Я тебя не предавал (СИ) - Аверина Екатерина Кара
Прекрасно понимаю, что у меня нет выбора. Но всё же есть. Я могу упираться и брыкаться, а могу по своей воле поехать к их хозяину и договариваться уже с ним. Второй вариант менее энергозатратный.
— Что ж, поехали, — небрежно скидываю его руки и иду к выходу. — Как же вы меня все задолбали.
— Эй, ты чего, — спешит за мной незнакомец. — Буйная, что ли?
Ещё какая. И ещё уставшая просто вдрызг. Нет у меня ни сил, ни желания устраивать разборки.
— Поехали, говорю. Пообщаемся с вашим хозяином.
Мужчины переглядываются и ржут, а мне совсем не весело. Был бы пистолет, сама бы всех перестреляла и спать легла. Вот только помощи просить не у кого. Как и всегда, придётся всё решать самой. В конце концов, что с меня взять? Денег у меня нет, и взять их негде. Для панели не тот возраст и данные. Что ещё они мне могут сделать? Изнасиловать? Было уже, проходили, и не раз. Переживу. Убить? Так я уже мертва. Так даже лучше будет. Сына только жалко, но я ему подготовила запасной аэродром на такой случай. Справится.
— Заканчивайте тут, — незнакомец открывает мне дверь.
— А с ним что делать? — хмыкает второй и кивает на Асада.
— Тряпку дайте, пусть утрётся.
Глава 11
Ворон
Бухло с таблетками, приём которых, как наседка, продолжает контролировать Мирон — какая-то подростковая, безответственная тема. Но сегодня мне по хуй как никогда, потому что с утра колбасит, я просто тщательно убегал от самой мысли о том, какой сегодня день. Или каким мог бы быть этот день при иных обстоятельствах.
Очередная годовщина свадьбы. И даже чёртова природа издевается надо мной! Осень в этом году такая же аномально тёплая, как было шестнадцать лет назад. Только дождливо и сыро, что внутри, что снаружи.
Кошусь на сопящую рядом Дуню. Скинув обувь, она поставила ноги на сиденье и устроила подбородок на коленях, торчащих из дырок в джинсах. Пытаюсь как-то логически объяснить сам себе, на кой хрен мне эта головная боль? Чтобы закрыть гештальт с отсутствием собственных детей? Вероятно, у меня их уже и не будет никогда, а тут вот, подгон в виде странной девчонки.
Она косится на меня в ответ, показывает язык и отворачивается к окну.
Мирный высаживает нас у моего подъезда. Прощаемся, перекидываемся парой слов по работе, пока Евдокия крутит головой по сторонам, пытаясь рассмотреть тёмный двор.
— Пошли, — киваю ей на подъезд.
Входим, она клацает ногтями по стене и противно скребёт ими по краске. У меня сводит зубы и волосы на затылке встают дыбом.
— Обрежу, — обещаю ей.
— Так я и дала, — фыркает мелочь.
— Привяжу к батарее. Делов-то, — хмыкаю я.
— Любишь пожёстче? — провокационно шепчет мне в затылок.
— Обожаю, — подыгрываю ей. — Стяжками к батарее и ремнём по заднице так, чтобы пряжка отпечатывалась на коже. Очень возбуждает.
— Старый извращенец, — шипит она. — Будешь меня трахать?
У меня возникает острое желание достать паспорт и уточнить её возраст. Может, меня от рома повело, да я чё не понял. Назар Грановский со своими друзьями рос у меня на глазах. Они в шестнадцать и не такое могли выдать, но то пацаны. А это же девка. Откуда в её башке столько грязи?
Хочется взять за шкирку, окунуть в раковину и вымыть язык с мылом.
Открываю дверь и пропускаю эту языкастую в прихожую. Заходит, осматривается.
— Скудненько для богатого папика, — скептически хмыкает Дуня.
— И много ты видела… папиков? — усмехаюсь, глотая то, что вертелось на языке.
Пожав плечами, она швыряет обувь к стене, бросает тут же на пол свой тряпочный рюкзак с личными вещами и проходит на кухню.
— Ты много бухаешь? — спрашивает оттуда.
— Сегодня да, — убираю её обувь на полку.
— А что сегодня за день? У тебя кто-то умер? — опираясь плечом о косяк.
— Можно и так сказать. Иди сюда, — показываю ей на свою спальню. — Я сейчас заберу отсюда некоторые вещи. Спать будешь здесь, пока я думаю, что с тобой делать. В шкафу есть чистые полотенца и постельное бельё. Сходи помойся.
