Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2
– Мамочка, смотри, кто приехал! – закричала Натали. – Это Алексей. Я хотела познакомить его с дедушкой, а они, оказывается, и так знакомы. Дедушка пригласил его поужинать с нами.
Голосок Натали звучал торжествующе.
Вот и отлично, подумала Катрин. Все устроилось само собой. Она погладила дочку по плечу:
– Вот и отлично, детка.
Натали искоса взглянула на мать:
– Ты не расстроишься, если Алексей с нами поужинает?
– Нет. С какой стати? Наоборот, я очень рада.
Катрин обняла отца, пожала Алексею руку.
– Очень хорошо, что ты приехал, – тихо сказала она, вновь околдованная магнетической силой, исходившей от этого смуглого лица, в котором ощущалась некая тайна. Внезапно Катрин почувствовала, как тесно облегает ее тело новый элегантный костюм.
– Да, Кэт, я пригласил мистера Джисмонди отужинать с нами. Оказывается, он интересуется не только творчеством Мишеля Сен-Лу, но и психоанализом, – усмехнулся Жакоб. – Это вряд ли понравится моей дочери, мистер Джисмонди. Если бы вы побеседовали с ней на эту тему, вы бы сразу поняли, что она терпеть не может психоанализ. Спорить с ней по этому поводу бесполезно.
– Дедушка, мама никогда не спорит. Она просто смотрит неодобрительно, – ясным голоском вставила Натали.
Катрин покраснела:
– Ну вот, Алексей, они выложили тебе сразу все наши семейный секреты. Таков уж обычай в нью-йоркских семьях.
Алексею показалось, что цвет ее серо-голубых глаз омывает и очищает ему душу.
– Полагаю, что мне известны еще не все ваши секреты.
– Не было бы секретов, сидел бы я без работы, – засмеялся Жакоб.
– О каких это секретах вы тут говорите? – подошла к ним Нора Харпер.
– О самых что ни на есть неприличных, – шутливо ответил Жакоб.
Катрин с подозрением наблюдала, как ее подруга и Алексей жмут друг другу руки. Оказывается, Нора тоже была приглашена на ужин. Она немедленно монополизировала Алексея, стала расспрашивать, что он думает о коллекции Закса. Катрин растерялась, почувствовала себя неопытной девочкой. Она совершенно не представляла, как вести себя в подобной ситуации. Но, когда ее глаза встретились с глазами Алексея, она прочла в них явное и несомненное желание. В ней немедленно шевельнулось ответное чувство. Незримое пламя вспыхнуло, объединив их обоих. И происходило это в присутствии ее отца, ее дочери!
К тому времени, когда вся компания добралась до ресторана морской кухни, расположенного в одном из старейших кварталов Бостона, Жакоб Жардин мысленно пересмотрел свое отношение к Алексею Джисмонди. Пожалуй, этот долговязый молодой человек ему нравился. Да и Катрин он подошел бы. Хорошо воспитан, откровенен в суждениях, а кроме того, чем-то неуловимо похож на Катрин. Мощный заряд энергии, сдерживаемый стальной волей.
Жакоб посмотрел на свою дочь. Катрин сегодня была не такой, как обычно; от нее буквально исходило сияние. Открытие картинной галереи явно пошло ей на пользу. Может быть, теперь она переменится. Не исключено также, что дело не в галерее, а в этом молодом человеке. Жакоб покосился на Алексея. Надо будет поскорее оставить их наедине.
Несмотря на сопротивление Жакоба, главной темой разговоров за столом был психоанализ. За ассорти из устриц обсуждался Фрейд и роль отца в семье. Когда подали омаров, беседа переключилась на Мелани Клейн и примат материнства. Шоколадный мусс сопровождался спором о Лакане, о теории языка и символической сферы. В конце концов Натали не выдержала:
– Я не понимаю, о чем вы все тут разговариваете, но, по-моему, папа – это всегда важно, хоть мама думает, что мамы куда важнее. А дедушка не умолкает ни на минуту, и значит, он считает, что важнее всего язык.
Жакоб расхохотался, а Катрин несколько смущенно поправила дочке слегка растрепавшиеся волосы. Но девочка увернулась от ее руки и спросила:
– А что вы думаете, Алексей?
– Не знаю. Я недостаточно стар для таких мудрых разговоров. Или, пожалуй, слишком стар. – Он улыбнулся и взглянул на Катрин. – Во всяком случае, роль твоей матери мне представляется необычайно важной.
У Катрин задрожали руки, и она, извинившись, вышла. Нора последовала за ней.
– Ну и кому же достанется этот расчудесный Алексей – тебе или мне? – спросила она, как только подруги оказались в туалете перед зеркалом.
Катрин изобразила крайнее изумление.
– Мне и в голову подобное не приходило, – процедила она, но тут же, отбросив обычную сдержанность, прошипела: – Надеюсь, что мне.
Нора деланно рассмеялась:
– Я уж не чаяла услышать от тебя эту фразу.
Когда они вернулись к столу, выяснилось, что Алексей собирается уходить.
– К сожалению, я должен вылететь сегодня последним рейсом в Нью-Йорк. Огромное вам спасибо за доставленное удовольствие.
Он пожал руку Жакобу, Натали и Норе, а пальцы Катрин надолго задержал в своей ладони. Прочтя в ее глазах боль и смятение, он шепнул:
– Извини, но я должен уехать. Это очень важно.
Она отвернулась.
– Значит, в Нью-Йорк?
– Да, Катрин, да.
Он стиснул ей руку и грустно улыбнулся.
Не следовало сюда приезжать – все стало еще хуже. Бежать, немедленно скрыться.
Катрин проводила его взглядом, чувствуя, как все внутри тает от истомы.
Следующим вечером она уже была в Нью-Йорке. Уложила Натали в постель, побродила по дому, не зная, чем себя занять. Все валилось из рук. Что с ней происходит? Она взяла трубку, уже готовая позвонить Алексею в отель. Нет, невозможно! Нельзя так навязываться. Невероятно, до чего изменилась ее жизнь за какие-то две недели. Просто сумасшествие какое-то. Очевидно, все дело в том, что энергия, ранее расходовавшаяся на устройство галереи Томаса Закса, теперь не находит выхода. Ну конечно, именно этим все и объясняется, подумала Катрин.
Нет, ничего этим не объясняется, поправила себя она. А поцелуй?
Она легла и попыталась уснуть. Она и сама не знала, было посетившее ее видение сном или мыслью: Катрин увидела длинный извилистый туннель, едва освещаемый тусклым светом. Огромная, мощная Сильви схватила дочь и затолкнула ее в эту узкую щель. Дышать в туннеле было трудно, ноги вязли в грязи, одежда цеплялась за лианы. Проход делался все у́же, а сама Катрин все больше и больше. Конец туннеля был уже близок и там сиял свет, в котором исчезали все тени. Оставалось совсем чуть-чуть. Протолкнуться, протиснуться…
Катрин очнулась обессиленная, но улыбающаяся.
Когда она выходила из душа, в дверь позвонили. Рассыльный принес огромный букет цветов. Внутри у Катрин все запело. Алексей! Букет мог быть только от него.
Она зарылась лицом в весенние цветы и тихонечко запела. Значит, все в порядке. Сегодня они обязательно увидятся. Катрин прижала букет к сердцу, потом развернула бумагу. На пол упала маленькая коробочка и записка.
