Изменщик! Я преодолею боль - Карина Истец
— Влада!
Барабаню сильнее.
— Влада, мать твою, я видел в окнах свет. Открывай. Это и моя квартира тоже!
Достаю из кармана телефон. Звоню. Гудки идут, а ответа нет.
— Влада! Я сейчас выбью эту чертову дверь!
Я знаю, она меня слышит. Наверняка упивается тем, в какое положение поставила меня. Конченная сука! Но я не намерен удовлетворять ее желание упиваться моим унижением.
— Ну ладно. Значит, меня ты больше не увидишь. И денег моих тоже!
Ухожу. Сажусь в машину. Марина-то меня поймет и простит, а с Владой все чуточку сложнее. Вот уже вторую ночь подряд мне придется ночевать в отеле. Думаю, и третью придется. И четвертую тоже. Наверное, выгоднее будет снять квартиру. Потираю пальцами переносицу. Сколько проблем сразу свалилось.
Глава седьмая
Марина.
Я сижу на кровати. Смотрю на висящий на стене портрет Мерилин Монро. Всегда меня вдохновляла эта актриса. Такая эффектная, такая яркая, но оттого не менее несчастная. Насколько все-таки непросто быть женщиной. Мужчинам гораздо проще. Они куда эгоистичнее. Коварнее. И их способность думать только о себе делает мужчин не такими уязвимыми, как мы. Сколько я слышала историй об изменах? — Много. Очень много. Но думала ли, что такое коснется когда-нибудь меня? — Никогда.
Я была уверена, что если быть хорошей женщиной, честной и искренней, то судьба тебе подарит точно такого же мужчину. Какая я наивная. Какая глупая. Ни одно положительное качество не убережет тебя от подлецов и негодяев. Сказки врут. Быть доброй и красивой недостаточно. Зачастую именно добрые и красивые становятся самыми несчастными. Нужно быть хитрой, наверное. Или мудрой. Я не знаю. Ничего не знаю.
Уверена только в одном. Наш последний разговор расставил все точки над и. Никита — лжец и эгоист. И чувства к нему не принесут мне ничего, кроме боли. Наши отношения никогда не будут здоровыми. Этого человека не исправить. Его нужно принять таким, какой он есть. Влада смогла смириться с его натурой. А я не смогу. Значит, его и правда стоит отпустить. Жить как-то дальше.
Следующие две недели проходят слишком тяжко для меня. Днем я стараюсь уйти с головой в работу. Беру объем сверх нормы. Засиживаюсь за написанием статей до поздней ночи. В общем, делаю все возможное, лишь бы не оставаться наедине с собственными мыслями. Они пожирают меня. Доводят до исступления. Я снова и снова вспоминаю Никиту. Каждой уголок этой чертовой квартиры напоминает мне о нем. Я вспоминаю наши совместные завтраки. Вспоминаю просмотр кино. На этом диване мы лежали в обнимку. А в ванной я в шутку бразгала его водой. Слишком много хорошего произошло в этих стенах. И оттого особенно больно. А затем меня преследуют наши крики и ругань. Обрывки его фраз.
"Одумайся! Нам было так хорошо вместе!", "Я тебя люблю, понимаешь?", "Мы можем осчастливить друг друга!", "Не еби мне мозги", "Почему вы, бабы, все так повернуты на браке?!", "Ты и сама вон была не против!"
Меня передергивает. Нет. Тот Никита, которого я так люблю, никогда себе бы не позволил так со мною говорить. Что-то с ним случилось. Что-то на него повлияло. Я ведь знала его. Знала достаточно хорошо. Не могла же я обманываться все эти два года? Не могла же я влюбиться в образ, а не в человека? Нет. Нет-нет-нет! И я словно по привычке начинаю искать ему оправдания. Приплетаю к нашей ссоре возможные проблемы на работе, его конфликты с Владой и свою настойчивость на браке.
— Может быть, если бы я пошла ему на уступку, то он когда-нибудь бы развелся? Может, я смогла бы его мягко переубедить в ценности семьи? И мы действительно были бы счастливы? — спрашивает мое сердце.
— Нет. Он бы решил, что может безнаказанно обманывать тебя, — категорично отвечает разум.
По возможности созваниваюсь с подругой. Мне важно услышать мнение со стороны. Тем более, она куда рациональнее. И все эти эмоции способна отодвинуть на второй план. Я ей ною. Она стойко выносит весь мой негатив. Утешает. Пытается дать свою интерпретацию произошедшему. Предлагает помощь.
— Мы всегда можем сходить с тобой куда-нибудь. Или посидеть дома, посмотреть сериальчик, пиццу или роллы заказать.
Я ей благодарна. Искренне. Но как бы ни хотела — у меня просто нет сил ни с кем встречаться. Даже разговор по телефону мне дается с трудом.
— Встретимся, конечно. И в кафе посидим, и сериальчики посмотрим. Сто лет ничего не смотрела, — отвечаю ей я. Дальше разговоров, очевидно, дела не заходят. Наташа не слишком занята. Она работает в школе всего лишь на полставки, и у нее недостаточно плотный график. А вот у меня на счету каждая минута. Даже плакать приходится по расписанию.
Но я уже взрослая девочка. Мне нужно научиться справляться со своим горем самой. Будет совсем уж худо — пойду к психологу. Сейчас я работаю столько, что у меня впервые в жизни появились деньги на такую роскошь.
Единственное, что меня останавливает — так это осознание того, что "своего" специалиста еще придется поискать. Вот вхожу на пару сеансов к одному, ко второму, а, возможно, и к третьему… Денег нет. Толку тоже.
Поэтому пока что я просто плачу и запиваю свое горе красным вином. Иногда достаю коробочку с кольцом. Любуюсь. Выкинуть эту красоту пока что не поднимается рука. Да и неправильно это. Я слишком хорошо знаю цену вещам. И пренебрежительно к ним не отношусь.
Никита был щедрым. И я ценила это качество. Мы могли зайти в торговый центр и спонтанно купить мне платье или туфли. Я могла состроить невинные глазки и выпросить себе сумку или что-нибудь еще. Многие меня осудят. Скажут, что это меркантильно. Но я не соглашусь. В такие моменты я ощущала себя маленькой девочкой, которой добрый папа всегда с радостью купит конфетку. Я воспринимала это как проявление любви. Мой отец любил меня так. Баловал. Утешал. Я искала себе человека по его подобию. И, как мне казалось, нашла. Но не повезло. Ошиблась. И теперь мое сердце разрывается на части. Голова трещит по швам.
Но я не могу себя обманывать. Мое тело изнывает. Оно соскучилось по его аккуратным прикосновениям, по его нежным поцелуям. Мурашки пробегают по коже, когда я вспоминаю, насколько нежным и трепетным он был со мной. Как аккуратно укрывал меня одеялом. Как зарывался носом в мои волосы. Как гладил меня по щеке. Как сжимал мои руки…
Все усугубляется тем, что Никита
