Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера
– Последний вариант. Ресторан с лужайкой.
– Отличный выбор! – согласилась мама. – Я сама металась между загородным домом отдыха и этим рестораном. Значит, займусь им.
– Да, займись, пожалуйста. И Таня хочет, чтобы оформлением свадьбы занялась Евдокия Романовна, ее мама, она же дизайнер, помнишь? Ты же не против небольшой помощи?
– Нет, конечно, – после небольшой паузы ответила мама. – Буду рада.
* * *
Евдокия Романовна.
Ее мама.
Она же дизайнер.
А еще она женщина, которую когда-то любил твой отец. Только ты об этом, слава богу, не знаешь. И не должен узнать. Поэтому… Конечно, я не против, сынок.
Пусть она оформляет свадьбу. Раз уж, как все говорят, она прекрасный дизайнер.
Майя слегка растерянно оглянулась, словно не совсем понимала, где она. В паре метров супруг беседовал со своим деловым партнером. Судя по жестам, разговор подходил к концу. А вокруг – картины, вазы, статуэтки. И инсталляции, куда же без них. Персональная выставка какого-то очередного гения – сейчас же нет просто талантливых, одаренных или хотя бы очень трудолюбивых людей, каждый непременно гений. А хозяйка этой модной галереи современного искусства – дочка того самого партнера, с которым только что завершил разговор Илья.
– У меня две новости. Хорошая и… вторая.
– С какой планируешь начать? – Илья протянул ей бокал с шампанским и, взяв за локоть, отвел в сторону. Полюбоваться «Этюдом номер четыре».
В этом этюде Майя не находила ничего. Ни смысла, ни эстетики, ни даже экспрессии. Просто мазня. Но вслух этого она, разумеется, никогда не скажет.
– Это явно писалось под Кейджа, – все же не удержалась от комментария Майя, а потом отвернулась от картины. – Выбирай сам.
– Давай с хорошей.
Правильный выбор. Лучше всего начинать с хорошего. Майя даже слегка улыбнулась и пригубила напиток.
– Дети определились с выбором места свадьбы. Это «Московский дворик».
– Неплохое место, – кивнул Илья. – Я позвоню и узнаю, что с бронью, и сразу договорюсь, что на выходные ресторан будет занят.
Какое-то время они оба делали вид, что рассматривают этот… этюд. Картиной его язык назвать не поворачивался.
– А вторая новость та, что дизайном свадьбы будет заниматься Евдокия Тобольцева, – озвучила Майя вторую новость. Хорошей ее язык тоже не поворачивался назвать.
Муж едва заметно наклонил голову в сторону – словно с этого ракурса в этюде открывались новые неведомые грани.
– Да, что Кейдж, что картина… на любителя, – тоном профессионального критика подвел итог своим наблюдениям Илья. А потом повернул лицо к ней. – Это было ожидаемо.
Лицо было бесстрастным. Они же в галерее. На публике. Куча знакомых. Но на Майю от этого бесстрастного лица и ровного ответа накатило вдруг издалека и, казалось, давно забытое желание.
Устроить им тут всем… цыганочку с выходом.
Но вместо этого Майя Михайловна Королёва пожала плечами:
– Для кого как.
Узкие губы слегка дрогнули в краткой улыбке – но тут их уединение нарушили. Подошли знакомые, которые пришли сюда по той же причине – засвидетельствовать уважение отцу владелицы галереи. Им тоже надо было изображать интерес к экспозиции, и они тоже от этого порядком устали. Мужчины обменялись энергичными рукопожатиями, Майе поцеловали руку, произошел обмен дежурными фразами.
Спустя примерно пять минут супруги Королёвы обнаружили себя возле гипсовой композиции, более всего напоминающей корабль с ногами.
– Не переживай, – негромко проговорил муж. – Дуня отличный дизайнер. Она сделает все гораздо лучше, чем это оформлено здесь. Я в этом уверен.
О да. Комплименты… даже не Евдокии Тобольцевой, а Дуне… Дуне! – это именно то, что Майя сейчас хочет услышать. Это же именно то, что ее сейчас волнует больше всего, – чтобы дизайн свадьбы был безупречным. Это самое важное. Как. А не кто.
Черт бы все подрал, включая этого гипсового уродца.
– Я доверяю твоему вкусу.
А что? Не соврала ведь.
– Май, посмотри на меня.
Почему бы не исполнить эту милую просьбу, сказанную тихим напряженным голосом? На Майю смотреть в любом случае приятнее, чем на корабль с ногами. И она повернула голову.
Смотри. Считывай. Думай.
Я не справляюсь. Иногда я думаю, что справляюсь. А потом вдруг мне хочется устроить всем цыганочку с выходом.
– Все будет хорошо.
А потом ее виска коснулись твердые губы.
Майя неосознанно тронула висок пальцами. Она не верила. За столько лет… единственный публичный поцелуй был на свадьбе. Все касания, интимнее, чем прикосновения рук, – только за закрытыми дверями. И вот теперь… она дожила до поцелуев в галерее современного искусства. Они вместе… дожили.
Майя воровато оглянулась. Кажется, на них никто не смотрит и никому нет до них дела.
Мужа она поцеловала в губы.
– Смотри. Ты пообещал.
И сколько бы ни проходило времени, по-прежнему самое красивое – когда у него улыбаются глаза.
Глава 6
Надеюсь, к чаю у нас что-то поинтереснее кураги.
Илья Юльевич Королёв
Все выходные Ваня не знал, куда себя деть. Дурак! Какой же он дурак! Так безобразно повел себя с ней. И еще это стихотворение зачем-то вложил в конверт. Думал, впечатление произведет. Какое там впечатление?
Есть тот, кто называет ее «Май», как весенний месяц. Отец маму тоже зовет Дульсинеей, но это как-то всегда воспринималось по-другому. Да и вообще, они – папа и мама. И мама у него замечательная, добрая, понимающая, вкусно готовящая и веселая. Но это… мама.
А она… В субботу Ваня ходил с Эдиком в клуб. Напился пива так, что смотреть на него не мог. Помогло до обеда воскресенья. А потом стало хуже. Отец хотел что-то сказать, Ваня уже настроился на очередную отповедь, но мама решительно закрыла дверь в комнату и отца увела.
А в понедельник практика. Последняя, третья неделя. Со стройкой закончили. Они с умником возвращались в офис. Прощайте, грязные джинсы, вязаные шапки и заляпанные ботинки. Да здравствуют костюм и рубашка.
Так она открывала конверт? Или поверила ему на слово и убрала деньги на полку? Лучше бы убрала. Вот что на него нашло, когда к деньгам прикладывал свое самодеятельное творчество? Надо было просто с достоинством вручить конверт и уйти. Мол, я мужчина, я денег не беру. Так нет, устроил истерику.
В понедельник их отправили в сметный отдел, на который был выделен всего один день. И правильно. Ничего интересного. Умник за десять минут разобрался, что к чему, он же математик. И в большей степени ему была интересна сама программа, которая стояла на компьютерах. Ване все это вообще было неинтересно, зато именно здесь можно было
