Кристина Хегган - Не говори мне «никогда»

Воскресным вечером в аэропорту она сунула ему в карман чек на пять тысяч долларов, остановив его протесты приложенным к губам пальчиком.

– Перестань упираться хоть в этот раз и прими деньги.

Две недели спустя он вновь увидел ее. На этот раз лежавшей в гробу.

– Тед, ты меня слушаешь? – Призывный голос Сандры вернул его к действительности.

– Да, я слышал тебя, но не смогу сейчас вырваться отсюда, даже если бы захотел, – солгал он, пытаясь найти первый попавшийся предлог для отказа. – Я обещал Ллойду побывать на Гаити и сделать репортаж о возвращении президента Аристида.

– Ты же свободный журналист, ты волен выбирать.

– Отец узнает, что я приехал из-за его болезни.

– Нет, не узнает. Я обо всем позаботилась.

Брови Теда взметнулись вверх.

– Каким образом?

– Ха-ха. В Остине открылась новая художественная галерея «Люберик». Может быть, ты о ней слышал? Если сумеешь договориться и открыть там выставку своих работ на пару недель, это будет отличным поводом, чтобы приехать.

– Но, малыш, папа в одночасье раскусит эту нехитрую уловку.

– А вот и нет!

Ее упорство тронуло его, но почти не сказалось на его настрое. Слишком поздно.

– Это он возвел стену между нами… – произнес Тед скорее для себя, чем для сестры.

– Стены возводят для того, чтобы их сносить. – Она следила за гаммой чувств, отражавшихся у него на лице. Просто глубоко в душе у нее коренилась уверенность, что он хочет вернуться домой.

– Конечно, первая встреча с отцом может оказаться непростой, но ты справишься с этим. – Она улыбнулась. – Если уж ты сумел на одном обаянии вырваться из иракской тюрьмы!.. Тед, ты же любишь его, поэтому перестань отрицать очевидное.

Хотелось бы. Хотелось рассказать ей, что он ненавидел старика за отлучение все эти годы, за то, что тот не любил его так, чтобы забыть прошлое и простить.

Сандра вновь подняла глаза на Теда.

– Настало время забыть старые обиды, вновь стать единой семьей.

Он никогда не мог ни в чем ей отказать, заколебался и сейчас.

– Я пожалею об этом, – пробурчал он. – Это так же верно, как то, что я сижу на этом месте.

Сандра с облегчением вздохнула:

– Значит, приедешь?

После паузы Тед кивнул:

– Да, я приеду.

– М-м-м, пахнет замечательно, – произнесла Лаура, наблюдая за Стюартом, снующим по кухне в поисках штопора. – Петух в винном соусе?

– Цыпленок-маренго, – поправил тот. – Этот рецепт придумал повар Наполеона во время знаменитой битвы при Маренго против австрийской армии, взяв все, что мог найти в полевых условиях, – цыпленка, корнеплоды и, конечно, бренди.

Лауру не особенно интересовала кухня, будь то французская или какая-либо еще, и она слушала его болтовню вполуха, пока тот с помощью штопора с двумя ручками аккуратно извлекал пробку из бутылки белого бордоского.

Стюарт Флеминг в точности соответствовал тому образу приятного молодого человека, о котором ей без устали твердила мать. Высокий, стройный, с зелеными глазами, он больше походил на члена студенческой атлетической команды, чем на тридцатилетнего прокурора.

Они познакомились в феврале прошлого года, на вечеринке, которую устроил Джей Би в честь ее возвращения домой. Стюарт, только-только назначенный тогда помощником прокурора графства Бернет, оказался в числе приглашенных, и она сразу выделила его. Он был умен, полон честолюбивых замыслов, мог рассуждать на любую тему: от легализации наркотиков до проблемы сохранения тропических лесов. Но более всего подкупали его бескорыстное сострадание к тем, кто не особо преуспел в этой жизни, и убежденность в торжестве справедливости.

– Готово. – Улыбаясь, он наполнил золотистым вином два округлых бокала и один из них протянул ей.

– «Граве», урожая 1989 года, идеально охлажденное.

Она чокнулась с ним и пригубила. Ей больше нравились терпкие красные вина, но Стюарт, будучи невероятным энтузиастом по части вин и гастрономических яств, был бы ужасно расстроен, не получив как минимум абсолютного одобрения своих стараний.

– Ну, как? – заинтересованно спросил он. – Что скажешь?

– Потрясающе! Оно будет великолепно сочетаться с цыпленком.

«Трусиха, – подумала она. – Почему бы просто не сказать, что мне абсолютно наплевать на выдержку вина, если оно пришлось по вкусу».

Проверив блестящую красную кастрюлю на плите и немного убавив огонь, Стюарт взял Лауру за руку и повел в гостиную. Его городское жилище представляло собой уютную двухкомнатную квартиру в двух минутах ходьбы от центра Бернета, удовлетворяющую всем требованиям молодого перспективного чиновника – кухня, отделанная как произведение искусства, гостиная и спальня, одновременно служившая кабинетом. Присев на диван с сине-белой полосатой обивкой, он привлек ее к себе.

– Так что ты там говорила насчет обеда у твоей матери? По телефону все звучало так загадочно!

Она глотнула вина.

– Это праздничный обед. Мама получила выгодное предложение. Завтра она начинает работать.

Он ничуть не переменился в лице.

– Правда? Где?

– В «Золотом попугае». Она только что подписала шестинедельный контракт…

– «Золотой попугай» – это же притон! – по обыкновению безапелляционно воскликнул Стюарт, выпуская ее руку.

– А вот и нет! Это вполне peспектабельное заведение, а его владелец и управляющий – один из старинных друзей Джей Би!

– Да пусть бы там заправлял сам папа римский, все равно это не место для моей будущей родственницы! Не могу поверить, что ты позволила Ширли подписать подобный контракт.

Лаура рассвирепела, как часто случалось, когда речь заходила о матери.

– Позволила? – переспросила она. – Ты говоришь так, будто она не взрослая женщина, а ребенок!

– Потому, что она ведет себя как ребенок. И ее поступок тому доказательство. Боюсь, очередное несчастье не заставит себя ждать.

Она знала, на какое такое несчастье он намекает. Двадцать пять лет назад, в Далласе, один из бывших любовников Ширли ворвался в ее гримерную, когда она готовилась к выходу на сцену, и бросился на нее с ножом. Каким-то образом ей удалось выбить оружие у него из рук, при этом в пылу схватки она случайно ранила его в предплечье. Несколько дней спустя оба отказались от обвинений друг против друга.

– То, что произошло в Далласе, – просто отдельный инцидент, – заметила Лаура. – Больше такого никогда не случалось.

– Ты должна была остановить ее, – упрямо твердил он.

– С каких это пор я вправе диктовать матери, что ей делать?

Он состроил презрительную мину:

– А ты хотя бы пыталась?

– Нет. Мне кажется, эта работа ей подойдет. Она не только подзаработает, но и с головой уйдет в дело, которое любит.