Нэнси Прайс - Женщина ночи

В ответ Рэндел промычал что-то непонятное.

– Он добился того, чего хотел, и живет так, как считает необходимым. Конечно, было бы лучше, если бы мы все были вместе… Я радуюсь, когда думаю, что наши дети увидят все это: музеи, зоопарки, всякие достопримечательности, о которых они читали или только слышали. Фильмы. Концерты…

Рэндел молчал, как будто его и не было в комнате. Засыпая, Мэри представила себе огромный Лондон, на мили раскинувший свои щупальца – дороги, по которым с грохотом проносились тысячи машин. Город дышал, двигался, что-то нашептывал, мигая в ночном тумане тысячами огней. И на небольшом пространстве внутри этого монстра уютно устроилась их семья, убаюканная в этот ночной час его несмолкающим голосом.

ГЛАВА 5

Выполняя просьбу агента Рэндела в Нью-Йорке, Мэри позвонила ему.

– Мы устроились в Лондоне, – сказала она ему.

– Как он? – спросил Джордж Бламберг. Он знал, что она всегда звонила, когда Рэндела не было рядом. Как много таких разговоров они вели друг с другом вот уже на протяжении многих лет.

– Мы работаем над новой книгой, – сказала Мэри. – Как обстоят дела с «Ценой истины»?

– Нормально, – сказал Джордж. – А как будет называться следующая?

– Он еще не знает. Может быть, «Хозяин».

– Хорошо. Я поработаю над этим. Может быть, удастся продать ее, пока он еще не закончил ее. Пришлите мне первую часть.

– Он не любит так делать.

– Уговорите его, – сказал Джордж. – Скажите, что он популярен и очень хорошо пишет. Подбодрите его.

Мэри было приятно слышать эти слова, которые подобно розам усыпали творческий путь Рэндела, но по праву принадлежали ей. Она вздохнула.

Ее не охватывало чувство досады. Ей совсем не хотелось быть предметом назойливых расспросов читателей, обсуждений критиков и зависти несостоявшихся писателей.

– Желаю вам удачи, – сказал Джордж, обращаясь к ней как к жене писателя, которая выполняла и функции секретаря.

Мэри представила себе Джорджа, сидящего в одном из кабинетов высотного здания агентства в Нью-Йорке. Она представила его рабочий стол, полки, заставленные книгами в алфавитном порядке. Она увидела стопки книг с фамилией ее мужа на мягких обложках. Скоро они появятся в книжных магазинах. Они разойдутся повсюду: их будут читать в вагонах метро, в автобусах и электричках; они займут свое место на журнальных столиках и книжных полках людей, которые купили их. Эти книги несли мысли, вложенные в них автором, и, кроме того, приносили доход, позволявший жить.

Рэндел посещал в основном библиотеки и винную лавку. Да и то изредка. Когда все собирались дома, уставшие и голодные, Рэндел, как правило, уже находился дома, с неизменной трубкой, стаканом вина и блокнотом для записей. Всегда он отвечал одно и то же: «Я работаю».

Дважды в неделю Джей и Бет ходили в ботанический сад Кью-Гарденз. Сентябрь был на исходе. Джей часто бывал в Вестминстерском аббатстве.

– Что такое живопись? – спросила Бет однажды вечером. – Сегодня на экскурсии в Галерее Тейт гид часто употреблял это слово. Это окно в мир или кусок холста, покрытый краской?

Когда Рэндела спрашивали о делах, он всегда отвечал, что работа над книгой продвигается. Он любил говорить, что для него не существует ни каникул, ни выходных дней.

– Но ты не обязан работать. Ведь отпуск у тебя неоплачиваемый, не так ли? Университет не оплатил твою поездку в Лондон, – сказала Мэри. Она украдкой посмотрела на открытые страницы блокнота. Все они были исписаны хорошо ей известным почерком: ничего не означавшие бессмысленные каракули. Но она знала, что ему необходимо писать, ощущать себя писателем.

Рэндел не ответил ей.

Лондонский сентябрьский ветер становился с каждым днем все холоднее, а дома было тепло и уютно. Вся семья сидела у телевизора. Передавали новости. В них сообщалось, что на днях были найдены останки Джона Пила, известного камберлендского охотника. Сегодня состоялось их захоронение. Была вырыта могила глубиной в три фута. Вместе с ним в могилу положили голову лисы и посвященные ему стихи.

Рэндел выключил телевизор. У него была дурацкая привычка выключать телевизор, никого не спросив. Некоторое время он стоял у погасшего экрана, не обращая никакого внимания на просьбы окружающих досмотреть передачу. Самое интересное, что никто не знал, почему он это делает. Ему нравилось делать это, и все.

Гуляя по Лондону, Дон нашел магазин, специализировавшийся на продаже джинсов, кожаных ботинок и ковбойских шляп. Это был именно тот бизнес, которым он хотел бы заняться.

На следующий день во время обеда он заявил:

– Я хочу вернуться домой.

– Скучаешь по Карле? – спросила Мэри.

– Ты сошел с ума! – воскликнула Бет.

– Не увидеть Италию и Грецию? – возмутился Джей.

Мэри печально произнесла:

– Ты можешь вернуться домой, если хочешь начать новое дело и быть рядом с Карлой. – Вместе с тем она понимала, что с отъездом Дона их семья, подобно оброненной китайской фарфоровой тарелке, даст трещину. Рэндел, казалось, не слышал их разговор.

Дон уехал на следующей неделе. Возвращаясь домой из театра, Мэри, Джей и Бет встретили его в вечерних сумерках под проливным дождем на Кенсингтон-стрит. Он шел на вокзал.

– Рэндел дал достаточно денег? – спросила Мэри.

– Да, но я не уверен, что он в курсе моего отъезда, – ответил Дон.

– Будь осторожен. Скажи Карле, что мы все ее очень любим.

– Непременно. Мы с ней приготовим все к Рождеству и к вашему приезду – витраж с мадонной, над окном, у парадной двери, – и вообще все необходимое, – сказал Дон, поцеловав ее. Он обнял Бет, похлопал Джея по спине и ушел.

Втроем они направились домой по узкому мокрому тротуару. Все хранили молчание.

Ожидая, когда можно будет перейти дорогу, Мэри заметила за окном одного из домов дюжину черных глаз, похожих на кнопочки, смотревших на нее.

Она и раньше видела их: эти глаза принадлежали сваленным в кучу старым игрушкам: выцветшим медвежатам, утятам, щенкам. Кто забыл их здесь? И почему они лежат до сих пор на виду у всех прохожих? Игрушки абсолютно выцвели, как будто провели многие годы под палящим солнцем, которое их отбелило.

Пересекая улицу, Мэри обернулась еще раз, бросив взгляд на окно. Дождь стекал по стеклу, как будто это были слезы, струившиеся из глаз игрушек.

Заметил Рэндел, что Дон уехал? Целыми днями просиживал он в комнате, вперив свой неподвижный взгляд в стену. Он прерывал свое оцепенение только для того, чтобы пойти в ванную комнату покурить.

– Папа, ты должен выйти погулять, – сказал Джей. Они убеждали отца побродить вдоль Гринвича. Мэри подумала, что мысленно он давно уже там побывал. Интересно, видел ли он лондонские доки, протянувшиеся на десятки миль, судно «Катти Сарк» с человеческой фигурой в виде украшения носовой части?