Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша
Собственно, Елена Петровна уже идет к нам. Зорким взглядом коршуна она углядела, что ребенок отбился от группы. Хорошая женщина. Внимательная.
Пока я с ней разговариваю, Тимка цепляется за меня и с подозрением разглядывает Воронцова, который еще до сих пор не отошел от шока.
Когда мы выходим за калитку, он не выдерживает:
– Ты его во сколько родила?
– Вас это не касается, Виктор Андреевич, – отвечаю, поудобнее перехватывая ладошку Тимки, который, застеснявшись огромного незнакомого мужика, даже не клянчит своего динозавра.
Пальцы мерзнут, и я не собираюсь ради удовлетворения праздного любопытства торчать на улице и рассказывать историю своей жизни.
– Всего доброго, Виктор Андреевич, – прощаюсь я и веду Тимошку к утоптанной дорожке, по которой можно срезать путь до дома.
Сзади раздается пиликанье автомобильной сигнализации, и я решаю, что Воронцов наконец оставляет меня в покое, но ошибаюсь.
Виктор нагоняет меня и даже сбавляет шаг, чтобы двигаться вместе с нами на одной скорости.
– Почему вы идете за мной? – с раздражением спрашиваю я, стараясь не выдавать свои эмоции. Дети очень чуткие, не дай бог, Тимка разнервничается.
– Провожу, – буркает зло Воронцов.
Я все-таки поднимаю на него взгляд. Вот недоволен всем на свете, что ему еще-то надо?
– Мы не заблудимся, уверяю вас. Возвращайтесь к машине.
– Не указывай, что мне делать, – отрезает он. – Сам разберусь.
– Разумеется, – соглашаюсь я. – Просто хочу напомнить, что у вашей дочери только что была скорая. Может, стоит ей уделить внимание?
– А без тебя мне бы это в голову не пришло, конечно, – огрызается Воронцов.
А сам все смотрит мне в лицо. Губы поджаты, брови нахмурены, решает проблему века, видимо.
Махнув рукой, я перестаю обращать внимание на Виктора. Пусть себе идет, куда хочет.
Он так и не отстает до самого моего дома. Неужели так интересно слушать, как Тимка взахлеб мне рассказывает про детсадовские события?
Уже возле подъезда Воронцов придерживает меня за плечо.
– Не причина.
– Что? – переспрашиваю я, не вписавшись в полет его мысли.
– Сын, – Виктор указывает на Тимку. – Не причина. Я не передумал.
– Постоянство – это прекрасно, – поджимаю я губы. – Не поверите, я тоже не передумала. И у вас нет на меня рычагов воздействия. Я могла бы бояться увольнения, но вы уже все испортили и отравили. Вряд ли я смогу теперь работать в нашем коллективе. Так что, вопрос о сохранении работы больше не стоит.
– Уволиться тоже не получится, – Воронцов засовывает руки в карманы и покачивается на пятках.
И лицо у него такое. Треснуть хочется.
Что в голове у людей, которые ведут себя таким образом?
– Послушайте, – я чувствую, как во мне сжимается пружина, – Виктор Андреевич. Я искренне не понимаю, почему вы ко мне прицепились. Привыкли, что все по-вашему? Захотел и получил? Щелчка пальцев достаточно?
– Да, – спокойно отвечает он и этим дожимает меня.
– Для этого деньги заколачиваете? Потому, что без них вы женщинам не нужны? Красота, богатство… Только на это клюют, да? – меня несет. – А вам бы, наверно, хотелось по-другому?
Я вижу, как каменеет породистое лицо. Не люблю грубить людям, но Воронцов сам меня спровоцировал.
– Я бы с вами и за бешеные деньги не согласилась. Не с таким, как вы.
Припечатав Виктора, я в полном молчании достаю окончательно замерзшими пальцами брелок из кармана и прижимаю ключ к детектору домофона.
Пропустив Тимошку вперед, я захожу в подъезд в полном молчании, оставив Воронцова за дверью.
Уже в прихожей, раздевая Тимку, понимаю, что, скорее всего, нажила себе еще большие проблемы. Хотя куда уж сильнее. Можно уже открывать сайты с вакансиями.
Щелкнув чайником, я сажусь за кухонный стол и кладу руки на батарею, постепенно согреваясь. Под полные восхищения реплики Тимошки о крутой машине Воронцова прикидываю, что делать дальше.
