Дженет Таннер - Дочь роскоши
– Наверное, да. Иногда мне кажется, что я помню большую залитую солнцем комнату, а в ней стоит конь-качалка. Есть еще определенные запахи, они тоже как бы щекочут мои воспоминания – политура для мебели, лаванда.
– По-моему, в саду рос куст лаванды. Да, это был очень милый дом. Хотя не такого класса, как Ла Гранж. Нам с Дэвидом повезло, что София позволяет нам жить с нею.
София. Имя бабушки, произнесенное вслух, вызвало у Джулиет легкий шок. Робин всегда называл ее «мамой», а Молли всегда говорила «твоя мать».
– А вы и дядя Дэвид всегда там жили? – спросила она.
– Да. Это было разумно. Дом слишком большой для одного человека. Во всяком случае, я не думаю, что София хотела бы жить там одна. Она предложила, чтобы мы остались с ней.
– Понимаю.
И снова Джулиет испытала небольшой шок. Инстинктивно она понимала: Дебора имела в виду то, что София не хотела оставаться одна после того, что случилось, но услышать, что она так обыденно, хотя и косвенно, говорит об этом, было неловко. Но для Деборы это было не более чем фактом жизни, то, с чем она жила очень давно и что не вызывало ничего, кроме легкой ряби на поверхности.
Дорога круто изогнулась, «мерседес» обогнул дугу, и перед ними вдруг открылась перспектива – сверкающее синее море, обрамленное свежей зеленью и золотистой желтизной. Вид был настолько неожиданным и прекрасным, что у Джулиет перехватило дыхание, а потом все быстро исчезло, замелькала живая изгородь, которая уже давала ростки, пробуждаясь к новой жизни.
– Почти приехали, – сказала Дебора.
Она вывернула «мерседес» на трехрядное шоссе. От нервозности во рту Джулиет опять пересохло. И вот она увидела его сквозь деревья – впечатляюще огромный дом в стиле эпохи регентства, выстроенный из джерсийского гранита. Шесть мансардных окон выступали из-под огромной шиферной крыши прямо над шестью окнами верхнего этажа: высокая закругленная дверь и пять окон на первом этаже завершали совершенную симметрию всего здания. На лужайке перед домом журчал небольшой украшенный орнаментом фонтан, и тут же стояли, как часовые, два самшита. Смесь строгости с буйной красотой лесистой местности ошеломляла: во второй раз за несколько минут у Джулиет перехватило дыхание.
Значит, вот он какой, Ла Гранж. Фамильный дом, который она едва помнила. И, конечно же, сцена убийства, которая изменила жизнь всех, включая, конечно, и ее собственную. Чудовищность этого еще больше, чем она могла вообразить, захватила Джулиет. Она сидела в полной, преисполненной благоговейного страха тишине, и странное попурри полузабытых, похожих на сны полузнакомых реальностей тревожило ее чувства.
– Мне тогда было около четырех, но я кое-что помню. Помню громкие голоса, слезы. Я была так напугана… Я понимала, что происходит что-то ужасное, но мне никто ничего не говорил. А потом меня увезли…
Дебора потянула за ручной тормоз и выключила двигатель. Она улыбнулась Джулиет, явно не подозревая о смятении чувств.
– Ну, что, пойдем? – предложила она.
Из окна гостиной на первом этаже София Лэнглуа видела, как «мерседес» свернул на дорожку. Она быстро поднялась со стула, который специально поставили у окна, и вошла в спальню, чтобы привести в порядок свою и так безупречную прическу и захватить жакет. Потом она немного постояла у двери и подождала.
София ни за что никому не призналась, что с особым рвением наблюдала за прибытием своей внучки, вряд ли она призналась бы в этом и себе. Всегда такая выдержанная, владевшая собой, и совершенно не в ее характере – выглядывать из-за занавесок и отводить взгляд от дороги лишь для того, чтобы проверить время по часам, которые купил ей Бернар, чтобы отпраздновать первую годовщину их свадьбы. Но сегодня все было по-другому, сегодня – особый день. Сегодня Джулиет возвращается домой.
Крошечный пульс возбуждения бился в горле Софии под воротничком ее элегантной шелковой фиолетовой блузки. Сколько ужасных вещей произошло за ее жизнь, она вынесла свое бремя трагедий и печали, они оставили на ней свои отметины. Но сейчас она не предавалась размышлениям о них. Все это было в прошлом, и ничто теперь не имело значения. Но Джулиет имела значение. Джулиет была будущим, а она потеряла Джулиет из-за того, что случилось. Это был один аспект всей этой истории, о чем она сожалела – и, если на то пошло, всегда сожалела об этом. Сколько раз она думала, что никогда больше не увидит Джулиет. И вот она здесь.
София не смогла больше ждать ни минуты. Она поспешила к окну, не беспокоясь о том, увидят ее или нет. «Мерседес» въехал на покрытую гравием дорожку, развернулся, и оттуда вышла Дебора – Дебора, которая для нее была гораздо больше, чем невестка, к ней София была ближе, чем к кому бы то ни было на свете. Что бы я делала без нее? – часто размышляла София и благословляла день, когда она пожалела молодую испуганную девушку. Но сегодня даже Дебора утратила свое значение.
Увидев Джулиет, обходившую машину сзади, София едва поверила глазам. Она, конечно, знала, что Джулиет сейчас – молодая женщина. У нее были фотографии, которые присылал ей из Сиднея Робин. Моментальные снимки и портреты, всегда приуроченные к ее дням рождения, рождественские открытки, отмечавшие течение времени, – Джулиет на пляже, готовит в саду стейки на вертеле, наряженная для большого бала в сказочное платье изумрудно-зеленого цвета, украшенное черными кружевами, под руку с длинноволосым молодым человеком с легкой открытой улыбкой, пьющая шампанское на своем дне рождения. Но фотографии были какими-то странно нереальными. И несмотря на них, для нее стало потрясением увидеть Джулиет такой, какой она стала.
София в замешательстве вспомнила, когда она в последний раз видела внучку. На ней тогда была клетчатая юбка и отделанная рюшами белая кофточка, белые гольфы и оригинальные черные башмачки с ремешками до колен. Волосы напоминали сверкающую золотую шапку. София не отрываясь смотрела па нее, словно запечатлевая в памяти хранившийся все эти годы образ. Вдруг ей показалось, что старая истрепанная фотография наложилась на снимок высокой молодой женщины в хлопковом жакете лимонного цвета и мини-юбке.
О Джулиет, как много я потеряла! – подумала София, и нежданные слезы затуманили ей взор. Если бы только твоя мать не почувствовала необходимости увезти тебя… если бы я только могла приехать к тебе один раз или два… когда все это было позади.
Но все было бесполезно. Ни Робин, ни Молли не хотели видеть ее. Молли так и не простила ее, а Робин… Нет, хорошо, что она держалась от них подальше.
А сейчас наконец Джулиет здесь – потому что так захотела.
София повернулась и побежала вниз. Впервые за много лет она снова почувствовала себя молоденькой девушкой.
