Барбара Фритти - Недотрога
– Не беда! Он подучится.
– Еще не хватало нам обучать его. Пусть выметается отсюда, и поскорее!
Отец недобро прищурился.
– В чем дело, Алисия? Неужели ты и правда втемяшила себе в голову, что Роби погиб по вине Гейба? Ни за что не поверю в подобную чушь!
– Но мы же не знаем, что там произошло на самом деле! – резонно напомнила она отцу.
– Не знаешь, так спроси у Гейба.
– Я уже спрашивала. Но он отказался отвечать на мои вопросы.
– Попытайся еще раз! – Отец взял палку и медленно поднялся с кушетки. – Ты ведь знала и понимала Роби лучше всех нас. И коль скоро твой брат послал Гейба к нам, значит, на то у него были веские причины. Мы должны уважать его волю.
– Нам не нужен здесь Гейб! – упрямо повторила Алисия, чувствуя, что все ее попытки переубедить отца закончились ничем. Но и мысль о том, что Гейб поселится в доме брата и станет жить по соседству с ними, была ей невыносима.
– Откуда нам знать, какими причинами руководствовался Роби? – задумчиво бросил ей отец. – Вполне возможно, он полагал, что не нам нужна помощь Гейба, а это мы должны помочь ему.
Дом Роби располагался в двухстах ярдах от родительского дома. Небольшой коттедж укрылся в тени деревьев, что создавало атмосферу особого уединения. Гостиная с каменным камином, столовая с окнами, выходящими на реку. Рядом – крохотная кухонька. В задней части дома – спальня, а чердачное помещение, куда вела узкая винтовая лестница, было отдано под своеобразное хранилище: там Роби держал свои инструменты, туристическое снаряжение, оснастку.
Стоя посреди гостиной, Гейб отчаянно боролся с желанием бросить все и немедленно уехать прочь. Бежать из дома сию же минуту! Куда бы он ни повернулся в этой комнате, повсюду ему мерещился Роби. Вот он вольготно развалился на огромном диване из красной кожи и слушает старые диски, которые начал коллекционировать еще мальчишкой. А вот он весело барабанит по клавишам старенького пианино. Гейб отчетливо слышал его жизнерадостный заливистый смех, эхом отдающийся в безмолвии пустого дома, он даже явственно почувствовал запах любимого одеколона Роби, которым тот обильно поливал себя, отправляясь на очередное свидание.
Гейб почувствовал, как покрылся испариной, и непроизвольно смахнул пот со лба. Он не был в доме друга три года. Этот дом, он идеально подходил Роби. А вот ему он совершенно не подходит. Гейб никогда не жил в небольшом городке. И каково ему будет сейчас, поселившись рядом с женщиной, которая ненавидит его всеми фибрами души?
«Не психуй, – попытался он успокоить сам себя. – Это же не навсегда». Несмотря на то что Роб умолял его забрать себе дом и обосноваться в нем на всю оставшуюся жизнь, Гейб твердо решил, что он останется здесь ровно настолько, насколько это будет нужно для того, чтобы помочь Алисии и ее отцу. Куда он отправится потом, Гейб еще не решил. Но одно он знал совершенно точно: как можно дальше от этих мест.
Он глянул в окно и увидел хрупкую фигурку, мелькнувшую среди деревьев. Светлые волосы отливали в лунном свете серебром. Гейб почувствовал, как напряглось его тело, когда он увидел на лужайке перед домом Алисию. Быстрым шагом он направился в прихожую и, распахнув входную дверь, вышел на крыльцо. Наверное, не стоит приглашать ее в дом в столь позднее время, мелькнуло у него. Последствия могут быть самыми разными, в том числе и непредсказуемыми.
– Вот проходила мимо и увидела в окнах свет, – сбивчиво начала Алисия. – Впервые за долгие месяцы в окнах дома Роби горит свет! И я вдруг вспомнила…
Она оборвала себя на полуслове, дернула плечиком и гордо вскинула подбородок.
– Хотелось бы взглянуть на то письмо, в котором Роби просит тебя приехать к нам. Это письмо с тобой?
– Да, оно в моей сумке. А все мои вещи еще в машине.
Гейб махнул рукой в сторону вездехода темно-серого цвета, который был припаркован на подъезде к дому.
– Так ступай и принеси его!
Недоверие, читавшееся во взгляде Алисии, обидело Гейба. Впрочем, разве он имеет право винить ее в чем-то?
– Хорошо!
Он спустился по ступенькам крыльца и направился к машине. Алисия неотступно шла следом.
– У дома совсем нежилой вид! – бросил он по пути. – Такое впечатление, что уже давно никто не переступал его порог.
– Я не была в доме Роби с тех самых пор, как узнала о его гибели. Несколько раз пыталась, но так и не смогла себя пересилить. Поднималась на крыльцо, бралась за ручку двери, даже открывала дверь, но переступить порог не хватало духу. – Алисия глянула на дом, голос ее стал едва слышен. – Сама не знаю, почему мне так тяжело войти туда. При жизни Роби я каждые две недели делала в доме уборку, пылесосила мебель, стирала отовсюду пыль, делала все, чтобы дом продолжал иметь жилой вид, чтобы он в любой момент был готов принять своего хозяина. Разве могли мы подумать, что Роби никогда не вернется, а вместо него в доме поселишься ты?
– Прости, что все так вышло. Мне очень жаль, и я все отлично понимаю.
– Что ты понимаешь? Да мне, если хочешь знать, даже дышать сейчас трудно. Ведь Роби был моей второй половинкой. Мы родились одновременно, вместе выросли. А когда нас бросила мама, мне ее заменил Роби. Он всегда был рядом со мной, и если даже отсутствовал физически, то все равно присутствовал незримо. Наша внутренняя связь друг с другом была такой прочной, такой сильной, и вот она порвалась. Навсегда! Как подумаю о том, что отныне мне предстоит жить уже без него… – Голос ее сорвался. – Не знаю, как мне это удастся.
– У тебя все получится, вот увидишь. Должно получиться! – убежденно проговорил Гейб. – Потому что больше всего на свете Роби хотел видеть тебя счастливой.
– Я знаю! И потом, мне надо жить ради Джастина. Жить и держать себя в руках. Как объяснить ребенку, почему его мама все время плачет?
– Потерпи немного. Прошло еще слишком мало времени. Постепенно горечь утраты притупится.
– Не думаю! Время ничего не изменит, я уверена в этом.
Гейб нырнул в салон машины, расстегнул молнию на большой дорожной сумке, стоявшей на сиденье рядом с водительским местом, и извлек оттуда запечатанный конверт, на котором значилось имя Алисии.
– Роби написал это письмо за три дня до своей гибели.
– Но почему?! – воскликнула она, судорожно хватаясь за край конверта. – Он что, заранее знал, что не вернется живым?
– На войне каждый день рискуешь жизнью. У нас в части многие по сто раз переписывали свои завещания, а отправляясь на боевое задание, всегда писали письма близким. Знаешь, как-то на душе спокойнее, когда идешь в бой с сознанием, что оставил все свои дела в полном порядке на тот случай, если вдруг произойдет худшее.