– А он нас покатает? – пристает мой медвежонок.
– Мы найдем еще круче, обязательно! – обещаю я.
– Круче только мусоровоз, – вздыхает Тим.
Мусоровозы – еще одна его страсть. Он может смотреть на них бесконечно. Надо было бы донести до Виктора Андреевича, что нынче настоящие принцы не на белых конях скачут и не на черных представительских иномарках ездят, а водят мусоровозы.
Черт. Забыла про динозавра!
Звоню маме попросить ее заглянуть в Роспечать на остановке после работы. Ну и предупредить, что подморозило, и возле дома скользко.
Как ни прячься от своих мыслей, а решать проблемы придется. Испорченные отношения на работе, это крах. Можно было бы попытаться что-то объяснить, если бы я проработала уже хотя бы год, а так… Наглая стажерка передком зарабатывающая свое повышение.
Завтра по графику два выходных. По графику старой должности.
В новую я вступать отказываюсь. Я ничего не подписывала. Так что завтра в магазин не пойду. Как раз озадачусь поиском новой работы.
С мамой надо посоветоваться.
Звонок в домофон отвлекает меня от приготовления ужина. Мама смогла пораньше вырваться? Время пять, она только должна закончить…
– Посылка, – отзываются мне снаружи.
– Я ничего не жду, – хочу положить трубку.
– Варвара Тронь?
– Да, – растерянно отвечаю я и все-таки пропускаю гонца.
Правда, когда он поднимается ко мне на этаж, я вижу, что ни на курьера, ни на почтальона этот парень непохож. Дорогая куртка, слишком легкая, чтобы таскаться по улице. На пальце печатка золотая.
– Это вам, – он протягивает мне небольшую прямоугольную коробочку и сматывается прежде, чем я успеваю что-то спросить.
Открываю осторожно, будто там внутри бомба.
Но в атласном нутре лежат перчатки. Мягкие кожаные перчатки.
Глава 14
Перед сном, уже уложив Тимку спать, я все прокручиваю в голове слова, брошенные мной Воронцову. Я сказала правду, но от собственного пафоса, хочется спрятаться под подушку.
Особенно, если вспомнить, что Виктор вытворял со мной в своем кабинете.
Я ведь прочувствовала все, что положено в такой ситуации. И сердце заходилось, и кровь в ушах шумела, и колени таяли, а в одежде становилось тесно…
Шквал, срывающий крыши домов, пугает меня меньше, чем возможное повторение произошедшего.
Моя реакция нормальна. Я здоровая женщина, а он внешне привлекательный мужчина. Ключевое слово тут – внешне. Да и то, я не могу сказать, что он в моем вкусе.
Слишком напористый, агрессивный. Настолько, что я даже не могу за его харизмой до конца разглядеть облик, кроме некоторых деталей вроде цвета глаз и шрама.
Мужчина, наверное, мне нужен.
Но это будет кто-то другой. Это должен быть кто угодно, только не он. Не циничный покупатель удобств Виктор Андреевич.
Мой взгляд падает на виднеющуюся на столе коробочку.
И перчатки эти…
Я все-таки не удержалась и померила их.
Шикарные.
Надевать их, своего рода, поддаваться соблазнению.
Мягкая черная кожа сверху, нежный мех внутри, упоительный запах и изящная пряжка на запястье.
Почувствуй себя королевой.
Эта шкурка не для меня. Не нужны мне подачки Воронцова.
Завтра нужно поискать свои перчатки, скорее всего, забыла их в детском саду сегодня утром.
А что делать с подарком Виктора, я не знаю. Проигнорировать или вернуть?
Ужасный человек.
Только и может, что ставить в неловкое положение и создавать проблемы.
Почему я не могу выкинуть Виктора из головы? Его запах преследует меня, руки до сих пор ощущаются на теле, а на языке вкус его поцелуя.
Но он абсолютно бесчувственный. Отвратительный характер, омерзительные намерения… Не могу найти в Воронцове ничего хорошего.
Думала, что, увидев Тимошку, он отстанет от меня. Ничто так не сбавляет градус влечения к женщине, как пятилетка у нее на шее, но ошиблась. Воронцову самому игрушки нужны. Барби ему подавай.
Пусть в солдатиков играет!
