Любовь по требованию и без… - Дарина Ромм
– Точно, Снежок, – ответил, подхватил меня на руки и занес в душевую кабинку.
– Эрик, выйди, я в состоянии сама помыться, – я уперлась в стенку руками и прикрыла глаза. Послушался.
Правда, тут же зашел снова, уже голый. Прижал меня к своему телу и открыл воду.
Не знаю, как долго я стояла вот так, прилепившись к нему. Сверху, согревая мое трясущееся в ознобе тело, стекали теплые струи. Ладони Эрика гладили мне плечи, спину и ребра. Пальцы мягкими движениями перебирали волосы.
Еще он что-то шептал мне на ухо, какие-то слова. Смысла я не понимала, но мне очень нравилось, как звучит его голос.
И когда он выключил воду и начал вытирать меня большим, пушистым полотенцем, оказалось, что я уже улыбаюсь. Уже могу жить дальше.
Закутавшись в толстый халат, я сидела на кухне и наблюдала, как Эрик заваривает чай. Приготовив, навалил в чашку три ложки меда, сунул мне в руки и потребовал, чтобы выпила все до капли.
Я грела о кружку пальцы, понемногу глотая обжигающую приторно-сладкую жидкость.
Небритыш, поглядывая на меня нечитаемым взглядом, принялся разбирать огромные пакеты с продуктами, которые принес из холла. Домовитый, однако.
– У меня есть запеченная курица. Ты же, наверное, голодный? – вдруг вспомнила я.
– Да ну, Снежок? Неужели ты способна на такой подвиг, как приготовить ужин усталому мужику, – он насмешливо сверкнул черными глазами.
Ну, слава яйцам, все вернулось на свои места! А то этот чужак в маске милого, заботливого Эрика уже начал меня пугать.
Поэтому я радостно оскалилась:
– Сам проверь, – ткнула пальцем в сторону духовки и зловредным голосом добавила:
– И как ты мог заметить, в этом доме всего одна женщина, способная что-то приготовить усталому мужику. А твоя мымра сбежала.
После чего сползла с табурета и гордо пошла прочь, сообщив ухмыляющемуся небритышу, что время позднее, а мне завтра рано вставать на работу.
В своей комнате быстро умылась, погасила свет и юркнула под одеяло. И только успела подумать о том, какой насыщенный выдался день, как мгновенно провалилась в крепкий, без сновидений, сон.
Поэтому представьте мое возмущение, когда, проснувшись утром, обнаружила, что меня опять прижимает тяжелая мужская лапа, а в поясницу беззастенчиво упирается твердое и очень знакомое кое-что…
Глава 13
Словно почувствовав, что я проснулась, Эрик стиснул ладонью мой бок и еще настойчивее прижался к пояснице своим эм-м-м… беззастенчивым другом.
Так что пришлось наглую руку с себя решительно скидывать и приступать к выяснению отношений.
– Эрик, какого ты опять в моей постели делаешь? – зашипела я, поворачиваясь к небритышу лицом и по странной случайности, с ходу утыкаясь губами в его губы.
Мужская ладонь легла на мой затылок и сильно надавила, так что попытка отстраниться пропала впустую.
Наглая твердая грудь притерлась к моей. Мускулистая нога, покрытая жесткими волосками, придавила своей тяжестью мое бедро, окончательно отрезая пути к отступлению.
Думаете, после этого между нами началось что-то чувственное и невыразимо прекрасное? Как же…
Вместо этого небритыш жестко сдавил мой затылок и прорычал в мой возмущенно приоткрытый рот:
– Снежок, это мой дом, моя комната и моя постель. Если ты помнишь, я велел тебе собирать вещи и переселяться в другое место. И заметь, позволил выбрать любую спальню, а не вышвырнул на цокольный этаж.
– Эрик, я первая заняла эту комнату, и она мне нравится, поэтому выкатывайся из моей постели, – по моим представлениям, я привела очень весомые аргументы в свою пользу, должные пробудить в этом придурке честь, совесть и высокую мораль.
Не прокатило и не пробудило. Зато его темная бровь насмешливо приподнялась, нога еще крепче прижала мое бедро, а рука поползла по спине как-то уж совсем по-хозяйски.
И это я еще молчу про живущее своей собственной жизнью… эм-м…, наглое кое-что, все настойчивее упирающееся мне в живот.
В ответ на мои доводы Эрик хмыкнул и процедил, растягивая слова:
– Если так сильно хочешь ночевать в этой спальне, я не буду возражать, Снежок. Но тогда не удивляйся моему присутствию в своей постели.
– Вот ведь гад этот Эрик, – пожаловалась я, сама не знаю кому, и начала отодвигаться от его чересчур горячего тела и насмешливого взгляда.
Он и не подумал меня останавливать. Поэтому я старательно поползла прочь из-под его руки и ноги, собираясь покинуть кровать, а заодно и комнату.
Но когда совсем близко почувствовала запах свободы, он взял и опять все испортил. Зацепил меня своей лапой, не давая подняться.
Затем подтащил к себе и потребовал:
– Не спеши. Давай-ка поговорим о том, что произошло вчера. Что с тобой случилось, почему ты потеряла сознание, Снежа?
Ну, точно, придурок! Вот зачем лезть, куда не просят. И ведь по глазам вижу, что не отвяжется, пока не услышит объяснение.
– Ты меня избил, – буркнула мрачно, отворачиваясь от его настойчивого взгляда.
– Да ладно, – взяв жесткими пальцами за подбородок, Эрик повернул мое лицо к себе. – Я даже замахнуться не успел, как ты отъехала. А после… Такая реакция ненормальна, Снежок. Что это было?
– Тебе-то какая разница? – вскинула я на него глаза. – Да, вот такая у меня реакция! Такая, и все! И нечего лезть в мою душу. Ты не мой психоаналитик, подобные вопросы задавать.
А если боишься, что я ненормальная или бешеная, и могу тебя покусать, то просто свали из комнаты и держись от меня подальше. И все у тебя будет конфеточно.
– Снежок, у меня и так все прекрасно. Вот, например, красивая и почти раздетая женщина лежит со мной в постели, – пошутил Эрик и вдруг отпустил мой подбородок.
Обхватил мою шею сзади ладонью и потянул на себя.
Я честно пыталась отпихнуть его, краем сознания понимая, что всего одно движение, одно касание, и я опять пропаду.
Снова растворюсь в этом чужом, незнакомом, странном мужчине, забыв обо всем и теряя саму себя. А мне нельзя, никак нельзя…
Поэтому уперлась ладонями в каменную грудь, чтобы оттолкнуть. Да так и замерла, наткнувшись на жадный, потемневший взгляд, горящий жгучим, голодным огнем. И, не в силах сопротивляться, обмякла, сдалась, чувствуя, как уже плавлюсь, растворяюсь, исчезаю в этом пламени…
– Снежа, – пробормотал он хрипло и потянулся ко мне.
Легко коснулся губами моего рта, будто пробуя на вкус забытую сладость. Поймал губами нижнюю губу. Помял, пососал, чуть прикусил. Перебрался к верхней, гладя и обводя изнутри языком.
И когда я судорожно вдохнула, пронзенная тысячей маленьких иголок удовольствия, накрыл мой рот своим, окончательно выбивая из моей головы все мысли.
«Девочка моя… маленькая…» –
