Его наглый друг (СИ) - Лоран Оливия
Макс не шарит руками по моему телу, лишь крепко держит за талию, прижимаясь сзади. А затем и вовсе удивляет своим заявлением:
— Я с миром, — говорит он и убирает ладонь с моего рта.
Не успеваю произнести и слова, как следом меня оглушает нахальное предложение:
— Давай потрахаемся? — толкается пахом мне в поясницу. — Или мне трахнуть твою подружку?
9
— Что, испугался?
Алина
Макс тяжело дышит, врезаясь грудью в мои лопатки, и ждет ответа.
А у меня не то, чтобы слов подходящих не находится… Я даже думать адекватно не могу! В мыслях полнейший раздрай. Осознавая всю нелепость сложившейся ситуации, как-то глупо улыбаюсь. Из легких рвется нервный смешок.
— Чего молчишь, Русалка? Отвечай, — давит не столько физически телом, сколько голосом.
— А что, по-нормальному не дают? Только силой все получаешь? — умудряюсь язвить, что на меня совсем не похоже.
Макс быстро перемещает одну руку на мою ногу и резко сжимает бедро, а затем расслабляет пальцы и нежно поглаживает кожу.
— Силой? — теперь усмехается он. — Ты даже не связана.
В шоке распахиваю глаза, утыкаясь взглядом в стену и прикидывая мысленно: способен ли он на такое?
— Ты больной извращенец, — шиплю, задыхаясь от нехватки воздуха.
В этой каморке ужасно душно, жарко и нечем дышать. Но, кажется, это заботит только меня.
— Ты права, — не отрицает он, порядком удивляя меня. — И сейчас я хочу совратить и тебя. Ты же не против?
Внутренне вся сжимаюсь, готовясь к тому, что коснется губами оголенной шеи, но этого не происходит.
Он все также держит меня одной рукой поперек талии, а другой сжимает бедро. Чувствую, как кожа покрывается мелкими мурашками, когда ее касается его дыхание. И только.
Он не целует, не облизывает меня как прежде. Лишь ведет головой от плеча до уха, оплавляя горячим воздухом чувствительную плоть.
Жмурюсь, пытаясь ослабить острые ощущения в теле, что с каждой минутой только нарастают.
— Не против? — хрипит в ухо, повторяя свой вопрос.
— Конечно — нет! — сиплю срывающимся голосом. — Против! — уточняю на всякий случай.
Он же… усмехается и кусает мочку моего уха, оттягивая ее и засасывая в рот. Дышит так громко, заставляя вибрировать в напряжении все тело.
А когда прекращает меня терзать — неожиданно выпускает из рук. Но даже и на шаг не отходит.
Срываюсь с места вглубь маленькой комнатки и спотыкаюсь о какие-то ведра и швабры, что с грохотом разлетаются по полу.
— Не подходи! — кричу в страхе, решив, что он снова на меня кинется.
— Спокойно. Не трогаю, — лениво заявляет он. — Живая? — интересуется зачем-то.
Ушибленная нога больно ноет, но я ни в жизни ему не признаюсь. Вместо этого шарю руками в поисках какого-нибудь предмета для самозащиты.
Как на зло ничего стоящего не попадается, и я хватаю какие-то тряпки и пластиковые бутылки.
Резко щурюсь, когда в комнате загорается свет. Макс несколько раз моргает, а затем смотрит на мои руки.
— Забьешь меня тряпкой? — говорит с ироничной улыбкой на лице и надвигается на меня.
Швыряю все это ему в лицо и срываюсь в другой угол кладовки. Напарываюсь взглядом на садовые ножницы и, обрадовавшись, поднимаю их с пола.
Макс останавливается, насмешливо вскидывает брови, качает головой.
— Ты серьезно? Я тебя не собираюсь трогать. Отпустил же, — говорит то, во что я абсолютно не верю.
— Что, испугался? — усмехаюсь я и резко замолкаю, осознавая, что выбрала неправильную тактику поведения.
Зачем провоцирую?
Но слишком поздно осознаю свою ошибку… И когда он одним рывком бросается в мою сторону, я, зажмурившись, кричу что есть силы и размахиваю своим «оружием».
Малой кровью отделаться не удается…
— С-сука… — рычит Макс сквозь зубы, зажимая ладонью свое плечо и переводит ошарашенный взгляд на меня.
