Эдуард Зубов - Случайная любовь
«Какое счастье, что у нас есть хотя бы это преимущество перед парнями: мы всегда знаем, когда они на нас смотрят, и умеем смотреть на них так, что они об этом и не подозревают», – подумала она.
А Сереже казалось, что Юля увлеклась и не замечает его, но это было не так. Юля чувствовала, что приобретает над ним какую-то особую, тихую власть; ей уже было не важно, говорит ли он, смотрит ли на неё или нет. Её инстинкт, прорываясь сквозь его скорлупу, чуял учащенное биение его пульса, знал, что сладкий яд проник в его кровь. И ощущение этой девичьей власти над ним, как никогда, пьянило её.
– Там дальше есть луг, где растут не только ромашки, – сказал Сережа.
– А я люблю ромашки, – заметила Юля. – Но, если не далеко, то идемте. Еще я люблю васильки.
– А я кроме ромашек ни в чем не разбираюсь, – заметил Сережа.
– И ничего удивительного. У вас в деревне на огородах сажают только картошку. Я прошла улицей и около некоторых домов не увидела даже сада, а цветников нет практически ни у кого.
– Не зря же говорят: «Деревня!» – согласился Сережа.
Они пошли вдоль реки по нескошенной траве, и Сережа с удовлетворением подумал, что хорошо еще, что сюда не успели пригнать пастись скот, а то бы буренки все поели и вытоптали до травинки.
Юля, нагнувшись, сорвала ромашку и, что-то загадав, стала обрывать один лепесток за другим.
– Ну, что, получилось? – спросил Сережа, когда был сорван последний лепесток.
Я сбилась со счета, – не без лукавства ответила она.
– Как сбились?
– Если много будете знать, то знаете, что с вами будет? – в свою очередь спросила она. – Здесь так колется.
– Точечный массаж. Полезно для здоровья. Лев Толстой каждое лето ходил по усадьбе босиком.
– Откуда вы знаете?
– Нам училка по литературе в школе говорила. Ступайте, как я, по не скошенной траве. А то опять стерня в ногу попадет.
Когда они проходили мимо высушенного душистого, уложенного в небольшую копешку, сена, Сережа подумал, какое было бы счастье сейчас предаться на сене любовной игре, но сегодня, ему казалось, Юля была не в игривом настроении.
– Сережа, вы идите, пожалуйста, впереди, выбирайте дорогу, – попросила она, лишив его возможности любоваться своим телом. – Там, куда мы идем, случайно не скошено?
– Сейчас увидим. Нужно пройти метров двести. Вон, видите дубы?
– Мы идем туда?
– Когда мы учились в школе, приходили сюда всем классом собирать желуди.
– Кому же они были нужны?
– Колхозным свиньям. Они их любят.
– А я и не знала.
10
Они стояли перед лужайкой, на которой росли полевые цветы, но Сережа, казалось, кроме Юли не видел ничего. Стоя позади неё, желая вдохнуть пьянящий запах её волос, он подался вперед, а затем, поскольку она стояла и продолжала любоваться цветами, не выдержал и нежно коснулся губами её плеча.
– Не хулиганьте.
Она нагнулась и стала рвать цветы, а Сережа, не зная, что делать, растерянно продолжал стоять. Она была так близка и в то же время так далека от него!
– Вы мне не поможете? – игриво взглянув на него, спросила она.
Сережа стал без разбора рвать росшие на лужайке цветы.
– Которые осыпаются, не рвите.
– Эти сорвать? – спросил Сережа, показывая на несколько росших вместе голубеньких цветочков.
– Ромашки и голубой цвет – будет очень красиво! Сорвите, только не все.
– Голубой – ваш любимый цвет?
– Да, – не глядя на Сережу, отвечала Юля.
– А еще?
– У меня темные волосы и темные глаза. Я люблю бордо и темно-красный.
– А я думал, зеленый.
– Почему?
– Вы так смотритесь на фоне деревьев, тростника, травы…
– Я учту. Мне мама говорит, что мне не идет только синий.
– А эти не сорвать? – Сережа показал на высокие, чуть ли не в его рост растения, росшие метелочками, от которых исходил пьянящий аромат.
– Не нужно. Они слишком простые.
– Зато как пахнут!
Сережа сорвал веточку и подошел к Юле. Она повернула в его сторону головку.
– Понюхайте.
– Пахнет медом, – сказала Юля и сквозь метелочку соцветий с лукавинкой взглянула на него, но не выдержала его пытливого откровенного взгляда, а он продолжал любоваться ею.
Она была без шляпки. Солнце золотило её волосы, разрумянило щеки, придавало чувственность очертаниям её тела.
Сереже казалось, что напоенная солнцем и теплом, она, подобно цветам, солнечным лучам и летнему воздуху, была соткана из света, движения и красоты. Её ясные блестящие глаза излучали все дурманящее тепло, скопившееся в этом уголке луга. Глядя на её личико, на её пальчики, на красные губы, белые как жемчуг зубы, на гибкий стан, стройные загорелые ножки, Сережа совсем потерял голову. У него словно подкашивались ноги.
– Но раз уж вы сорвали, то не выбрасывайте. Только больше не рвите, – сказала Юля, нагнулась и сорвала желтенький цветочек, с которого слетела и стала кружиться вокруг них пчелка.
В этот момент у Сережи вдруг возникло мимолетное желание нежно её обнять, прильнуть своим телом к девичьему телу и целовать, целовать, целовать…
Но Юля повернулась и, словно читая его мысли, выразительно посмотрела на него. Её темные спокойные глаза словно говорили с особенным девическим цинизмом целомудрия, недоступности и чистоты: «Видишь, молода, пленительна, красива… Упруга девичья грудь, нежны губы, но мне до того, о чем ты думаешь, пока нет дела, и ты не позволишь, пока я не захочу, ни намека на вольность».
11
– У меня больше, – сказал Сережа, подавая Юле собранные цветы.
– Спасибо. Только у вас без разбора. Цветы нужно укладывать со вкусом. Вон еще ромашка в траве.
– Не вижу.
– За кустиком.
– Сорвать?
– Нет. Пусть растет. У нас и так много, – передумала Юля. – Держите.
Сережа взял обратно из её рук букет, а Юля стала выбирать из него цветы и прикладывать стебелек к стебельку к своему букету.
– Давайте из ромашек сделаем венок, – предложил Сережа.
– Для этого нужно много цветов.
– Мы их соберем.
– А вы умеете плести?
– Нет
– А почему же тогда говорите?
– Я думал, что умеете вы.
– Нет, я не умею.
– Не проходили в школе?
– Да, сейчас этому не учат.
– Вам бы пошло.
Юля вскинула на него ресницы.
– Честное слово!
У нее заблестели глаза, и по губам пробежала счастливая улыбка. Ей нравилось слышать от Сережи комплименты.
– Довольно большой, – разглядывая букет, выдергивая из него и переставляя с места на место цветы, сказала Юля. – Только как мы его перенесем на другой берег? Если цветы замочить, то я не знаю, что с ними будет.
– Я перенесу.
– Как? Здесь недалеко есть брод?
– Дело техники.
– Вон вы какой! У вас по плаванию разряд?
– Это разве не видно.
