Алина Феоктистова - Тепло твоих губ

— Я помогу тебе со свадьбой, со свадебным путешествием, — сказал отец. — И нужно подумать, где вы будете жить.

— Спасибо, пап, я все сделаю сам, — отклонил предложение сын.

— Фамилия Гордеев от слова «гордость», а не от деревенского предка по имени Гордей, — с улыбкой констатировала мама, которая вошла в кабинет отца и слышала последние слова.

Оставшиеся до свадьбы полгода Андрей работал на «скорой помощи», подрабатывал, делая массажи, уколы — копил деньги. Все экзамены в зимнюю сессию он сдал на «отлично».

Встречались они с Ириной реже — времени не хватало, но оба с нетерпением ждали конца мая. Андрей чувствовал себя мужчиной и человеком с большой буквы. Еще и потому, что по-прежнему свято выполнял заветное желание будущей жены — берег до свадьбы ее девственность. Это было не так уж и сложно — он очень уставал.

И вот все, о чем мечтали Андрей и Ирина, осуществилось. Они поженились и, досрочно сдав экзамены, приехали в дом отдыха, но, оставшись наедине, теперь робели в ожидании первой интимной близости, которую оттягивали так долго, что уже привыкли представлять как что-то отдаленное, которое наступит не скоро и поэтому почти нереально.

Они, естественно оживленные, ворвались в домик и больно столкнулись лбами, каждый решив, что возьмет инициативу в свои руки и первый поцелует партнера, прежде чем переступить запретную границу. Засмеялись, потирая ушибленные лбы, а дальше все было хорошо и просто. Они окончили первый курс мединститута и знали, что при дефлорации нужно опасаться инфекции, — для этого взяли с собой презерватив. Один-единственный, только на этот случай, а потом они хотели иметь детей.

Андрей успокоился. Он волновался, потому что считал себя зрелым мужчиной, а в зеркале отражался юный мальчик, и он боялся, что и в постели он окажется именно им. А Ирина боялась за него, начитавшись литературы о первых неудавшихся ночах, когда партнеру ничего не удается из-за своей неопытности, если ему не помогает партнерша. А она знала, что помочь ничем не сможет.

Но все произошло прекрасно, и обоюдные страхи оказались напрасными. Когда, скинув с себя важность, они снова стали юной влюбленной парой, то с детским азартом распаковали презерватив, посмотрели, потом положили его обратно в разорванную упаковку, и Андрей, путаясь в пуговицах халатика, стал раздевать Ирину. Она протянула руку к «молнии» его бермуд и так покраснела при этом, что стала привлекательнее прежнего. Андрей подхватил ее на руки и в мокром купальнике положил на кровать. Там она уже сама помогала ему расстегнуть хитрую застежку, и они, чувствуя, как их тела, охлажденные купанием, наливаются теплом, потом горячеют, целовались до тех пор, пока Ира бедром не почувствовала напряжение его плоти и не протянула руку к тумбочке за презервативом. Она хотела надеть его сама, но не решалась посмотреть туда, вниз, несколько раз отдернув руку, прежде чем прикоснуться. Но на ощупь справиться с задачей не смогла — была слишком неопытна для этого, и он, любя ее за невинность еще сильнее, надел его сам, тоже впервые. Дальнейшее произошло так быстро, что он не успел понять, почувствовал ли он что-то особенное, — мысль о том, что он причиняет боль самому любимому человеку на свете, мешала ему. Лишь на короткое мгновение он взлетел в черную круговерть восторга, но это было так мимолетно… но все же прекрасно. А в следующую минуту он увидел глаза жены, полные слез, и устыдился секундного восторга.

— Совсем было не больно… — прошептала она, а он видел следы ее зубов на закушенной губе.

— Как я люблю тебя, — сказал он. — Ты не представляешь, как. Это навсегда, ты не знаешь даже, какая ты…

Он лег рядом с ней, стал любоваться ее обнаженным телом. Но она смутилась, закрылась простыней.

— Скажешь тоже, Андрюшка… Обычная я, вот ты… — она провела рукой по его плечу, высунув ее из-под одеяла.

А он вдруг подумал, что, несмотря на тренировки, выглядит отнюдь не таким атлетом, каким бы хотел видеть себя. Но с природной конституцией — он был худенький и невысокий — трудно бороться, и Андрей тоже устыдился и закрылся простыней. Они обнялись и после стольких волнений почувствовали себя счастливыми.

Прожитый день был тяжелым, но они не чувствовали усталости, и им было не до сна. Хотелось продлить праздник как можно дольше.

— Директор говорил, что здесь есть ресторан, который работает даже ночью. Может быть, сходим, выпьем шампанского? — предложил Андрей.

— Давай! — радостно откликнулась Ирина. — Мы ведь с тобой еще не отпраздновали нашу свадьбу. То, что было там, — она махнула куда-то рукой, — было вроде бы как ненастоящее, напоказ, для гостей. А теперь будет только для нас с тобой.

Они поднялись с кровати, все еще стесняясь друг друга и не зажигая света. Ира, завернувшись в простыню, со своим чемоданом направилась к гостиной.

— Ирка, прекрати, одевайся здесь, — борясь со своей стыдливостью, возмутился Андрей. — Муж я тебе или не муж?

— Ну пожалуйста, я не хочу, чтобы ты смотрел… — с мольбой в голосе произнесла Ира и выскользнула из спальни. — И не входи! — донесся до него через дверь ее звонкий голосок.

Андрей опять облачился в свадебный костюм и сел на кровать, дожидаясь жену и снисходительно, по-мужски, посмеиваясь над ее милыми женскими слабостями. Она появилась на пороге минут через сорок, когда он, не выдержав, уже хотел идти за ней, щелкнула выключателем и сказала торжественно:

— Смотри!

Он, улыбаясь, смотрел на нее — такую тоненькую, в этом платье из голубого, с синими цветочками прозрачного шифона, обтягивающем талию и расширяющемся от бедер. Под прозрачной тканью просвечивало нижнее платье из голубого атласа — с мини-юбкой, на тоненьких бретельках. Еще не высохшие после купания волосы были заколоты на макушке и падали на плечи.

— Ну как? — смущенно спросила Ира.

— Восхитительно, — искренне ответил Андрей, любуясь не столько платьем, сколько смущенным раскрасневшимся личиком жены, ее губами, еще сильнее припухшими от поцелуев, и добавил: — Я никогда не видел тебя такой красивой.

Они вышли из домика, и теперь им нравилось все: и освещенные фонарями благоустроенные дорожки, и темнеющие вдали горы, которые казались в темноте таинственными и чуть страшными, и громадная желтая луна на темном звездном небе. Они под руку, чинно, вошли в ресторан — он находился в стеклянном здании, которое днем служило столовой, а вечером и ночью — баром и рестораном, — где мигали разноцветные огни и звучала музыка. Они прошли к свободному столику, к ним тотчас подбежал услужливый официант.

— Шампанского, — сказал Андрей. — И самые лучшие закуски, какие у вас только есть.