Сквозь пальцы вижу следы крови и прихожу в настоящий ужас. Сердце стынет, покрывая морозом все тело. В груди все сжимается от страха и острого сожаления.
Зажимаю дрожащими руками рот и верчу головой, не веря своим глазам.
Не разжимая пальцев на плече, он хватает меня другой рукой за запястье и тянет на выход из кладовки.
— Куда ты меня тащишь⁈ — захожусь в панике.
Особенно страшно становится, когда вижу выражение его лица…
Глаза словно черным дымом затянуты. Брови угрожающе изогнуты. На щеках играют желваки.
Он ничего не отвечает, и я этому даже рада. Тянет на второй этаж по лестнице и толкает в ванную комнату, запирая за собой дверь.
Все также молча кивает на шкафчик на стене около умывальника, а сам опускает крышку унитаза и садит на него сверху.
Шарю по ящикам, нахожу аптечку и высыпаю все содержимое в раковину. Среди пузырьков и различных медикаментов нахожу обеззараживающие средства и бинты. Вооружившись необходимым арсеналом, поворачиваюсь к нему и застываю в нерешительности.
В глаза не смотрю. Впериваюсь взглядом ему куда-то в область живота.
— Вперед, — командует он. — Замаливать грехи.
Хочется ответить что-нибудь едкое, но испытывая некую вину, вовремя прикусываю язык и подхожу к нему ближе.
Пытаюсь как-то удобно пристроиться, чтобы обработать его рану, а выходит все нелепо и дергано. Когда склоняюсь над ним, на лицо спадают волосы, закрывая тем самым обзор.
Не долго думая, падаю на колени и раскладываю свои «инструменты» в ногах. Тянусь к его плечу, и медленно накрываю своей ладонью его пальцы, зажимающие рану.
Он не поддается. Крепко вцепляется в поврежденное плечо, не позволяя мне на него взглянуть.
И я вынуждена перевести свой взгляд, посмотреть на него прямо. В глаза. Чернющие и не обещающие мне ничего хорошего.
— А ты неплохо смотришься у меня в ногах, — заявляет наглец на полном серьезе.
— Идиот, — смущаясь и опуская взгляд в пол, ворчу без какой-либо злости. Что, на самом деле, удивительно…
Для удобства поворачиваюсь к нему немного боком, переводя все свое внимание на его левую руку.
Пока обрабатываю рану, он, хвала небесам, молчит и не мешает мне. Но стоит мне лишь только об этом подумать, как он тут же подает голос:
— Ты ненормальная, в курсе?
— Ты не лучше… — ворчу себе под нос, стараясь не отвлекаться.
— Стало быть, мы отлично подходим друг другу.
Снова смотрю на него, отмечая веселье на лице. Он как всегда лишь издевается надо мной.
— Очень смешно, — наконец, отвечаю. — Не дергайся и молчи, иначе весь будешь в зелени.
И он, действительно, замолкает, чем значительно упрощает мне весь процесс. Тянусь за бинтами и уже более уверенными движениями начинаю делать ему перевязку.
Но в какой-то момент застываю, ощущая его свободную руку на моей спине. Точнее, он лишь легко, вроде бы случайно, касается костяшками тыльной стороны ладони моей лопатки.
Стараюсь не реагировать. Бросаю все силы на создание видимого спокойствия. Лишь чувствую, как к щекам приливает жар.
Особенно, когда начинает казаться, что его рука приходит в движение. Так медленно, почти неосязаемо и практически не смещаясь. Буквально по миллиметрам.
Но я не думаю, что мне это мерещится…
Кожа под футболкой в том месте, где происходит контакт, начинает зудеть. Всю область лопатки жжет огнем. А затем по всей спине растягивается напряжение, что несется по венам и охватывает каждую клетку тела.
Атмосфера становится тяжелой… Давящей. Удушливой.
Поднимаю глаза на Макса и, кажется, вижу в них свое отражение. Смотрю на него, не мигая, и не могу его оттолкнуть. Словно и не хочу вовсе…
И весь этот морок спадает одним разом, когда мы оба разрываем зрительный контакт и смотрим на дверь, по которой оглушительно тарабанят снаружи.
— Лина! Ты здесь? — слышу знакомый голос. — Лина! Открывай! — кричит Лёша, выражая возмущение.
Резко перевожу испуганный взгляд на Макса… который теперь выглядит абсолютно спокойным.
