Ирина Гончарова - Целоваться с дьяволом
— А я предлагаю одеть его в женское белье! — неожиданно предложила Илона, до этого безмолвно слушавшая наши безумные речи.
— Блеск! — завизжала Маруська. — Нехай все подумают, что он педераст, выставим его «голубым»!
— А потом он нас всех убьет, — убежденно заявила Катька.
— А пускай, зато трошки оторвемся, — загорелась Маруська.
— А зеленкой можно нарисовать что-нибудь на лбу… — задумчиво произнесла Катька.
— Замечательно! — похвалила я своих боевых подруг. — А теперь за дело!
Маруська отправилась в медпункт, а я с Илоной — в раздевалку, добыть что-нибудь из одежды — нам требовалось нечто особенное. Катька куда-то исчезла с таинственным видом.
Илона предложила:
— У Вальки-Коровы возьмем лифчик, а у меня есть роскошный пояс для чулок. Трусики же одолжим у Катьки…
Я еле удержалась от истерического смеха — Валька-Корова была самой грудастой девкой в нашем отряде, а Катькины трусы вообще являлись постоянным поводом для насмешек — нежно-розового цвета, в голубой горошек с белыми кружавчиками, совсем детские. Ей их покупала бабушка.
Все вместе это выглядело несуразно и смешно и прекрасно подходило для нашей затеи.
Тут в раздевалку примчалась запыхавшаяся Катька с каким-то пакетом в руках.
— Это что? — спросила я.
— Секрет! — загадочно подмигнула Катька.
— А что теперь? — Илона вопросительно посмотрела на меня.
— А теперь надо впарить эти таблетки Пафнуту.
— Это что, медсестру посвящать? — ужаснулась Илона.
— Дак можно ж их в чай сховать! — предложила Маруська. — И сахару побольше бухнем — заглотнет как миленький.
На том и порешили, тем более что Катька как раз дежурила. Она и отнесла ужин Пафнуту в лазарет. После обычной вечерней линейки все угомонились и вскоре заснули. Не спали только мы. Неугомонная Маруська подняла голову раньше всех.
— Пойдем уже, что ли? — не терпелось ей.
Мы тихо встали и двинулись к лазарету. У меня в руках была зеленка, Илона несла одежду, а Катька зажимала под мышкой таинственный пакет. Замыкала шествие Маруська. В деле она оказалась трусовата и возле лазарета даже попыталась уйти.
— Мне треба в туалет, — пискнула она, но Катька грозно взглянула на нее и прошипела:
— Свалить хочешь?
— Не, трошки боязно мне!..
В палате Пафнут лежал один. Он набрал себе подушек с соседних коек и теперь спал на них как персидский шейх. Мы стали осторожно раздевать его. Когда я взялась за трусы, Пафнут заворочался, мы в ужасе замерли, но он не проснулся, и мы продолжили наше «голубое дело», как в шутку обозвала эту затею Катька. Пока мы с Илоной возились с одеждой, Маруська завязывала Пафнуту бантики на голове, а потом взяла кисточку и принялась рисовать что-то на его лице. Через пять минут она удовлетворенно отошла:
— Красавец!
Мы ахнули. На щеках Пафнута расцвели роскошные цветы. Маруська использовала еще и йод, поэтому вид у нашего злодея был как у индейца на карнавале.
— Так, а теперь отойдите все, — попросила нас Катька и развернула свой пакет. Мы ахнули — в нем оказалась фотокамера.
— Это ты у Ал-Фе сперла? — спросила я.
— Взяла на время. Сейчас щелкнем красавца — не отвертится, даже если отмоется! — гордо произнесла Катька.
Но мы понимали, как она рискует, — воровство из кабинета директора грозило неделей карцера, и мы невольно прониклись уважением к храбрости и находчивости нашей подруги.
— А кто проявит пленку? — спросила Илона.
— Бабушка завтра обещала прийти, она и проявит, и напечатает! — невозмутимо ответила Катька, снимая Пафнута в разных ракурсах.
Мы только рты пооткрывали. Как показало дальнейшее развитие событий, Катька оказалась предусмотрительней всех.
Наутро Пафнут из лазарета не вышел. Правда, доктор наш, Иван Петрович, весь день пребывал в веселом расположении духа. Гроза разразилась на следующий день. Нас срочно собрали на внеочередную линейку. Перед нами выступала Ал-Фе.
— Я хочу знать, кто брал мой фотоаппарат и куда делась пленка? — в который раз вопросила она, но народ молчал.
Не добившись ответа, Ал-Фе пошла ва-банк:
— Я сейчас разговариваю с тем человеком, который это сделал. Я понимаю, что пленку кто-то из вас передал родным, но с сегодняшнего дня я лично буду проверять все домашние посылки.
Этого мы не ожидали, надо было как-то предупредить бабушку Катьки. Но как? Телефонов было всего два — в кабинете Ал-Фе и у Ивана Петровича в лазарете. В лазарет нечего было и думать соваться, ясно, что Пафнут контролировал всех, кто входил туда. Катька сделала было попытку позвонить бабульке при Ал-Фе, но ей удалось лишь пожаловаться бабушке на пропажу «любимых трусов» и попросить купить новые. Больше разговаривать было не о чем, и Катька ушла. С ужасом ждали мы визита доброй старушки, но тут нам здорово помогла Маруська. Когда бабушка Катьки показалась в воротах интерната, она шепнула нам:
— Устройте свалку!
Мы тут же громко принялись выяснять отношения между собой, и, пока я, Катька и Илона отвлекали общее внимание, Маруська успела подскочить и выхватить из сумки конверт с фотографиями. Бабка даже не заметила пропажи и отдала сумку охраннику. В посылке кроме пирожков лежали новые трусы — на этот раз лилового цвета в желтую звездочку. Да, Катькиной бабушке в чувстве юмора не откажешь! Так в наши руки попал компромат на Пафнута. Ночью мы все собрались в туалете и от души похихикали над забавным видом спящего Пафнута в женских тряпках. Особенно хорошо вышли Катькины трусики.
— Вы только представьте, девки, шо с ним будет, когда мы это оброним где-нибудь в столовой! — свистящим шепотом сказала Маруська.
— Ни в коем случае! — тихо возразила я. — Вот тогда нам точно каюк! Пафнут не тронет нас до тех пор, пока эти фото у нас, в противном случае — ему терять нечего, и тогда война.
— А кто ему сообщит об этом? — слегка напряженно спросила Илона.
— Я и сообщу! — ответила я. Сердце мое колотилось, но отступать было некуда. Девчонки уважительно посмотрели на меня и ничего больше не произнесли, но я чувствовала, как сразу выросла в их глазах. Одно дело — фотографировать спящего льва, и совсем другое — пойти и подергать разъяренное животное за усы…
— Подождите, — подала голос молчавшая до сих пор Катька, — надо эти фотки разделить — на тот случай, если кто-то, спасая свою шкуру, сдаст их! — Она выразительно посмотрела на Маруську.
— А я шо, дура, что ли? — возмутилась Маруська.
— Не дура, но Катька дело говорит, — подала голос Илона.
— И прятать нужно так, чтобы знал только тот, кто прячет! — добавила Катька.
