Барбара Фритти - О любви не говори
– Я сама решу, как мне поступать и где отступать! Итак…
– Тогда я не стану помогать вам!
Алекс повернулся к ней спиной, демонстрируя готовность немедленно удалиться. И он действительно зашагал прочь!
– Подождите! – крикнула она ему вдогонку. – Нельзя же так, в самом деле!
Он остановился и долго стоял и молчал. Джулия даже испугалась, что он так и уйдет, не проронив больше ни слова.
– Я пришел сюда по одной-единственной причине. Вы поразительно похожи на девочку. Плюс кулон, плюс тот факт, что вы ничего не знаете о том, как жили, пока вам не исполнилось четыре года. В свое время я дал клятву одному человеку ничего не говорить об этой фотографии. И я не нарушу ее, если не буду полностью уверен в том, что вы хотите выяснить всю правду о девочке так же сильно, как этого хочу я.
– А кому вы дали свое обещание?
– Так да или нет? Я не скажу вам ничего, пока не буду уверен на все сто, что вы в игре.
Во взгляде Алекса Джулия прочитала несгибаемую решимость. Если сейчас она скажет «нет», то больше его не увидит. И тогда никогда не узнает, какое отношение имеет к ней старая фотография. Конечно, можно провести собственное расследование, но она даже не знает, с чего начать. К тому же у Алекса связи, доступ к информации. Ах, уж не продает ли она сейчас свою душу Мефистофелю? Джулия замерла на мгновение. Дай бог, чтобы она потом не пожалела о принятом решении!
– Да, я в игре! Говорите же мне все, что знаете!
Он посмотрел куда-то вдаль, поверх ее головы.
– Это я сфотографировал девочку. Отец здесь ни при чем!
3
– Что значит: вы сфотографировали? – переспросила ошарашенная Джулия.
– То и значит! Отец брал меня с собой в Москву.
– Но вы же были тогда совсем ребенком!
– Девять лет.
– Не понимаю! – Джулия устало опустилась на деревянную скамью подле ресторана. Из зала на улицу долетала музыка, слышался смех, но ей казалось, что все это происходит где-то очень далеко, за тысячи миль отсюда.
Алекс присел рядом.
– Отец взял меня с собой в ту поездку в первый и в последний раз. Он должен был что-то там фотографировать по ходу гастролей нашей труппы в рамках культурного обмена между США и Россией. На дворе 1980 год. Холодная война потихоньку идет на спад, обе стороны изо всех сил пытаются продемонстрировать остальному миру, что Восток и Запад могут отлично уживаться друг с другом. И тут подвернулись эти гастроли. Отец даже выбил мне крохотную роль в одной из постановок, чтобы иметь все законные основания взять меня вместе с собой. Но у этой истории с поездкой есть и второе дно. Незадолго до командировки отца в Россию мои родители расстались, и отец просто захотел воспользоваться случаем, чтобы побыть со мной. Спустя несколько дней после нашего приезда в Москву у отца была назначена встреча с кем-то на Красной площади. Помню, я там заскучал. Взял тихонько его фотоаппарат и пошел бродить по улицам, делая вид, что я снимаю, как самый заправский фотограф. И вдруг в одном из переулков я увидел эту девочку. – Алекс замолчал, но по его глазам Джулия догадалась, что мыслями он сейчас далеко от нее, витает где-то в своем прошлом. – У нее был такой затравленный взгляд, словно ее поместили за тюремную решетку. Я подошел ближе и даже что-то спросил, она тихо ответила. Но я не расслышал. Да и не понял. У нее был очень испуганный вид. Сплошной ужас в глазах! И в этот момент я нажал на кнопку фотоаппарата.
– Невероятно! Вы были в Москве! Видели девочку и даже разговаривали с нею! – Джулия впилась в него долгим взглядом, словно пытаясь отыскать на его лице следы чего-то такого, что она не заметила раньше. Может, это она с ним разговаривала в тот далекий день? Но ее память не сохранила никаких воспоминаний о раннем детстве. Ничего! Другие люди говорят, что помнят себя с трех и даже с двух лет. Она ничего не помнит. Почему?
– Не успел я щелкнуть фотокамерой, как услышал шаги. Оказалось, отец зовет меня. Я поспешил к нему навстречу, но не сказал ни слова о том, что натворил. Вскоре он отправил пленку с негативами в журнал. А когда через пару недель вышел очередной номер журнала с фотографией девочки, отец все понял и сам. Помню, он был в ярости.
– Но почему? Ведь этот снимок только добавил ему славы!
Алекс угрюмо уставился в землю.
– Не знаю, почему он тогда так расстроился. Мне он ничего не стал объяснять, а лишь взял с меня обещание молчать. Он велел забыть и про фотографию, и про саму девочку, будто ее и не было вовсе. И его глаза тоже были полны страха. Конечно, в то время я еще был слишком мал, чтобы правильно истолковать все его переживания. Но с возрастом я все понял. Отец чего-то отчаянно боялся и знал что-то такое, чего не знал я.
– Что это может быть? И как может обычная фотография заставить человека трепетать от ужаса? Не понимаю! – Джулия с сомнением покачала головой.
– Значит, что-то было на фотографии такого, чего никто не должен был видеть.
Джулия сосредоточенно анализировала услышанное.
– Но вы же сами говорили, что люди были в восторге от снимка. Толпами осаждали редакцию журнала, пытались искать девочку. Но никто ее так и не нашел.
– Да, все так! Но в те годы я мало обращал внимания на всю эту шумиху. К тому же отец погиб на следующий день после появления фотографии в журнале. Наш последний разговор с ним потому так и врезался мне в память, что он оказался последним.
– Ваш отец погиб? – воскликнула Джулия и удивилась тому, как спокойно и буднично сообщил ей страшную новость Алекс. – И сразу же после публикации фотографии в журнале? А что с ним случилось?
– Он попал в автомобильную аварию, – коротко ответил Алекс, не вдаваясь в подробности. Видно, ему было мучительно трудно говорить на эту тему. – Вот так бывает! Исколесил весь мир, побывал во всех горячих точках и отовсюду вышел без единой царапины, а погиб почти рядом с домом, на трассе вдоль Тихоокеанского побережья. – Он замолчал и слепо уставился в темноту. Резко очерченный профиль был суров и неприступен.
Джулии хотелось расспросить об аварии поподробнее, но она не рискнула нарушить тишину, понимая, как, должно быть, больно Алексу говорить о гибели отца.
Но вот он повернулся к ней и сказал:
– Как бы то ни было, а у меня появилось желание взглянуть на фотографию еще раз. Думаю, негатив фотографии хранится у моей матери вместе с другими бумагами отца. После его смерти журнал передал ей на хранение практически весь архив отца. А вы пока постарайтесь порасспрашивать кого сможете о первых четырех годах вашей жизни, о том, как вы со своей матерью жили в Беркли. Ведь были же там у нее подруги, соседи, просто знакомые. Кто-то должен был запомнить вас ребенком. Найдете этих людей и получите ответы на большую часть своих вопросов.
