Карлос Маноэль - Мануэла
Мадам Герреро привело в умиление это заявление дочери. Она рассмеялась, но смех внезапно перешел в надсадный кашель, сотрясающий ее исхудавшее тело. Она начала задыхаться, хватая воздух широко открытым ртом и вновь заходясь в кашле. Глаза ее слегка выступили из орбит от напряжения, покраснели, наполнились слезами. Она умоляюще смотрела на дочь. Исабель растерялась, не зная, как облегчить страдания дорогого ей человека.
- Мама, мамочка, что с тобой? — повторяла она растерянно. — Тебе помочь? Что надо сделать, скажи? Может быть, позвать Бернарду?
- Нет. - Это имя странным образом подействовало на мадам Герреро. Она пересилила кашель, чтобы твердо произнести: „Нет! Бернарду не надо!" Постепенно кашель утих, и мадам начала приходить в себя, тяжело дыша, совершенно лишенная сил.
Чела хозяйничала на просторной кухне, когда туда вошла мрачная Бернарда. Женщина тяжелым взглядом скользнула по плите и многочисленным кастрюлям на ней, потом остановилась перед Челой, старательно выжимавшей сок из свежих фруктов.
— Для кого это ты делаешь? — Тон Бернарды был почти враждебен. Похоже, она возненавидела весь мир.
— Для сеньоры Исабель, — пояснила Чела.
— Ты что, была наверху? — заинтересовалась Бернарда.
— Да, — кивнула Чела, не отрываясь от работы. — Сеньорита попросила сок.
— Завтра же пойдешь на рынок. — Бернарда направилась к большому буфету, где в одном из выдвижных ящиков у нее хранилась большая конторская книга с записями расходов, и вынула ее.
— Я составлю список, что необходимо купить в первую очередь.
— Хорошо, я все сделаю наилучшим образом. У меня на рынке много знакомых продавцов, они всегда предлагают мне все самое лучшее и свежее, — похвасталась Чела.
— Как там чувствует себя сеньора? — как бы между прочим спросила Бернарда, но в ожидании ответа вся прямо напряглась. У нее даже испарина выступила на лбу.
- Сахар в сок добавлять? — спросила Чела, не расслышав вопрос.
— Нет, не надо. Сеньорита, насколько я знаю, любит свежий сок без сахара.
Дверь на кухню отворилась, и появился Бенигно. Видно было, что он изрядно продрог на улице, пока возился с машиной — мыл ее после поездки. Он терпеть не мог грязных машин.
Бенигно потер руки, передернул широкими плечами и подошел к Челе. Несмотря на приличный возраст, он физически был еще очень крепок и мог дать фору многим молодым мужчинам.
— Так как чувствует себя сеньора? — переспросила Бернарда у Челы, раздосадованная тем, что та не расслышала ее вопроса и что их беседе помешал Бенигно.
— А что у нас сегодня вкусненького? — Бенигно склонился над Челой, думая, что та готовит что-то на ужин. — Я ужасно продрог там, на улице! — пожаловался он. — Стоит солнцу только спрятаться, как воздух становится таким холодным! — Он направился к комоду, где хранился запас спиртного, — решил налить себе для согрева стаканчик крепкого вина.
— Сеньора была в постели, когда ты видела ее? — не унималась Бернарда, провожая неприязненным взглядом Бенигно.
— О, да! — Чела наконец-то оторвалась от своего занятия и повернулась к Бернарде. — Мне кажется, что стоило появиться сеньорите Исабель дома, как мадам Герреро поправилась! Она уже давно не выглядела так хорошо. — Чела не подозревала, что, говоря так, посыпает солью раны Бернарды.
- Не знаю-не знаю, — желчно произнесла женщина. — Болезнь, которой страдает мадам, так легко не проходит. Ее вообще не вылечивают. — Она недовольно скосила глаза на Бенигно, который пристроился с бутылкой и стаканом рядом с ней за столом. Причем все это он делал так деловито, что Бернарда еле скрывала свое раздражение. „Мне бы его заботы», - подумала она.
- Но я уже давно не слышала, чтобы мадам так много болтала, как сегодня, — продолжала щебетать Чела, не замечая мрачного настроения Бернарды.
- Лишь бы ее не слишком возбуждали эти разговоры. Скоро будет уже два часа, как они заперлись с Исабель в ее комнате. — Бернарда ревновала Исабель. Она сидела как на иголках. Ей необходимо было знать, что они там делают, о чем говорят, видеть все и держать происходящее под своим контролем.
— Ну и отлично! — прогудел Бенигно, наполняя стакан вином. — Они ведь столько не виделись, им есть о чем поговорить. — Он поднес стакан к губам и с наслаждением сделал большой глоток. — Есть ведь такие темы, о которых дочь может говорить только с матерью и ни с кем другим.
— Не рановато ли начинаете набираться? — взорвалась Бернарда, убирая подальше от Бенигно бутылку. Его слова о матери и дочери взбесили ее. Она готова была ударить его по голове этой бутылкой.
— Это по предписанию врача. — Бенигно спокойно, не обращая внимания на разбушевавшуюся Бернарду, дотянулся через стол до бутылки и поставил ее перед собой. — А если вы мне не верите, то можете спросить у доктора Вергары. — И он сделал еще несколько глотков, причмокивая от удовольствия.
— Дай сюда, я сама отнесу! — Бернарда вскочила и перехватила у дверей Челу, которая держала в руках поднос со стаканом сока для Исабель.
— Хм! — Бенигно покачал головой, не понимая, какая муха укусила Бернарду, и допил первый стакан.
А наверху, в комнате мадам Герреро, куда так стремилась проникнуть Бернарда, продолжался горячий диалог.
— Мама, я не понимаю, о чем ты хочешь меня предупредить? — Исабель так и не поднималась с кровати, устроившись рядом с матерью. — Ведь ты всегда все для меня делала?
— Да, дочка, да... — Мадам подбирала те слова, какие смогли бы объяснить Исабель весьма непростые вещи. Мадам боялась, что Исабель узнает обо всем от постороннего человека. — То, что я хочу тебе сказать... то есть, если однажды... — мадам опять замолчала, — ...или ты подумаешь... Исабель, я могла в своей жизни ошибаться и, возможно, не один раз, но я всегда хотела тебе только добра.
— Я не понимаю тебя, мама! — со слезами на глазах воскликнула расстроенная Исабель. Она прижала к своей щеке руку матери. Она сердцем чувствовала, что мать хочет сказать ей что-то очень важное, но не решается.
В дверь негромко постучали.
— Это пришла Чела с соком для тебя, — приподнялась мадам Герреро и тут же застыла, увидев Бернарду, входившую в комнату с подносом.
— Разрешите? — Бернарда со злорадством отметила про себя растерянный взгляд мадам. Их взгляды скрестились, словно шпаги дуэлянтов, решивших драться насмерть.
— Поставь его там, на столик, — бросила Исабель Бернарде, даже не обернувшись к ней. Это больно задело последнюю. — Я выпью его потом. Сейчас мне надо, наверное, спуститься в свою комнату, распаковать вещи, переодеться. А ты, мамочка, пока немного отдохнешь. Хорошо? — Исабель вдруг увидела, что мать смотрит мимо нее на подошедшую к кровати Бернарду и в ее глазах отражается нечто такое, что могло вселить тревогу в кого угодно.
