Санта Монтефиоре - Пленники судьбы
Мелкие черты лица Джона Треско больше подошли бы манекену с витрины магазина, чем человеку из плоти и крови. Люку не нравились мужчины, выглядевшие как смазливые мальчики, которые любили прихорашиваться перед зеркалом, любуясь собой, и долго выбирать по утрам, что бы надеть. Джон Треско был настоящим Нарциссом, слишком влюбленным в себя, чтобы делиться чувствами с кем бы то ни было еще. Заносчивый и напыщенный, он слыл всезнайкой и хвастуном. Унаследовав большое состояние, за всю свою жизнь он не работал ни дня, порхая с одной вечеринки на другую, охотясь по выходным в Шотландии, бывая на свадьбах в Сан-Тропе и общаясь со знаменитыми, но зачастую пустыми и недалекими людьми. Он выгодно вложил деньги и нанял целую армию прислуги, часами муштруя бедных людей, а если они вдруг не отвечали его ожиданиям, не колеблясь ни минуты, увольнял их.
Люк давно догадывался, что Клер завела роман на стороне, еще задолго до того момента, когда выяснилось, что ее не было в отеле маленького городка Болье, куда она решила поехать на два дня, чтобы якобы проведать свою мать. Тогда Люк был настолько занят делами, что не придал этому значения. Физическая страсть, которая связывала их поначалу, безнадежно утихла через несколько лет после того, как родились девочки. И как только от огня, когда-то полыхавшего между ними, остался тлеть лишь маленький уголек, стало совершенно ясно, что они, по сути, всегда были совершенно чужими людьми. Дети связывали их очень недолго. Быстро миновал период ранних подъемов по утрам, бессонных ночей или те моменты, когда они вместе наблюдали за маленькими чудесными созданиями, лежащими в кроватке. Погас и этот последний уголек, и они просто стали жить, как два знакомых человека или соседа по комнате, которые больше даже не смеялись в присутствии друг друга. Люк не осуждал Клер за то, что она нашла человека, который полюбил ее. Однако, чувствуя себя виноватой, она не придумала ничего лучше, как обвинить мужа в том, что это он толкнул ее в объятия Джона. Годы недовольства выплеснулись в поток злости: Клер без устали повторяла, что его никогда не было рядом, что она вынуждена была самостоятельно растить дочерей, что он больше не прислушивался к ней и заботился только о себе, что он был отвратительным отцом. И однажды даже бросила ему в лицо обвинение, что он вообще не заслуживал иметь детей. Но чем больше Люк огрызался на ее упреки, тем больше понимал, что она, вероятно, права. Да, конечно, он был виноват во всем. Они развелись, потому что были совершенно разными, чужими. И хотя вопрос о разделе имущества еще оставался нерешенным, Клер уже обосновалась в их общем доме в Кенсингтоне, через раз забирая дочек на уик-энды или во время каникул в их дом в Глочестершире. Ее месячное содержание составляло столько, сколько большинству людей требовалось на целый год. Но в этой ее избалованности винить он должен был только себя.
Видеться с детьми Клер позволяла ему с большой неохотой. Люк купил в Челси дом, перестроенный из конюшни в жилое помещение, и нанял художника-оформителя интерьера, попросив его отремонтировать это жилище так, чтобы у девочек были личные комнаты и игровая, заваленная игрушками. Люк не чувствовал себя здесь как дома и был почти уверен, что и дочери тоже испытывают подобные ощущения. В те уикэнды, когда они находились с ним, он надеялся только на своих друзей, имевших детей такого же возраста. Коко, несмотря на то, что ей было всего семь, была развитой не по годам девчушкой, одной из тех детей, на которых засматриваются посетители кафе «Старбакс», покуривая сигарету «Мальборо» за чашечкой капучино. В одежде известных торговых марок «Бонпоинт» и «Мари Шанталь» она выглядела очень привлекательной. Коко была симпатичной и стройной девочкой с темными волосами и голубыми, как у Люка, глазами, однако ее лицо всегда было грустным, как будто она уже многое повидала и ее мало что волновало в этой жизни. Джуно, которой исполнилось четыре с половиной года, была гораздо менее миловидной, однако в ней бурлила жизнь, она была улыбчивой, и ее гораздо больше заботили игрушечные гусеницы, чем собственный гардероб. С тех пор как Люк ушел с работы, он стал уделять больше внимания своим дочерям. Он понял, что Коко вызывает гораздо меньше симпатии, чем ее младшая сестра. Джуно была более покладистой: занимаясь с ней, можно было многого добиться.
Люк размышлял над советом Фрейи. Мысль покинуть Лондон была очень соблазнительной. Отправившись в замок своих родителей, он обрел бы так необходимое ему сейчас спокойствие и смог бы порассуждать о смысле своего пока что бесцельного существования. Он бы спрятался в какой-нибудь дальний уголок, подальше от своей матери и ее друзей, прихватив с собой единственный чемодан, наполненный книгами, которые он всегда хотел почитать, и полностью отдался бы одиночеству. Он бы плавал в море, долго гулял на свежем воздухе, постепенно освобождаясь от напряжения, накопившегося в нем за многие годы, которое чуть было не задушило его, медленно затягиваясь петлей на шее. Люк чувствовал неудовлетворенность жизнью, однако не мог сказать, чем именно она вызвана. У него ведь были деньги, дети, женщины, в любой момент готовые к его услугам, однако он ощущал пустоту, которая, с тех пор как он ушел из сумасшедшего бизнеса, становилась еще больше. Безмолвие его сердца было таким же громким, как удары литавров.
Люк приехал в Челси как раз перед ленчем. Его дом напоминал большой отель, красивый, но безликий. Домработница вычистила помещение так, что не осталось ни малейших признаков того, что в этом доме кто-либо обитает. И только пачка корреспонденции на кухонном столе напоминала о том, что здесь все-таки кто-то есть. На телефоне мигала лампочка, призывая прослушать сообщения. Люк нажал кнопку «Удаление», не желая выслушивать жалобы друзей, обвиняющих его в том, что он не посвятил их в свои планы.
Затем Люк открыл холодильник. Там ничего не было, кроме пары бутылок шабли и немного паштета из мясного магазина династии Лидгейтсов.
Оставив чемодан в холле, Люк вышел из дома и, завернув за угол, направился в «Вэн Квотер», круглосуточный ресторан, где решил почитать газеты и съесть копченую семгу и омлет. За столом напротив сидели две мамаши, которые пришли сюда со своими детьми. Женщины о чем-то болтали между собой, пока их чада бросались друг в друга едой и, попеременно то вскакивая из-за стола, то опять усаживаясь, играли в прятки. Обе женщины, которым было далеко за тридцать, были симпатичными блондинками с явно недешевым мелированием волос, стильными сумочками и шикарным маникюром. Одна из них, заметив, что Люк смотрит в ее сторону, начала смущенно поправлять прическу. Она сказала что-то своей подружке, и та обернулась. Кокетливо улыбнувшись, женщина отчитала своих детишек за то, что от них столько шума. «Неужели это то, что ждет меня впереди? — безрадостно подумал Люк. — Ловить взгляды симпатичных мамаш с маленькими детьми?» Он почувствовал, как внутри что-то оборвалось.
