Елена Белкина - Странные женщины
Быстро тяни, говорит, кто длинную вытянет, тот уходит.
Я вытягиваю: длинная. Он вторую кидает в угол, я ее тут же подбираю: тоже длинная. И такое зло меня взяло.
Ах ты, сволочь!
А он говорит: ладно, пацан, я пошутил.
Я говорю: я тебе не пацан, и я не шучу. И беру нож со стола, делаю бешеные глаза… Нет, я и в самом деле бешеный стал. Ведь почти уже получилось все. Беру нож и шепотом кричу: я тебя порежу! — ну и дальше матом.
Он говорит: псих.
Но испугался.
А я все ближе с ножом, убирайся, говорю, а у самого аж брызги изо рта летят.
Ладно, говорит, еще встретимся. Припадочный.
И ушел.
Лиза ни капли не огорчилась. Спать, говорит, хочу, а этот там разлегся.
Я пошел туда, свалил студента на пол, он только замычал. Я его за ноги и в комнату. Лиза со смеху помирает. Доволок до дивана, потом мы вместе с Лизой его на диван подняли. Это от нашей доброты, другие бы на полу оставили. Ну, говорю, пойдем, я тебе сказку на ночь расскажу. Она говорит: ладно. Стал я ей сказку рассказывать. То есть на полном серьезе. Про курочку-рябу. Сам рассказываю, а сам с нее все снимаю потихоньку. То есть говорю одно, а делаю совсем другое. И почему-то мы от этого начинаем опять подрагивать, начинает нас мандраж колотить. В хорошем смысле слова. То есть я точно знаю, что у нас было страшное взаимное притяжение. А потом я понял, что она такими переживаниями вообще живет. Они ей больше всего в жизни нравятся. Ну и что? Каждому свое. В общем, к концу сказки и с нее было снято все, и с меня почти все. А она смотрит как-то очень серьезно и вдруг говорит: слушай, а ты красивый! Даже с удивлением сказала.
Я говорю: тут просто темно. Ты, говорю, вообще полная красавица кажешься.
Она засмеялась.
А у меня, как бы это сказать… У меня от ее слов прямо душа вся захлебнулась. И почему-то она мне такая родная показалась. И я ее не только как женщину обнял, а как-то еще… Не знаю… Рекламная пауза. В общем, прижался я к ней и чуть не умер. И шепчу ей, что сто лет бы вот так с ней был. А она говорит, что тоже. Но мы и пары минут не выдержали, она сама не выдержала, голову мне руками обхватила, чуть шею не вывихнула, руки страшно сильные какие-то, короче, голову обхватила и переворачивает меня на спину, встает надо мной на коленях, я ее увидел — и все.
Все.
В самом полном смысле.
Я даже выругался, но без мата. А она вытерла простыней и говорит: все нормально, спешить некуда, это даже хорошо, потому что теперь меньше опасности залететь от тебя. А то пришлось бы с резинкой, а я терпеть не могу. Меня эта ее практичность даже поразила. Ну, не то что поразила… Просто как-то… лежит и рассуждает! Будто об уроках каких-то. Ты, говорит, давай полежи спокойно, а я немного вздремну. Потом разбудишь, ладно? Я согласился. Вот святая доброта! Она тут же заснула, а я сначала просто лежал, потом тихонько ее позвал. Спит.
Тут я начал ее рассматривать. Странно на спящую женщину смотреть. Будто подглядываешь. А от подглядывания, дело известное, человек распаляется. Так что я ей и десяти минут не дал поспать. Причем она прямо так, без одеяла заснула, а я под одеялом был, согрелся, горячий стал. Я горячий, а она прохладная. Я ее обнял, она аж замурлыкала, ей приятно стало, что я горячий, прижимается. А мне приятно, что она прохладная. Хотя «приятно» — не то слово. Это вообще словами не описать.
Она даже глаз не открыла, хотя уже не спала. Я завис над ней в таком положении, в каком на физкультуре от пола отжимаются, а потом прикоснулся, не весь, а так, чтобы ей показать, что сейчас у нас все будет. Она приподнялась вся, и я… Рекламная пауза, оставайтесь с нами. Что — я? А ничего. Это такая подлость судьбы, такое совпадение, что…
Короче — звонок. И не просто звонок, а звонки. Странные. Два длинных, три коротких. Или наоборот, не помню.
Тут она вскакивает в жутком кошмаре, быстро одевается и мне одежду кидает и шепчет, чтобы я тоже мигом одевался. И с такой злостью, между прочим! Одевайся, говорит, иди на кухню, садись за стол, будто ты пьяный.
Ладно, иду на кухню, сажусь на стол. И голову положил. Будто сплю. Она открыла дверь. Слышу мужской голос. Что говорит — неясно. И она что-то говорит. Оправдывается. Слышу шаги. Кто-то надо мной встал, постоял. В комнату прошел. И там постоял. И опять в прихожую. Она ему: Виктор, Виктор! А он что-то бубнит сердито. Побубнил и ушел. Дверью хлопнул.
Она пришла на кухню, села и сама с собой говорит. Откуда, говорит, он взялся? Он через неделю приехать должен был.
Я говорю: а в чем дело?
Она говорит: ни в чем, проваливай.
А сказку на ночь?
Пошел ты со всеми своими сказками. Ты понимаешь, что я его люблю?
И заплакала.
Я смотрю на нее и вижу, что она дура дурой. И нос у нее курносый. И глаза размытые стали не голубыми, а белесыми какими-то. Полная уродина.
А она меня уже чуть ли не пихает и заставляет студента с собой взять. Я говорю: он сам пришел, пусть сам и уходит. Тогда она побежала в комнату, стала студента по щекам бить, потом воды принесла и вылила на него. Он сел, головой клюет, мычит. Она его поднимает. Подняла, вытолкала, куртку ему напялила. И за дверь его. А я стою.
Она говорит: и тебя так же?
Я говорю: ладно, успокойся. Я не могу домой среди ночи прийти. Я родителям сказал, что утром. Не поймут.
Она говорит: тогда ложись на диване и попробуй только ко мне сунься!
И ушла спать, вся в слезах.
Я полежал, подумал: соваться или не соваться?
И заснул.
ОНА
Ты знаешь, я впервые сегодня шла в школу с каким-то тяжелым чувством. Хорошо хоть выходной был, немного успокоилась. Оказывается, это нелегко, когда в тебя влюбляются. Я вообще поняла, что любящие, пусть даже и безответно, всегда счастливее тех, кого любят и кто не может ответить взаимностью. Потому что у любящих — состояние счастья, пусть и несчастливого, извини за корявость, а у того, кого любят, состояние вины. Неполноценности даже какой-то. Но это когда на равных. А когда ты взрослая женщина, а он подросток, какое тут может быть чувство вины и неполноценности? Я ведь не потому не могу ответить ему, что не могу, опять коряво, ладно, пусть, а потому, что не имею права!
И, как назло, в понедельник сдвоенный урок и я заранее объявила, что будем писать сочинение. Сочинение на развитие письменной речи, так это называется, сочинение на свободную тему. Но я ведь прогрессивный педагог, я эту свободную тему даже не обозначила! Я им заранее сказала, чтобы они подумали, какое у них было самое сильное впечатление или самое значительное событие, о котором можно рассказать. Ну, вот это и будет темой. То есть каждый о своем, а не о том, например, «Что такое счастье» или «Каким я вижу свое будущее».
