Ричард Гордон - Свободен для любви

Я озадаченно кивнул.

— Проклятие! Ты уверен, что это не Берри? Тощая дылда с головой, лысой, как коленка?

— Нет, это точно Пайкрафт.

Гримсдайк нахмурился:

— Надо же, а мне казалось, что сегодня день Берри. Он хоть изредка бывает на человека похож. А вот Пайкрафт… Черт побери! Пойдем пропустим по стаканчику.

— На случай если это затянется на целый день, — сказал я, когда мы вышли на улицу, — считаю своим долгом предупредить, что только что устроился на работу, к которой должен приступить как можно скорее.

— Как, ты клюнул на их удочку? Тогда тебе тем более нужно выпить. Пошли, вон там уже открыто.

Совсем недалеко от нас сквозь туман приветливо желтели огни паба. Старомодный бар встретил нас уютным потрескиванием камина. Когда жизнерадостный бармен вручил нам по пинте пива, Гримсдайк провозгласил:

— За счастливые дни нашей молодости!

— И за грядущее процветание! — подхватил я.

После пары-тройки глотков я поставил стакан на стол и окинул Гримсдайка недоуменным взглядом. Когда мы учились, у него было больше денег, чем у всех остальных, вместе взятых; на нашем убогом фоне он казался Крезом. Теперь же Гримсдайк сидел в порванном макинтоше, надетом поверх кургузого твидового костюмчика и выцветшего грязно-желтого жилета. Давно не чищенные стоптанные ботинки, мятый воротничок и засаленные манжеты довершали плачевное зрелище. Перехватив мой взгляд, Гримсдайк, в свою очередь, поставил стакан на стол и весело провозгласил:

— Я получил диплом, дружище!

— Диплом? Поздравляю, но каким образом тебе это удалось? Ведь с тех пор, как ты провалился в последний раз, экзаменов больше не было.

Гримсдайк расхохотался:

— Только в Лондоне, дружище. Поверь, я не такой сноб, чтобы убиваться из-за такой ерунды. Зато сейчас я имею полное право ставить после своей фамилии гордую аббревиатуру Н.К.А.М. Я теперь полноправный наставник колледжа аптекарей Мейо. Слыхал о таком?

— Боюсь, что нет.

— Ты не одинок в своем невежестве, дружище, — ухмыльнулся Гримсдайк, затем, хлебнув пива, продолжил: — Сам знаешь, с нашими светилами у меня не сложилось. Я ведь в отличие от некоторых интеллектуал, а в традиционной медицине таких не терпят. Любой болван с одной-единственной извилиной в мозгу, но зато с хорошей памятью и умением держать нос по ветру может стать врачом. Согласен?

— Да, — безрадостно кивнул я.

— Вот, значит, про колледж Мейо я узнал от одного пария, с которым познакомился в пабе на Флит-стрит. По его словам, в этом славном учреждении можно было получить диплом, дающий право попасть в «Британский медицинский регистр». Причем без особых хлопот: за это не нужно платить налог, как, например, на Джерси. Заказал я билет, махнул в Мейо и, прибыв туда рано утром в субботу, отправился пешком искать этот колледж. Представь мое удивление, когда по указанному адресу оказалась только какая-то дурацкая дверь с медной колотушкой. Я постучал, вошел и едва не сшиб с ног старую ведьму, которая развозила по полу грязь мокрой шваброй. «Че, дохтуром стать хочешь?» — проскрипела карга. «Да, бабуся», — ответил я. «Наверху», — прокаркала ведьма и взялась за швабру. Хотя, на мой взгляд, она куда лучше смотрелась бы с метлой.

Гримсдайк отхлебнул пива, смачно утер губы и продолжил:

— Вот, значит, а наверху оказалась вполне приличная гостиная с камином. За столом сидел какой-то молодой парень, завтракал и читал газету. «Айриш индепендент». Увидев меня, он приветливо поздоровался, а потом, узнав причину моего визита, сказал, что с радостью мне поможет, и предложил зайти в понедельник и сдать экзамен. Я возразил, что в понедельник буду занят и не смогу, в ответ на что этот малый только развел руками и сказал, что ничего, мол, не попишешь, он уезжает на весь уик-энд играть в гольф. Я запричитал, и тогда он сменил гнев на милость и заявил, что, поскольку экзамен все равно устный, он готов принять его и в такси.

— Захватите, пожалуйста, мои клюшки, мистер Гримсдайк, и поехали.

И вот, устроившись рядом со мной на заднем сиденье, он спросил:

— Какое лечение вы предложили бы девяностолетней старушке, которая, вконец выжив из ума, свалилась с лестницы и сломала обе ноги и руки?

Хорошенько обмозговав ситуацию, я чистосердечно ответил:

— Я бы сказал ей примерно так: «Ваши дела не слишком хороши, мэм. Боюсь, что, будь вы лошадью, я бы предложил вас пристрелить».

Мой экзаменатор так заржал, что бедняга таксист чуть с перепугу не врезался в дерево. Еще на несколько вопросов я ответил уже на платформе, где мы поджидали поезд. Наконец этот тип забрал у меня клюшки, сказал, что экзамен я сдал, и затребовал у меня пятьдесят гиней. По счастью, у меня как раз было с собой чуть больше полусотни фунтов, которые мой благодетель засунул в карман и тут же накарябал расписку на клочке газеты. Поезд уже тронулся, когда он высунулся из окна и проорал мне, что пришлет диплом по почте. Вообрази мою радость, когда вскоре я и впрямь получил диплом, на котором красовалась печать размером с Хартию вольностей. Тяпнем еще по стаканчику? Теперь тебе платить.

Я заказал нам еще пива, и Гримсдайк заговорил снова:

— Впрочем, тогда я еще не знал, что это всего лишь начало моих злоключений. Помнишь условие завещания моей мамаши? Я получал тысячу фунтов в год, пока учился на врача. Разумеется, этот золотой дождь тут же прекратился, и мне пришлось затянуть пояс. Я расстался не только с машиной, но и с клюшками для гольфа. Даже кое-что из гардероба пришлось загнать, поэтому я сейчас и похож на пугало. Чертовски неприятно.

— Ну а на кой черт тебе вообще сдался этот дурацкий диплом? — вскричал я. — Ты мог прекрасно оставаться вечным студентом до конца своих дней и жить припеваючи. Я и сейчас столько не зарабатываю.

— Гордость заела, дружище, — вздохнул Гримсдайк, понуро уставившись на свой стакан. — Знаешь, из-за чего я провалил последние выпускные экзамены в Лондоне? Теорию я сдал играючи, да и потом, на диагностике, поначалу все шло замечательно: симптомы из моего больного так и перли. Я быстро обнаружил, что у него левосторонний плеврит и синусная аритмия. Мне даже посчастливилось услышать диастолические шумы, чего прежде почти никогда не удавалось. Страшно собой довольный, я все это выложил экзаменатору. Тот только кивал и приговаривал: «Правильно, правильно, совершенно верно». Я уже мысленно поздравлял себя с успехом, когда этот старый стручок спросил: «Что еще?» Я гордо ответил, что в остальном пациент здоров как бык. И представляешь, что оказалось? — Гримсдайк с досады стукнул стаканом по столу. — Глаз у этого мерзавца был стеклянный! Вот так меня и прокатили!