Дорогой дневник - Тори Ру
— Эль, зря. Там вуз с крутой научной программой, там больше возможностей…
Она смотрит мне прямо в лицо и не видит, что по нему прилетело кулаком. Она никогда меня не видит…
— То же самое вы говорили про гимназию! — Я не унимаюсь, но папа кашляет в кулак, лезет в карман за бумажником и отстегивает мне пятнадцать тысяч тремя оранжевыми банкнотами.
— Девочки, ну не ссорьтесь. Как насчет пополнения гардероба именинницы, м?
Мама с воодушевлением подхватывает идею и вызывается сопроводить меня в торговый центр, но там, к ее пущему расстройству, я выбираю темные мешковатые худи и толстовки, пару джинсов и кеды.
После такого унылого шоппинга мама пьет в кафешке ягодный латте и возмущается:
— Эль, ну почему у тебя такой херовый вкус? Ну хоть раз в жизни оденься как девочка! Я была такой же, как ты, и всего лишь хочу облегчить тебе жизнь…
Я только морщусь.
Мою жизнь никто не облегчит.
А если начну притворяться той, кем не являюсь, окончательно возненавижу себя.
***
12 марта, воскресенье
«Дорогой дневник, знаешь, чего мне отчаянно, до крика, хочется?
Самой малости — найти друзей.
Я мечтаю делиться с ними мыслями, впечатлениями от просмотренных фильмов и прочитанных книг, музыкой и секретами. Мотаться по летним рок-фестивалям и пикникам с ночевкой, напиваться и петь песни, смотреть на звезды и смеяться от души… Но друзей у меня нет.
Ник моей странички “ВКонтакте” — “Lonely alien” (Одинокий инопланетянин), в подписчиках висят фейки, удаленные пользователи или всякие шизики, которые ничего не могут написать мне в личку из-за настроек приватности. Этот аккаунт нужен мне лишь для прослушивания аудиозаписей, коих накопилось больше двух тысяч».
Я достаю из папки чистые листки и начинаю рисовать.
Эта веселая девчонка могла бы быть моей лучшей подружкой — мы бы ночевали друг у друга, гадали на картах таро, обсуждали парней и сериалы и объедались испеченными ею печеньками. Шлялись по кофейням, салонам красоты и магазинам, и она наконец привила бы мне хороший вкус в одежде.
А этот парень был бы моим парнем — надежно стоял за спиной на концертах, защищал от слэмящейся нечисти, спасал от неприятностей и с полуслова понимал. Вечерами мы бы делились наболевшим, новостями и планами, а ночи напролет до одури целовались и умирали друг в друге.
Но этой девчонки нет.
А у нарисованного парня вдруг угадываются знакомые черты, и я с досадой разрываю рисунок на мелкие кусочки.
Этот уже занят. Я схожу с ума, вот незадача.
***
Папа рано лег спать, и мама настойчиво предлагает мне на сон грядущий посмотреть какую-то муть.
Вздохнув, прихожу в гостиную, залезаю в кресло и выключаю свет, но на поверку «муть» оказывается охренестическим фильмом «История странного подростка»[6].
Временами я подозреваю, что родители специально подсовывают мне фильмы и книжки такого рода — чтобы я училась на чужих ошибках и делала верные выводы.
После финальных титров я чувствую, что из меня вынули душу, и грузиться о своей никчемной жизни сил попросту не остается.
Глава 9
14 марта, вторник
До начала весенних каникул одиннадцатиклассникам предстоит организовать в школе день открытых дверей и отчетный концерт самых талантливых представителей параллели — это ежегодное мероприятие все ненавидят и вечно запарывают, но директор и завучи продолжают упорно настаивать на его проведении.
Поскольку я неплохо рисую, меня, не без сопротивления с моей стороны, подрядили оформлять декорации. Но лучше уж так, чем, обливаясь потом, лажать на сцене и шокировать гостей.
Два дня подряд я с самого утра стою на стремянке и малюю весенние пейзажи.
Ну, естественно, не те, реальные, с плывущим по дорогам дерьмом, а тошнотворно-радостные, солнечные, каких в марте и не бывает.
Остальные однокласснички тоже загружены нашей класснухой так, что доставать меня возможности у них попросту нет.
Они даже начали испытывать ко мне нечто сродни уважению — с блеском в глазах рассматривают мои художества и наблюдают за процессом создания. Исподтишка, пока Мамедова не видит.
Сама она о чем-то перешептывается с верной Наденькой и тычет ей в лицо флешкой.
Мне неинтересно, что они там решают, но за время пребывания в этом зверинце у меня выработался рефлекс быть начеку, и я напрягаю слух.
Оказывается, наши звезды будут дуэтом петь песню собственного сочинения. И называется она «Как прекрасен этот мир».
С этим я бы поспорила, но лишь невесело усмехаюсь.
Для Альки мир, определенно, прекрасен. Ведь ее примитивный мозг не способен на глубокий анализ. Да о чем я — она им вообще не пользуется…
Девочки перемещаются к пульту, их шепот становится громче и превращается в визг, потому что ботаник, исполняющий обязанности звукача, обнаруживает, что флешка с минусовкой не открывается.
На душе становится тепло и радостно.
Неужели раз в жизни карма сработала так, как надо? Получайте расплату за мой нос, тупые овцы!
— Мы ни черта не успеем! — сокрушается красная как рак Зверева. — Мне запись сразу на флешке передали, я больше нигде ее не сохранила… Новый заказ стоит денег. А у меня их пока нет, Аль…
— Надь, тихо, — пытается разрулить ситуацию Алька. — У меня же сеструха в консерватории учится. Она нам поможет. Сбацаем и без минусовки.
— Ну и? — откуда-то снизу раздается печальный голос.
Отвлекаюсь от созерцания благостной картины, свешиваюсь со стремянки и тут же проглатываю язык.
Паша Зорин протягивает мне ведерко с красной акриловой краской и терпеливо ждет, пока я отдуплюсь.
Он только что заговорил со мной! Впервые с тех пор, как я появилась в этой школе.
Спускаюсь, принимаю у него подношение и сдуваю челку со вспотевшего лба.
Я в замешательстве. Недавние грезы о нем еще слишком свежи в памяти, но его бездействие рассказало обо всем намного громче слов. Ему, как и всем остальным, просто плевать на меня, а все эти «гляделки» — не больше чем интерес исследователя к неведомой науке форме жизни.
Мне очень хочется ему нагрубить, сказать, что он обыкновенный трус, но я сдерживаюсь и даже изображаю искреннее желание разобраться с его вопросом.
— В смысле — «ну и»?
— Ты сейчас скалишься, потому что у девчонок проблемы с минусовкой, так? — уточняет он с плохо скрываемой яростью, и я теряюсь.
Явный наезд в его исполнении вынуждает отступить, и от иррациональной обиды щиплет глаза.
Он никогда не собирался становиться мне другом.
Ну почему
