Нэнси Уоррен - Соблазни меня
— Ну так все же — почему?
Не отвечая, Алекс повернула с шоссе на стоянку, припарковала машину и выключила мотор. Медленно, с легкой опаской она перевела взгляд на лицо спутника. И вздрогнула, впервые по-настоящему оценив, до чего он привлекателен. В тесном, замкнутом пространстве машины взгляд синих глаз манил своей глубиной и пытливой мягкостью. Загорелая, обветренная кожа его лица наводила на мысль о нехоженых тропах, неоткрытых островах, никем не виданных горизонтах. Судя по глубоким складкам морщин вокруг рта, улыбка посещала его часто. Сами же губы шли вразрез с крепкой линией подбородка, с хищными очертаниями носа. Губы человека, который знает толк в живой беседе, экзотических блюдах, выдержанных винах и долгих поцелуях.
Сразу стало ясно, что вопросы заданы не из праздного любопытства. Нужно, пока не поздно, закрыть опасную тему. Дать понять, что ее это не интересует.
— Мистер Форбс…
— Ради Бога, Алекс! Не далее как сегодня утром мы вместе склонялись над трупом — если уж такое событие не дает право называть друг друга по имени, то не знаю, что бы давало. Зовите меня просто Дункан.
— Хорошо, Дункан. Мы знакомы чуть больше суток, за которые вам удалось произвести на меня не самое благоприятное впечатление.
Если Алекс ждала, что он ударится в протесты или заверения, она обманулась. Он молча смотрел на нее, как бы предлагая все-таки ответить на поставленный вопрос. Уголки ее губ приподнялись сами собой.
— Для начала давайте войдем в ресторан.
Как она и надеялась, в ресторане практически не наблюдалось посетителей. Стоило устроиться в одной из одинаковых кабинок на обитых искусственной красной кожей сиденьях, как напряжение окончательно оставило Алекс.
Подошел Гарольд, владелец и по совместительству метрдотель, поздоровался и положил перед каждым меню. На тисненых страницах никогда ничего не менялось. В списке блюд значились кое-какие закуски, десерт, гарниры, но основу и суть здешней кухни составляли великолепно приготовленные бифштексы, и как раз ради них все сюда и ездили.
— Мне, пожалуйста, стейк-сандвич, — заказала Алекс, не потрудившись заглянуть в меню. — Мясо средне прожаренное, тесто чуть недопеченное, заливка к салату сырная.
— Звучит аппетитно, — заметил Дункан. — Мне, пожалуй, то же самое. Что будете пить?
— Воду перье с лимоном.
Он покачал головой, открыл карту вин и после недолгого раздумья заказал французское дорогое вино.
— Всю бутылку, сэр? — почтительно осведомился Гарольд.
— Разумеется. И два бокала.
Алекс держала на губах натянутую улыбку, пока метрдотель (судя по всему, он слыхом не слыхивал о зловещих событиях в Свифт-каренте) не удалился, унося меню.
— Обычно за обедом я не пью.
— Я тоже, но, согласитесь, день не обычный. Думаю, немного хорошего вина будет кстати нам обоим. — Дункан устало помассировал шею пониже волос. — По крайней мере, мне точно.
Алекс расценила его слова как завуалированное признание того, что он столь же потрясен утренними событиями, сколь и она, и не протестовала, когда Гарольд поставил перед ней бокал.
— Славный денек сегодня, не правда ли? — заметил он, приступая к священнодействию над пробкой.
Ничего более неуместного он произнести не мог, и хотя Алекс удержалась от хихиканья, оно так рвалось из горла. «Славный денек» — надо же так сказать! Что славного в мертвых телах с дырой в груди, завываниях полицейских сирен, в мыслях о том, как много ночей подряд будет сниться лицо, искаженное предсмертной гримасой, с невидящими глазами.
Следователь спросил, знала ли она убитого. Дункан тоже задал ей этот вопрос.
Как человек, помешанный на строгих фактах, безоглядно преданный истине и уверенный, что упорные изыскания непременно принесут результат, Алекс долго и тщательно разглядывала мертвое лицо. Убитого она видела впервые.
— У вас сегодня выходной? — полюбопытствовал Гарольд, разливая вино.
— Мы припозднились с обедом, — уклончиво ответила она. В бокалах вино заискрилось оттенком темного граната.
Алекс подумала: в самом деле, что плохого в бокале вина за обедом? Может, даже нужно поступать так чаще. Она пригубила. Приподняла бровь и сделала глоток побольше.
— Вкус у него… дорогой. Вы что, знаток вин?
— Знаток — слишком сильно сказано, но от вина в картонных коробках отказался уже давно.
Края бокалов соприкоснулись, хрусталь издал долгую певучую ноту.
— Пейте! — Дункан подождал, пока вина в бокале Алекс сильно поубавится. — Я все еще жду ответа на простой вопрос. Есть у вас в жизни мужчина?
«Никого у меня нет с самой дедушкиной смерти», — с болью подумала Алекс и спросила себя, научится ли она когда-нибудь спокойно вспоминать о человеке, который во многих отношениях заменил ей отца, дал нормальный дом, познакомил с миром искусства и античной истории. Они приходились друг другу не просто родственниками, а родственными душами. Их можно было назвать друзьями и порой коллегами. Но какое дело Дункану Форбсу до восьмидесятидвухлетнего старика, да еще и покойного?
— В моей жизни нет мужчины, и, чтобы между нами оставалось все ясно, я не намерена его заводить.
Взгляд синих глаз стал еще пытливее. Алекс испытала мощную потребность призывно облизнуть губы. Господи, что за потрясающий мужик! Между бровями у него пролегала глубокая морщинка, говорящая о том, что он подолгу и глубоко размышляет над научными проблемами.
— Отчего же не намерены? Мужчины вам не по душе?
— Вы, например! — вспылила Алекс.
Он не оскорбился, на что она очень надеялась. Он даже не отвел глаза, а продолжал разглядывать ее, как ни в чем не бывало, потягивая вино.
— Ваше мнение может со временем измениться.
А наука может со временем раскрыть секрет левитации!
Принесли заказ. Алекс так обрадовалась, что подарила Гарольду сияющую улыбку. Он не мог выбрать лучшего времени для появления. Бифштекс, как всегда, был упоителен. Интересно, что Дункан тоже взялся за мясо, хотя большинство посетителей сначала принимались за салат.
— Вы правы, здесь отлично готовят.
— Лучшие бифштексы в округе!
— Вы его знали?
Его. Слово «он» могло относиться только к убитому. Алекс сдвинула брови:
— Я уже говорила, что не знала его. Никогда не видела, даже мельком.
— То же самое вы, конечно, сказали и полиции?
Ему бы следовало умерить свой пыл, пока непомерно дорогое вино не раскрасило красным его простенькую рубашку.
— У меня нет оснований лгать как полиции, так и вам или кому-то еще! Повторяю, я не знала беднягу.
— Тогда тем более странно. Зачем подсовывать вам труп человека, которого вы не знали?
