Галина Хребтович - Пари (СИ)
— Нет, нет… я не могу.
— Не мучь меня… нас двоих.
— Но… я не могу.
— Почему?.. — Он продолжал осыпать ее поцелуями, и ей трудно было сосредоточиться на словах.
— Так нельзя. Это… это нехорошо.
— Что нехорошо?.. — он слегка прикусил ее кожу, Даша подавила стон. — Это?.. мне кажется это прекрасным, — он сделал шаг к дивану, увлекая ее за собой, — ты прекрасна, — шептал он, — я так хочу тебя, что с трудом соображаю.
— Если… я не остановлю тебя… я пожалею…
— А если остановишь, я сойду с ума, — прошептал он ей в губы, — и… ты не пожалеешь.
«а… стоит ли останавливаться?..»
…Что?
Она не ослышалась?!
Он прошептал имя. Другое имя. Не ее.
— …что?! Я не Оля!
Слова вылетели до того, как она успела что-либо сообразить. Данил в недоумении воззрился на нее:
— Что ты такое говоришь? Тебе послышалось, наверное…
— Иди к черту! — Она поспешно поправляла платье.
— Даша!
Она была уже у двери.
— Ты не можешь сейчас уйти…
— Еще как могу. Впрочем, я и так собиралась… — вторую часть фразы девушка пробормотала себе под нос, не уверенная в последнем.
— Стой, — он схватил ее за руку, — ты все не так поняла!
— Ну, знаешь! — Ее злило, что даже теперь его прикосновение небезразлично, захотелось отомстить за унижение. — Ты тоже не так понял! Я всего лишь поспорила на тебя!
От неожиданности он тут же выпустил ее руку, у него даже приоткрылся рот. А Даша тем временем пыталась справиться с замком.
Ей уже почти удалось открыть его, но… его тень закрыла свет.
— Так ведь для выигрыша ты слишком рано уходишь, — он силой развернул ее к себе. Сейчас Данил был совершенно не похож на себя: губы упрямо поджаты, глаза прищурены. Или это, наконец, его истинное лицо? Даша почувствовала, как по спине пробежал холод.
— Меня такси ждет.
— Ты не успела вызвать.
— Неважно. Вызову из подъезда.
— А как же пари?!
— Я уже выиграла.
— Нет, ты проиграла, — он впился ей в губы.
Боже мой, что он делает?!
Даша в отчаянии попыталась вырваться, даже ударила его, но все бесполезно. Она закричала… и он отпустил ее. Молча открыл замок и распахнул дверь.
А когда она вышла, всем своим видом демонстрируя ярость, он так же молча закрыл двери. Даже замок повернул. Почему-то звук проворачивающегося замка свел на нет всю ее ярость и злость.
Гад! Гад! Он нарочно хотел напугать ее. Да нет, вранье. Она и сейчас знала, что вовсе не испугалась. Если бы он и вправду хотел ее напугать, то зашел бы куда дальше. Зачем тогда? И почему ей так неловко? Отчего так горят щеки и дрожат руки?
В такси она почувствовала себя ужасно. Все дело в том, что она хотела этого поцелуя. Она хотела и большего. Даже сейчас, от одного только воспоминания ей становится жарко.
Может, пари она и выиграла, но он ее переиграл. Даша спрятала лицо в ладони…
Глава 9
Дни потянулись унылой чередой. На улице стало совсем скучно и промозгло. Даша куталась в пальто, но продолжала отчаянно мерзнуть. И скучать по летнему солнцу.
Она по-прежнему замечала Данила в универе, но старательно отворачивалась, делая вид, что не видит. А то вовсе сбегала. Надо признаться, что он, по-видимому, тоже не горел желанием встретиться с нею лицом к лицу.
Девчонки перестали допытываться, что между ними произошло. Даша не стала их ругать за сводничество, всего лишь проинформировала, что их усилия не прошли даром, пари она выиграла. Как ни странно, ей поверили, видимо выражение лица говорило само за себя.
А еще Даша как-то поинтересовалась у Лиды, как зовут бывшую Данила. Лида удивленно покосилась на нее, но пообещала узнать. Буквально в тот же день она торжественно сообщила информацию. И, хотя Даша и ожидала услышать это имя, она вздрогнула.
За каким-то чертом Лида сообщила ей и фамилию девушки. (Ну, еще бы не сообщить — девица-то оказалась дочкой проректора). Дарья за тем же чертом нашла ее страничку «в контакте». Данил был у нее в друзьях. Бывшая, значит, ага.
Теперь она знала его фамилию — Вадер. Необычная, прибалтийская, что ли? Но где-то она ее слышала, вот только где?.. Иногда Даша, ругая себя, на чем свет стоит, заходила на его страничку, и плевалась, видя сколько «приветиков» и прочей чуши пишут ему знакомые девчонки. Она надеялась, что после очередного просмотра сердечек «на стене» ее, наконец, стошнит, и она перестанет сюда заглядывать. Но проходило время, и она делала это снова. Порою, он оказывался онлайн, и тогда девушка быстро закрывала окно, словно он мог узнать о ее присутствии.
Зима пришла неожиданно. Еще вчера лил серый, неуютный дождь, а вечером следующего дня посыпался снег. Именно посыпался. Он все летел и летел, не переставая. Машины вязли в сугробах, а снежинки все продолжали кружить и падать хлопьями.
Проснувшись утром, Даша не узнала город. Он сверкал и переливался на морозном солнце так, что глазам было больно. Пожалуй, если что-то и могло примирить ее с зимой, так это снег!
Напевая, девушка надела шубку, и помчалась в университет. Пробегая мимо ворот, она злорадно покосилась на знакомую «Хонду». Ха! Так и не смог вчера выехать!
Ноги сами понесли ее к машине. Она осторожно приблизилась и, склонившись над капотом, написала: «Вжик». Затем быстро засеменила к зданию (по такому снегу ей удавалось только семенить).
Весь день девушка пребывала в прекрасном настроении, сама не зная отчего. Особенно оно у нее поднялось, когда она, переходя из одного корпуса в другой, заметила, что надпись с машины стерта…
Сессия неумолимо приближалась. Обычно Даша сдавала большинство предметов «автоматом». Но в этом году ей предстояло потрудиться, поскольку очередная реформа предписала всем четверокурсникам «защищать» степень бакалавра. На самом деле, вся защита сводилась к тому, что экзамены по основным четырем предметам стали обязательными к сдаче для всех студентов. Даже не так, Госэкзамены, вот как!
Даше никак не удавалось застать заведующего кафедрой, чтобы взять бегунок. Когда бы она ни пришла к кабинету, оказывалось, что он «только что ушел». Вот и сейчас секретарша, поджав пухлые губки, сообщила ей, что «Максим Леонидыч скоро будет». Даша, видимо, выглядела столь расстроенной и обескураженной, что девушка сжалилась над ней и разрешила подождать прямо в кабинете. После чего, предупредив «ничего не трогать» убежала по каким-то своим секретарским делам, цокая десятисантиметровым шпильками.
