он сказал! Он сказал ей это!

Он всегда говорит правду. Он не будет лгать ради выгоды или красного словца!

Ей показалось, что качели сделали полный оборот, и голова у нее пошла кругом.

— Знаю, я не идеал. Я тебя недостоин. Тут твоя бабушка права. Но я учусь на своих ошибках. Я умею это делать, ты же знаешь!

— И ты готов принять меня такой, какая я есть? Не верится. Ты не простил мне того, что я ввела тебя в заблуждение.

— Нечего было прощать, потому что я знал это сразу. Мне было жаль тебя. Я видел, как ты переживала, но хотел, чтобы ты преодолела себя и все рассказала мне сама. Если тебе показалось иначе — это не так. Иногда ты придумываешь то, чего нет. Прости, но это правда.

— Да, я такая, — сердито подтвердила Марианна. — Мнительная. Неуверенная в себе. И ты готов принять мои недостатки и не выговаривать мне за них?

— Я люблю тебя со всеми твоими недостатками. Они делают тебя неповторимой.

— Но помнишь, когда мы были с тобой в арт-кафе — где танцевали — ты сказал, что не увлекся мной, будь я простой танцовщицей. Если бы я скакала на сцене в полуголом виде.

— Тебе стоило меня дослушать. Конечно, я не увлекся бы тобой. Потому что не смог бы узнать тебя как человека. Будь ты танцовщицей, вряд ли мы смогли бы спорить с тобой по вопросам педагогики, воспитания и обо всем на свете. Конечно, я обратил бы внимание на тебя, на твою внешность… но обстоятельства не свели бы нас близко. Вот что я имел в виду.