Сандра Браун - Любовь Чейза
— С ума сойти!
Девон кинула на мужа уничтожающий взгляд.
— Можно подумать, ты был бы послушным пациентом. Могу себе представить, как бы ты согласился на обтирание в постели! — Она снова обратилась к Марси: — И что, он взял и ушел из больницы?
— Ушел бы, если бы я не вызвала врача. Тот еле успел подойти. Осмотрев Чейза, рекомендовал ему полежать в больнице еще несколько дней. Впрочем, осознав, что с тем же успехом мог бы спорить со стенкой, доктор подписал выписку… Я вызвалась отвезти Тайлера домой и обещала врачу обеспечить больному постельный режим. Чейзу выписали рецепт на болеутоляющее — пузырек с пилюлями у него на тумбочке. Он принял только предписанную дозу.
Успокоившись, Лори опустилась на диван.
— Слава Богу, что вы там оказались, мисс Джонс, и взяли на себя труд позаботиться о нем.
— Пожалуйста, зовите меня Марси.
— Большое спасибо.
— Иначе и быть не могло.
Тут все разом замолчали. Без слов стало ясно, что помощь Марси была лишь слабой попыткой расплатиться за тот несчастный случай, когда погибла жена Чейза.
Девон первой нарушила неловкое молчание.
— А это что? — она указала на пакеты, разложенные на стойке.
— Еда. В холодильнике я нашла только банку протухших сардин, а в шкафах вообще пусто. Еще я купила чистящие и моющие средства.
Лори провела пальцем по кофейному столику. Да, пыль, похоже, здесь сто лет не вытирали.
— По-моему, здесь не убирались с тех пор, как погибла Таня.
— Так оно и есть, не убирались.
Все как один повернулись к Чейзу, возникшему в дверях. Из-под купального халата, болтающегося у него на плечах, высовывались крепкие голые ноги, в открытом вороте виднелись белые бинты. Волосы старшего брата стояли дыбом так, будто он побывал в аэродинамической трубе, а щетина стала еще темнее. Однако ничуть не темнее его мрачного лица.
— И гостей сюда тоже не приглашали, — добавил он. — И это меня устраивает. Так что теперь, когда вы закончили свое небольшое обсуждение моих недостатков, можете выметаться отсюда к чертовой матери и оставить меня в покое.
Лори, сохранившая гибкость, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет, легко вскочила на ноги:
— А теперь выслушай меня, Чейз Тайлер! Я не допущу, чтобы мои дети разговаривали со мной в таком тоне, это касается и тебя тоже. Мне наплевать, что ты уже вырос. — Она засучила рукава, словно готовилась вступить с ним в драку, если будет на то необходимость. — А выглядишь-то как! Мне даже стыдно признаться, что ты мой старший сын, от которого разит, как из помойки. Квартира эта — свинарник, непригодный для жилья. Пора положить этому конец. С этой же минуты, — подчеркнула она. — Я сыта по горло твоей жалостью к себе самому, твоим нытьем и постоянно хмурым видом! Я устала ходить вокруг тебя на цыпочках. Когда ты был мальчишкой, я старалась ради твоей же пользы — не важно, нравилось тебе это или нет. И вот теперь ты взрослый и можешь якобы сам о себе позаботиться… Но, видимо, пора мне все-таки воспользоваться некоторыми правами матери. Нравится тебе это или нет — уж не обессудь.
Она выпрямилась и скомандовала:
— Иди побрейся и прими ванну, а я приготовлю куриную лапшу.
Чейз постоял минуту, покусывая щеку изнутри, потом взглянул на брата:
— Сгоняй за бутылкой, а?
— Черта с два! Не хочу, чтобы она и ко мне прицепилась.
Чейз опустил голову, бормоча проклятия. Когда он снова поднял глаза, его гневный взгляд уперся в Марси.
— Это все ты виновата! Понятно?
С этими словами он повернулся и тяжело зашагал по прихожей к своей спальне. Потом громко хлопнул дверью.
Марси невольно отступила на шаг, как будто он ударил ее, и, сама того не замечая, прижала руку к груди, словно защищаясь. Девон тотчас обняла ее за плечи.
— Он совсем не это хотел сказать, Марси.
— А я думаю, это, — выдавила та потрясенно.
Лаки попытался успокоить женщину:
— Он же не об аварии, Марси. Он заикнулся о том, что ты навлекла мамин гнев на его голову.
— Он не в себе, Марси. — Воинственность Лори поулеглась, она нежно улыбалась. — Глубоко в душе он наверняка благодарен вам за то, что вы были с ним вчера вечером и помогли ему решиться на то, чего ему действительно хотелось — вернуться домой. Вы дали ему возможность подчиниться вам и все же не потерять лицо. Мы все вам глубоко благодарны, и Чейз тоже.
Марси неуверенно улыбнулась, потом взяла свое пальто и ключи.
— Раз вы здесь, я могу попрощаться.
— Я провожу тебя до машины.
— Не стоит, Лаки, — откликнулась женщина, поспешно отворачиваясь. Незачем им выдавать ее слезы. — Я зайду позже — проведаю его. До свидания.
То, что было мокрым снегом в ста милях к западу, в восточном Техасе обернулось мерзким и хлестким от ветра дождем. Марси вела машину очень осторожно: капли дождя на ветровом стекле и ее собственные слезы делали дорогу почти невидимой.
Когда поздно вечером того же дня в дверь постучали, Чейз разразился долгими проклятиями. После того как его квартиру пропылесосили, вымыли, вычистили и обработали дезинфектантом, она наконец стала чистой, пустой и молчаливой. Оказавшись наедине с самим собой и неотступной болью в ребрах, он, блаженствуя, доедал обед.
Отзываться на стук не хотелось. Пришедший, кто бы он ни был, подумает, что Чейз спит, и уйдет. Однако в нем еще теплилась надежда, что это Лаки, тайком притащивший ему что-нибудь покрепче, чем чай или кофе. Чейз поднялся из-за стойки бара и босиком прошлепал к двери.
На пороге стояла Марси с букетом цветов. Он что-то не припоминал, чтобы она раньше ходила в джинсах. Оказалось, у нее длинные и стройные ноги.
Под коротким стеганым жакетом из джинсовой ткани виднелась футболка, украшенная брызгами металлизированной краски, футболка! — нечто весьма далекое от деловых костюмов, в которые она обычно одевалась.
И волосы распущены! Вместо аккуратно собранного пучка, который у нее был утром, по плечам женщины рассыпались локоны цвета темного пламени. Капли дождя на них переливались, как осколки бриллиантов, в ярком свете фонаря на крыльце. Ему не особенно нравились рыжие волосы, но волосы Марси казались сегодня вечером шелковистыми и красивыми.
Единственной знакомой деталью оказались очки: почти все годы в школе Зануда Джонс носила их не снимая. Теперь он вдруг припомнил, что два года назад, когда они снова встретились у него в кабинете в тот самый злополучный день, когда погибла Таня, Марси, по-видимому, была в контактных линзах.
— На улице холодновато, — сказала она.
— Ох, извини!
Шаркая, он посторонился, и она проскользнула в дом.
