Похититель сердец - Кер Дьюки
— Ладно. Завтра. Мона… Я люблю тебя. Обещаю, что не возьму другую жену. Ты для меня все, навсегда. Помни об этом.
— А как насчет последующих очищений? Меган может в скором времени разгуливать беременной твоим ребенком, — возражаю я.
— Ребенком Господа. Ты понимаешь, что очищение связано с Божьим прощением. Ни один из принимающих участие мужчин не обязан быть с ней после этого.
«Меня от тебя тошнит».
— Мне нужно поспать.
— Ладно. Я люблю тебя.
Закрыв окно, я задергиваю шторы и собираюсь с силами, пытаясь привести в порядок свои мысли. Я оставляю конфеты под подушкой на тот случай, если мама придет меня искать. Она поймет, почему мне пришлось уйти, и, надеюсь, простит меня за то, что я нарушила данное ей обещание.
Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. По дому разносятся голоса моих родителей. Тяжелые шаги приближаются к моей комнате, и я задерживаю дыхание, мое горло сжимает страх. Дверь открывается, и в комнату вламывается мой отец с ящиком для инструментов.
— Отец? — спрашиваю я, когда он подходит к моему окну и начинает забивать его гвоздями.
«Нет!»
Страх проникает в самую суть существа, раскалывая мою душу.
Откуда он мог узнать? Илай?
Не обратив на меня никакого внимания, он подходит к двери моей комнаты и, закрыв ее за собой, задвигает маленький засов. Я бросаюсь к ней, но щелчок замка подсказывает мне то, что я и так уже давно поняла: меня заперли.
Выключив свет, я заползаю на кровать, хватаю подушку и кричу в нее. Я хочу воззвать к потустороннему миру и умолять Клару прийти за мной. Я бы предпочла умереть, чем провести остаток своей жизни в плену.
У меня тяжелеют веки. День был крайне утомителен.
Но если я засну, то признаю свое поражение, и все кончено. Крепко зажатая в моем кулаке цепочка с кулоном кажется бомбой замедленного действия.
Это было скорее предупреждение, чем знак.
В мою комнату проникают тени, прогоняя свет, скрывая меня в своем убежище. Скоро наступит полночь. Я ждала этого долгих пять лет, а теперь меня этого лишают.
Калейдоскоп картинок из смерти моей сестры и очищения Меган кружит в голове, разъедая меня изнутри.
Мы заслуживаем ответов и стремления к свободе. Меган хотела свободы. Если у меня получится, это будет не только ради меня. Это будет ради Клары, Меган и всех таких же девушек, как мы.
Я как можно тише собираю свою сумку и засовываю ее под кровать. Как только этот засов откроется, я найду способ отсюда выбраться.
Я буравлю взглядом часы, и мне хочется вцепиться ногтями в собственную кожу. Тихий щелчок привлекает мое внимание к медленно открывающейся двери моей спальни. За ней стоит моя мать и смотрит на меня с болью в глазах. Прижав к губам дрожащий палец, она шепчет мне: «Ш-ш-ш», а затем уходит.
Мне хочется заплакать, но я умудряюсь сдержаться.
Она меня отпускает.
Освобождает меня.
Я выхватываю из-под кровати сумку. Мое сердце бьется, как военный барабан. Каждая секунда кажется битвой за выживание. Если меня поймают, игра окончена. Мой отец никогда не выпустит меня из виду, а Илай никогда меня не простит. Перекинув лямку сумки через плечо, я крадусь по дому. Входная дверь для меня открыта.
«Спасибо тебе, мама».
Я выбегаю из дома и, направляясь прямо к причалу, смотрю на часы.
11:55.
Она там. Я вижу ее.
— Клаудия, — шепчу я, привлекая ее внимание.
На ее губах проступает улыбка, и на лице отражается облегчение.
— Ты пришла, — выдыхает она.
Секунду мы обнимаемся, благодарные друг другу за то, что обе здесь. Вдоль причала выстроились ряды больших рыболовецких судов, а также три грузовых судна и пара, спрятанных между ними деревянных лодок поменьше. Нервы разъедают мне внутренности. Меня захлестывает волна беспокойства, когда Клаудия подталкивает меня к причалу и забирает у меня сумку, одновременно оглядываясь вокруг.
— Садись, — указывает она на маленькую лодку, используемую для проверки периметра.
Я приоткрываю рот. Вблизи она кажется намного меньше. Это вообще безопасно?
— И надень это, — Клаудия берет спасательный жилет и протягивает его мне.
— А мы разве не поедем на лодке твоего отца? — я прикусываю губу и надеваю жилет, чувствуя, как бешено колотится мое сердце.
— Хочешь, чтобы он кинулся ее искать? — спрашивает Клаудия, вопросительно приподняв бровь.
Нет.
Черт возьми, нет.
Боже, конечно, нет. Логично взять ту, что поменьше. Ее используют только для осмотра границ острова.
Я достаю из кармана цепочку и застегиваю ее на шее, чтобы облегчить надвигающийся эмоциональный срыв.
— Сколько потребуется времени, чтобы доплыть на этом до берега?
С помощью Клаудии я забираюсь в лодку, но замираю оттого, что она раскачивается, практически сбивая меня с ног. Я делаю пару вдохов, затем осторожно сажусь, радуясь, что на дне лежит пара сложенных одеял.
— В ней есть мотор, который мы заведем, как только окажемся достаточно далеко от берега. Мы ведь не хотим вызывать подозрений шумом.
Я поднимаю веревку, прикрепленную к мотору, о котором она говорит.
— Пока не дергай за нее! — предупреждающе поднимает руку Клаудия, и я отпускаю веревку.
— Ладно. Он от этого заведется?
— Да, — выдыхает она, и на мгновение закрывает глаза.
Когда Клаудия снова их раскрывает, то ее взгляд падает мне на грудь, к висящим там цепочкам. Она, нахмурившись, рассматривает маленькие кулончики.
— Где ты взяла второй? — с удивлением спрашивает она.
— Ты знаешь, где она их купила?
В моем голосе звучат настойчивость и надежда. Отследив последние передвижения Клары, предшествовавшие ее убийству, можно раздобыть ключ к поиску того, кто с ней это сделал.
— Клаудия? — раздается голос из темноты. — Это ты?
О Боже мой, нас поймали. У меня в горле застревает ком, страх сковывает мышцы. Дерьмо. Мой отец никогда не позволит мне уехать. За это он устроит мне очищение на глазах у всей деревни. Мое горло обжигает кислота, и на глаза наворачиваются слезы, но Клаудия прижимает к губам палец в молчаливом призыве молчать.
— Клаудия, это ты? Что ты делаешь?
По причалу проносятся шаги, и в глазах Клаудии загорается страх. Ее