— Чистеньких любишь, значит, — её улыбка больше похожа на оскал дикого зверёныша.
Не реагируя, ухожу на кухню, открываю новую бутылку вискаря и прикладываюсь к горлышку. Крепкий алкоголь обжигает и дерёт глотку, глаза слезятся, а по венам растекается жар.
У нас ведь могли бы быть дети сейчас. Как раз такие же или чуть младше. Двое, наверное. Или даже трое. Ира стала бы шикарной мамой. И жили бы мы, конечно, не в этой двушке. Я бы построил дом в закрытом лесном посёлке, где живёт Руслан Грановский. Там потрясающее место и шикарный, хвойный воздух. Есть лицей и частный детский сад…
Заливаю в себя ещё бухла, пытаясь погасить это всё на хрен! Не захотела она семью со мной. А мне без неё на хуй ничего не надо! Блядь, я если её увижу, придушу же к чёртовой матери!
В ванной вода шумит. Дёргаюсь поначалу, но опять вспоминаю про Дуню. Она возится там, что-то роняет и долго не выходит. Начинает напрягать. Хрен знает, что в её голове. Ещё сотворит какую-нибудь глупость. Подхожу к двери, она толкает её изнутри, едва не зарядив мне по роже. Даже у пьяного реакция на шестёрку из пяти. Отскакиваю назад, она довольно улыбается.
Хорошенькая, Адиль прав. Не выживет эта кукла на улицах. Скулы красивые, короткие волосы облепили овал лица, и глаза теперь кажутся ещё больше. Она моргает пушистыми ресницами, приоткрыв пухлые губы и … роняет с себя полотенце!
А меня накрывает не от голой малолетки, а от заметных шрамов на бедре и пары тонких светлых полосок на колене. Это точно какая-то насмешка вселенной! Мои губы помнят, как в ту единственную ночь целовали такие же следы на теле зеленоглазой ведьмочки. И мне насрать было на всё, я любил в ней даже их.
— Ты реально извращенец? — неправильно толкует мой взгляд девчонка.
— Оденься, — отворачиваюсь.
— А как же секс? — а голос дрожит. Ну дура же! Нарывается.
— Оденься, я сказал! — рявкаю на неё и ухожу на кухню, чтобы продолжить «отмечать» знаменательную дату.
Дуня забирает рюкзак из прихожей и сваливает в комнату. Ко мне возвращается в потасканных, растянутых шортах и футболке. С этим потом что-то решу.
— Слушай сюда, чудо чудное, — меня уже прилично ведёт от алкоголя, и это хорошо. — Паспорт твой побудет у меня. Пока я решаю взрослые вопросы, для всех тебе восемнадцать и ты — моя жена. Сегодня вот и расписались. Любишь меня страшно, — усмехаюсь, глядя как забавно высыхают и поднимаются выше рваные кончики её волос. — Будь зайкой, лги убедительно. Это ради твоего же блага.
— То есть спать ты со мной не будешь? — уточняет она.
— Я похож на педофила? Если голодная, там что-то есть в холодильнике. Распоряжайся. Я уеду сейчас. Когда вернусь, не знаю. Если ты не дура, — а я даже пьяный по её глазам вижу, что девка далеко не дура, хоть и характер поганый, — никуда отсюда не дёргайся.
— Куда я денусь без паспорта? — усмехается Дуня.
— Всё. Нет меня. Квартиру не спали, — подмигиваю дерзкой девчонке.
Забираю с собой вискарь, ключи от «базы» и, захлопнув дверь, спускаюсь к машине. Ездить пьяным табу, но не сегодня. Сажусь за руль, кидаю бутылку с бухлом на соседнее сиденье и направляюсь туда, где меня никто не будет трогать и можно порычать вдоволь.
Здание для нашей базы я выкупил много лет назад. Это тот самый спортивный зал, где мы с Ирой впервые встретились. Не смог я его отдать обратно государству. Повозился с бумагами, подёргал за уже образовавшиеся тогда прочные связи и забрал помещение себе. Сделал ремонт, оборудовал современный спортивный зал с тренажёрами и рингом, тир для нескольких видов стрельбы, душевые, маленький уголок с кулером, чайником и микроволновкой. А на втором этаже у меня кабинет. И ещё пара для очень особенных гостей. Своими ногами отсюда выходят не все. Это часть моей работы. Грязная, неприглядная, но сделавшая мне имя, и что уж тут, очень хорошо оплачиваемая.
Пёс встречает меня, высунув нос в щель под забором.
