Ольга Малинина - Кукла Даша
– Даша, ты пишешь стихи? – неожиданно спросил Антон.
В комнате наступила минута молчания, будто бабочка села отдохнуть, но потом вдруг вновь вспорхнула. Даша сказала:
– О, да, может быть, когда-нибудь поэму сочиню.
– Я серьезно спрашиваю.
Сереже стало смешно глядеть на его выражение лица, которое замерло в ожидании решающего ответа, и он, не выдержав, рассмеялся.
– Да, Антон, и я серьезно. Иногда я пишу, хотя об этом никто не знает, но раз тебе это интересно...
Сергей больше не смеялся, и все же он не верил, что это идеальное, выращенное в домашних условиях существо по имени Даша, способно написать настоящее стихотворение. Сергей был горд и считал, что настоящие стихи столь же редки, как если б нашелся человек, готовый нырнуть в бездну. Этого своего мнения он никогда не высказывал и на этот раз промолчал, делая вид, что весь погружен в рисование. Однако Даша почувствовала, что может отыграться за равнодушие, за тот холодок между ними. Она принялась говорить с Антоном о поэзии, о любимых поэтах так же воодушевленно и красиво, порхая по комнате взглядом и жестами изображая то горы, то море, а то и небо. Антон был зачарован ее рассказами: ему казалось, что все ее впечатления, которыми она с ним делилась, принадлежали и ему. Сергей вскоре, действительно, перестал слушать их, он рисовал осень, и никакие бури в разговоре Даши и Антона не могли развеять его грусти, которая давно жила в нем, которую он не мог понять.
Даша думала иначе. Какое могло быть понимание, если она не хотела хотя бы на минуту забыть о себе? А Сергей был далеко от нее, так далеко, что, наверное, целого плаката стихов не хватило бы, чтобы настигнуть его.
ГЛАВА 7. ОСЕННИЙ БАЛ.
Субботний день октября оказался дождливым. Кажется, что вся прелесть осени познается лишь в октябре. Туман будто струился из-под земли, а мокрые желтые листья похоже собирались вот-вот ожить и закружиться. Но природа любовалась только собой и была равнодушна к каким-то там балам, прическам, платьям людей. Осень таила в себе нечто молчаливое и не хотела раскрывать все свои секреты.
Почему он, Сережа Карцев, всеобщий любимчик, был сейчас одинок? Быть может, одиночество тоже когда-нибудь превращается в привычку? У Сергея не было ни братьев, ни сестер, и все его детство протекало в «Иных мирах», которые раскрывались для него неожиданно то в фантастических романах, то в музыке.
Светлана Петровна воспитывала сына одна. Их отец исчез, говорила она, так, как исчезают только актеры. Сам Сережа видел его один раз в Риге, когда ходил со своим, теперь уже бывшим классом, на премьеру спектакля. Его отец играл тогда влюбленного короля, покинутого и забытого своей возлюбленной герцогиней. После представления на сцену бросали цветы, и ему казалось, что зал был еще охвачен игрой, хотя играть уже перестали. Сережу поразила мысль о том, что, возможно, театр никогда не кончится и что он сам в данный момент погружен в что-то ненастоящее и лживое. Ему стало противно так, как бывает противно, когда пьешь горькое кофе. Матери он ничего не рассказывал, но Светлана Петровна вскоре начала догадываться, что в ее сыне стали происходить какие-то перемены.
Сережа никогда не был одним из тех парней, которые, замыкая свой мир в кольцо собственных неудач, находили утешение в огромной и шумной компании. Однако у него было очень много знакомых и, наверно потому, что он всегда помнил людей, с которыми когда-либо общался, а иногда ему самому было интересно замечать, что знакомится он с теми, кто хотя бы в чем-то напоминал героя из очередного любимого романа.
В доме Карцевых было по-особому уютно. Свелана Петровна любила старинные вещи. Резная мебель сочеталась с современными атрибутами дома. В каждом уголке спокойствием дышали ухоженные, красивые цветы. И Сережа понимал, насколько дорого ему это нежное и тягучее спокойствие и как оно далеко от бессмысленной игры, делающей этот удивительно интересный мир похожим на дешевый спектакль с плохими актерами.
Таков был Сережа Карцев на самом деле. Гордый, но не высокомерный по отношению к другим, он искал среди своих новых друзей-одноклассников человека, который мог бы поразить его так, как однажды он удивился в театре, узнав, что роль главного героя исполняет его отец. И сейчас, находясь в своей комнате, он отложил в сторону книгу, которую еще вчера с упоением читал, стал размышлять, почему так необходимо что-то сказать, высказать... Но кому и о чем – этого он не мог себе объяснить.
Сережа решил, что пропустит этот навязчивый школьный бал, он думал: «Опять придется смотреть сценки из жизни „любимой“ школы, проекты которых повторяются из года в год». Иронично усмехнувшись своей заносчивости, он вновь приступил к чтению, но тут на самом волнующем моменте в комнате прозвучали раскаты телефонного звонка. В трубке послышалась торопливая, и оттого невнятная речь Антона:
– Серега! Ты что делаешь?
Не дождавшись ответа, Антон продолжил, но с еще большей быстротой:
– Не забыл? Осенний бал сегодня. Даша и я приготовили такой обалденный номер. Кстати, почему ты так быстро ушел вчера? Даша говорит, что не поняла твой рисунок, сказала, мол, к чему нужен был этот, как его там, а, короче, не надо было рисовать этот заброшенный летний театр в осеннем парке... Ну ты же придешь на вечер, тогда все и обсудите.
– Во-первых, – степенно начал Сережа, – я ничего не делаю и делать не собираюсь. Во-вторых, я все помню. В-третьих, Даша могла бы сама позвонить мне.
– Что с тобой происходит?
– Ничего. Все. Пока.
Сергей повесил трубку, и в один миг, взяв прежде ключи, вылетел из дома.
День близился к вечеру. Дождь, моросивший осенними слезками, успокоился, и деревья, казалось, стали убаюкивать друг друга под серым пушистым небом. Сережа шел по улицам почти пустынных дворов, чувствуя странное волнение, что-то щекотало его внутри. Может быть, ожидание необычного, но, может быть, ему лишь хотелось самому сделать нечто по-настоящему запоминающееся. Он перешел дорогу, которая отделяла его район от лесных посадок, и направился к озеру, затерявшемуся в глубине этого совсем молодого леса.
Сережа очень любил такие прогулки. Раньше мама и ее друзья часто организовывали походы то на Кавказ, в горы, то в Крым, где своей вечной красотой изумляли стройные сосны на побережье, у самого моря. Сережа вспоминал все в мельчайших подробностях, и, если бы он и мама смогли вернуться в те дни, то на многое он посмотрел бы иным взглядом. И взгляд был бы более внимательным, более точным, для того чтобы лучше запомнить каждую картину или пейзаж. Сереже хотелось нарисовать все, что касалось его памяти, именно так, как, если бы он сейчас оказался на берегу моря во время заката.
