Тиана Веснина - Кто стоит за дверью
— Ты подменил текст завещания?
— Догадалась?
— Увы! — вздохнула Ильховская.
— Представь, я встретился с одной милой журналисткой и купил у нее кассету, которую не пропустили к показу по телевидению. Так что ты смотрела запись. А я тем временем подменил бумаги. Я все рассчитал. В состоянии возбуждения ты вернулась к столу, вновь стала перечитывать текст завещания, буквы прыгали перед твоими глазами. Ты не дочитала его… В принципе там и было только одно изменение: вместо мэрии Москвы я вписал свое имя.
— Нет, не верю, ты на это не способен. Ты шутишь! — возразила Лора.
— Не шучу.
— Покажи! Покажи в таком случае завещание, — потребовала она.
— Зачем? Тебе уже все равно. — Ольгерд навел на Лору пистолет и выстрелил.
От удивления у нее едва не выкатились глаза из орбит, и она совершенно непроизвольно ухватилась за живот, быстро сообразив, что надо падать.
«Хорошо, что на кровать, а не на пол», — подумала она и упала.
Ольгерд немного постоял, затем подошел к Лоре, удостовериться, умерла она или только ранена. Он склонился над ней, и вдруг Лора широко открыла глаза и захохотала. Ольгерд отпрянул назад, и в тот же миг кто-то схватил его за руки и завел их ему за спину.
— Что это значит?!
— Ничего, — крепко связывая ему руки поясом, говорила Лора, — кроме того, что ты, впрочем, как и Свергина, вставай уже, — бросила она ей, — вернетесь к своему жалкому существованию.
Зоя поднялась и вдруг кинулась к двери, но Павел успел подставить ей подножку, и она со всего размаху повалилась на пол.
— Свяжу и ее. А то нос себе расквасит.
— А!.. Пляжный мальчик! Сговорились-таки. Сволочи! — клокочущим от злобы голосом стал выкрикивать Ольгерд.
— А вот и завещание, — открыв кейс Жилёниса с помощью ножа, ухмыльнулся Мельгунов. — Все себе отписал, молодец.
Лора схватила бумагу, прочла и, побагровев от ярости, порвала на мелкие клочки.
— Ну ты и гад! — подступилась она к Ольгерду. — Убить меня! Ты же любил!
— Любил, да ты заставила разлюбить. Ты же тварь, Лорка, ты же сама никого не любишь. Ты богатая сука, которая изгаляется над людьми.
— Это над какими людьми? Уж не над теми ли, которые перегрызли друг другу глотки в стремлении захапать все. А ты? Чем ты лучше их?
Жилёнис расхохотался.
— Выходит, единственным глубоко порядочным человеком оказался пляжный мальчик Паша.
Взгляд Лоры замер, она только сейчас до конца осознала, что Павел вполне мог ее убить. Она обернулась и посмотрела на него.
— Почему ты не убил меня?! — с ожесточением выкрикнула она.
Павел вяло усмехнулся.
— Ну раз все начистоту. Вероятно, потому, что я пляжный мальчик. Не смог. Нет, не выстрелить, а убить. Ведь это мы с Виткой напали на какого-то парня, приняв его за Чегодаева. До сих пор в руках мерзкое ощущение. Я только тогда в себя пришел, когда узнал, что парень тот выжил. Нет, если бы он умер, я бы в милицию на себя доносить не пошел. Но за те дни, когда тот барахтался между жизнью и смертью, я понял, что жить… жить в случае его смерти, не знаю, не скажу, что не смогу, но это уже была бы не моя жизнь.
— Дурак! И будешь всю жизнь в завхозах сидеть да сук богатых ублажать, — бросил Ольгерд.
Павел подошел к Жилёнису и развязал ему руки.
— Зато ты умный. Убивать из мести не станешь.
— Не стану, — потирая запястья, огрызнулся Жилёнис. — Но ты! Ты упустил такую возможность. Эта, — он презрительно глянул на Лору, — и над тобой в том числе надсмеялась, а ты спас ее.
Павел проигнорировал его слова.
— Ладно, Лорка! Ты когда из мертвых живой станешь? — обратился он к Ильховской.
— Завтра, — опустив голову, мрачно ответила она. — В три часа по Москве буду в Париже. В пять сделаю заявление.
— Значит, эту, — кивнул Павел в сторону Свергиной, которая, понимая всю тщетность своих действий, тем не менее пыталась освободить заведенные за спину руки от пояса, — надо продержать здесь. А то самолет взорвет. Ведь пока она, да и я, твои наследники.
— Жить он не сможет, если убьет! — не унимался Ольгерд. — Свергина вон напустила на Шуркину собаку и ничего, живет.
— С чего ты это взял?! — воскликнул Мельгунов.
— Выяснил. Она этого щенка Беззубцевым продала.
Павел подошел к Свергиной.
— Это что, правда? Ты Витку?!..
Больше он не произнес ни слова.
— Неправда! — выкрикнула Зоя с такой силой, что жилы проступили на шее.
— Какой ужас! — воскликнула Лора. — Какой ужас, знать то, чего не следует!
— А, поняла, наконец! — возликовал Ольгерд.
— Да иди ты! — запустила в него вазой Лора. — Проваливай! Мерзавец! Подлец!
Ольгерд с презрением глянул на Ильховскую и ушел.
— Так что мне делать? — обратилась Лора к Павлу.
— Лети, черт бы тебя побрал, в Париж! А я так и быть, посторожу твою убийцу.
— Пашенька, я как только вернусь…
— Лети, сказал!
Лора кивнула, схватила сумку и исчезла.
— Ну что, сонаследница, скоротаем вечерок? А то ты такая ярая, еще за Лоркой в аэропорт увяжешься.
— И увяжусь! Это наш с тобой последний шанс. Ведь сколько денег, Павел! Ведь могли бы жить…
— Могли бы, — согласился он. — В принципе, мы и живем, ну, не так, как нам бы хотелось. Да что поделать?
— Убить Лорку!
— Ну, подлую шутку она с нами сыграла, согласен. Но ведь за это не убивают.
— А что, прощают?
— Нет, конечно. За это презирают.
— Ой, плевала она на твое презрение!
— А я плевал на нее. Короче, разговаривать с тобой — себя не уважать. Пойдем, здесь есть одна кладовочка. Я тебя на ночь в ней запру. А как Лоркин самолет взлетит, сразу выпущу.
* * *Ольгерд был вне себя. Злой, красный от гнева он покинул дачу, шепча под нос угрозы. Сел за руль и вмиг оказался у своего дома. Он не заметил, как доехал, удивился, что вообще доехал, так как не видел ни светофоров, ни знаков, точно на автопилоте долетел. Вышел из машины и остановился. Идти домой не хотелось, хотелось что-то делать, куда-то бежать, добиваться невозможного, доказывать, что он должен получить наследство Ильховской, слишком многое он для этого сделал. Но идти было некуда и доказывать некому. Ни с кем, кроме собственного «Я», он не мог поделиться обидой. Хотя именно собственное «Я» и было виновато в том, что произошло. Прозевало угрозу, не подсказало убедиться, что труп во дворе музея принадлежал Мельгунову. Он все так просчитал, и судьба как будто даже помогала ему. Не пришлось искать встречи со Свергиной, чтобы намекнуть, что Ильховская жива. Свергина сама додумалась до этого.
«Все дело испортило появление среди нормальных циничных людей одного глубоко порядочного идиота», — сделал печальный вывод Жилёнис.
