Сара Монк - Романтическое приключение
— Я послала ей вместе с поздравлением. Думала, ей будет интересно — Мэрилин взяла фотографию и провела пальцем по запыленному стеклу. — Это так печально.
— Правда… она… я думаю, со стороны Ника у нее был единственный родственник.
— Алекс. Алекс — вся ее семья. Мы могли бы навещать ее.
— Разве она нас приглашала?
— Нет… никогда.
— Вот именно. Ты же знаешь, Мэрл, ты никуда не поедешь без приглашения.
— Я понимаю, но все-таки…
— Мама, можно, это будет моя комната? — сказал Алекс, прерывая их.
— Тебе здесь нравится? — Мэрилин удивленно посмотрела на сына. Это была комната пожилой леди, с цветастыми обоями, имитирующими, ситец, и Мэрилин была озадачена выбором сына.
— Пожалуйста, мам.
— Ты, действительно, хочешь жить здесь, в этой комнате? — Мэрилин подошла к окну и непроизвольно ахнула, увидев потрясающий вид на разлившуюся реку, холмы, дюны и в отдалении — море.
Она отвела глаза и повернулась к Алексу. Он кивнул.
— Лизель? — спросила Мэрилин. Лизель пожала плечами.
—
Каждый супергерой должен иметь свое логово. У Бэтмена была пещера с летучими мышами, у Кларка Кента — телефонная будка.
— Яне хочу спать в телефонной будке.
— Ты будешь жить в самой лучшей комнате отеля, — заверила Мэрилин, с улыбкой обнимая сына и целуя в золотистую макушку.
— Ты забыла «Медовый месяц», — напомнила ей Лизель.
— Что значит кровать королевского размера по сравнению с этим видом? — вздохнула Мэрилин. — Ты выбрал ее из-за этого, да?
Алекс кивнул, хотя и был уклончив.
— Просто к этой комнате привык Годрич, и Алекс будет делить ее с ним, — объяснила Лизель, которая уже все поняла. — И Годрича не посадят в конуру.
— Что ж, если ты так хочешь… Но ты уверен, что не хочешь занять среднюю комнату, между мной и Лизель?
— Как сандвич, — рассмеялась Лизель. Но Алекс покачал головой:
— Я хочу эту, если можно.
— Конечно, можно.
— Вау-у! — радостно завопил Алекс, рухнул на постель и тут же заснул с такой скоростью, на которую способны только дети.
— Ты действительно думаешь, что это хорошо, если Алекс будет жить здесь? — спросила Мэрилин, когда они пошли посмотреть первую комнату — к счастью, в ней имелась большая ванная, и она была оборудована современной сантехникой.
— Послушай, это его отель, и у него право первого выбора. Кроме того, неужели ты бы хотела жить в одной комнате с Годричем? — Лизель указала на пса, который притворился спящим.
Мэрилин энергично покачала головой:
— Нет. Знаешь, Алекс, кажется, уже успел привязаться к собаке.
— Будем надеяться, она тоже привяжется к нему.
— Ммм… Ты не знаешь, она не кусается?
— Собака или Лоррейн?
Мэрилин взглянула на часы:
— Она должна вот-вот прийти.
— Ты волнуешься?
— Ну да… немножко. Она проработала здесь десять лет. И вдруг заявляемся мы, и все меняем.
— Доброе утро!..
Словно в ответ на ее слова, с лестницы раздался довольно нервный голос, и Мэрилин сжала руку Лизель.
— Легка на помине. Она пришла раньше.
— Хороший знак.
— Здесь кто-то есть? — На этот раз вопрос прозвучал более резко.
— Она меня пугает.
— Может, она думает, что мы воры?
Мэрилин попыталась рассмеяться, но не смогла. Она хотела испариться, а вместо себя на встречу послать Лизель.
— Что ж, я полагаю, мне лучше пойти к ней и поздороваться, — сказала она. — А ты останься с Алексом на тот случай, если он проснется и испугается.
— Он крепко спит. Лучше я пойду с тобой.
Мэрилин с благодарностью кивнула. Она всегда делала то, что нужно было сделать, но на практике не отличалась общительностью. Лизель, напротив, была общительным человеком и легко знакомилась с новыми людьми.
— Мы еще не определились, какую комнату кто из нас займет, — уклончиво проговорила Мэрилин.
— Ты должна быть ближе к Алексу… а я под тобой.
— Согласна.
— Тогда решено… Пойдем знакомиться cо служащими Алекса, и помни: пока ему нет восемнадцати, главная здесь — ты.
Лоррейн Визи с лицом не менее мрачным, чем окружающая обстановка, стояла посредине огромного холла и нервно ломала руки.
Это была брюнетка ниже среднего роста, с длинными прямыми волосами, разделенными пробором посредине, круглое лицо ее было мягкое, как пудинг, а большие серебристо-голубые глаза смотрели столь же настороженно, сколь и испуганно, — как глаза дикого животного, загнанного в угол. На Лоррейн были черная, юбка, белая блузка, плотные чулки и туфли на низком каблуке. На первый взгляд Мэрилин показалось, что Лоррейн примерно одного возраста с ней, возможно, чуть моложе, но она явно ошибалась, и виной тому была или мягкость бледной кожи, или то, что Лоррейн стояла, как испуганный потерявшийся ребенок, посреди огромного холла Центрального вокзала.
Стоило ли так волноваться, подумала Мэрилин, когда по всему было видно, что Лоррейн и сама ее боится. Приветливо улыбнувшись, Мэрилин протянула руку:
— Здравствуйте, вы, должно быть, Лоррейн? Я Мэрилин Гамильтон, мама Алекса, а это моя сестра Лизель.
— Лоррейн… Ллл… Лоррейн Визи — Пожатие было робкое, как и улыбка, которую попыталась выдавить девушка.
— Спасибо, что согласились прийти в такую рань и показать нам отель. Это замечательно.
— Я все равно должна была прийти, чтобы убрать комнаты, — ответила Лоррейн, переводя быстрый взгляд с одной сестры на другую.
Мэрилин удивленно приподняла брови, Лизель тоже не скрывала своего удивления: их ранний тур показал, что в доме все убрано.
— Но вы уже проделали замечательную работу. Комнаты в полном порядке, мы не заметили ни пылинки.
К изумлению Мэрилин, лицо Лоррейн исказила гримаса разочарования, и тогда вперед вышла Лизель.
— Этот дом очень старый? — спросила она. — Такое восхитительное место! Вы ведь давно, здесь работаете? Наверное, знаете много историй?
— Особняк был построен эксцентричным викторианским графом, дальним родственником, королевы Виктории, для его любовницы — Элизабет, — в 1898 году. Башня пристроена позже, если точнее, пять лет спустя. По слухам, любовница изменила графу с другим мужчиной, и поэтому он приказал, своему архитектору объединить башню с домом единственной дверью, так чтобы он мог запереть в ней Элизабет, когда проводил время в Лондоне со своей женой. — Лоррейн говорила так, словно проводила экскурсию.
— Не понимаю, почему он просто ее не выгнал? — Лизель покачала головой. — Если бы кто-то изменил мне, я бы выгнала его из дома и не стала бы ничего строить.
