Принцесса для босса. Семья из прошлого - Элина Витина
— Так что вы хотели, Максим Владимирович? — бесстрастно уточняю.
Сейчас мне даже не приходится прикладывать усилия, чтобы скрыть свои эмоции. Их просто нет. Внутри — сплошная выжженная пустыня. Обуглившееся ничего. Он сломал меня семь лет назад и сейчас, спустя столько времени, с легкостью повторил этот подвиг. Тогда ему понадобилось три дня, сейчас же он справился за один…
Не хочется это признавать, но он прав. Хорошо, что он меня уволил.
Сама бы я вряд ли решилась из-за квартиры, а вот работать вместе… видеть его каждый день, вспоминать прошлое и все, что было между нами… Я бы просто не выдержала.
Уверена, уже через пару недель от меня осталась бы лишь одна оболочка. Я ведь почти потеряла себя семь лет назад. После его исчезновения меня накрыла жесточайшая депрессия и если бы не известия о беременности, я не знаю что бы со мной было…
— Я хотел обговорить ваш проект с арабами. Иван Борисович сказал, что вы их ведете.
— Вела, да, — равнодушно пожимаю плечами. — Не переживайте, я передам всю информацию коллегам. У меня нет намерений вредить компании и саботировать сделку.
— Я так и не думал, — у него хватает наглости удивиться моим словам, дескать как я могла такое предположить. — Но думаю, будет лучше, если вы доведете сделку до конца. Ваш бывший босс сказал, что вы уже на финальной стадии. Пару недель и подпишем, да?
— Подпишете, да, — согласно киваю. — Я в вас не сомневаюсь. А вот я, пожалуй, пас.
— Две недели ничего не решат. Тем более, ты уже устроила показательное выступление на кухне, — вздыхает он. — Птенчик, не устраивай детский сад.
Милое прозвище режет слух и я впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы хоть как-то заземлиться и остаться в этом кабинете, вместо того, чтобы снова перенестись в тот отель. Туда, где он еще не был таким жестоким.
Видимо, он расценивает мое вынужденное молчание, как сомнение и профессионально “дожимает”.
— Я ведь хочу по-хорошему, — разводит он руками. — Не вынуждай меня по-плохому, пожалуйста. По договору ты должна отработать законные две недели. Так что так и так у тебя нет выбора.
— Но ты же сам сказал, что мне не нужно отрабатывать, — уязвленно напоминаю.
— Тогда у меня не было всей информации, — как ни в чем ни бывало заявляет он.
“И не будет, решаю я. Не будет у тебя всей информации, Роберт. Ты не заслуживаешь знать, что у тебя есть дочь!”
— И еще, Птенчик, — летит мне вдогонку, когда я уже хватаюсь за ручку двери. — Главное условие: мы не вспоминаем о том, что произошло на том форуме, договорились? Квартира, отступные, рекомендации — все остается в силе. Единственное условие: вчера мы с тобой встретились впервые.
Глава 10
— Ты должна ему рассказать! — Не унимается Зотова.
Весь день кружит возле моего стола и как только мы оказываемся одни, повторяет одну и ту же фразу, как заведенная. Такая себе кукушка из настенных часов.
— Я никому ничего не должна, — в сотый раз повторяю. — Тем более ему!
— Ты не должна, — моментально соглашается подруга. — А вот он тебе порядком задолжал! Сколько там алиментов набежало за это время?
— Не нужны мне его алименты, — бурчу из вредности и под скептическим взглядом Юли продолжаю: — Если в придачу с ними идет этот напыщенный болван! Серьезно, ты бы его слышала! Вы, женщины, такое не забываете… Тоже мне, мачо недоделанный!
В попытке спародировать его голос, я перехожу на какой-то ультразвук и Люба осторожно выглядывает из-за своего высокого стола.
— Все, — торжественно выключаю рабочий компьютер. — Документы отправила, созвон на четверг согласовала. Люба, — ору секретарше. — Организуй новому шефу в четверг на час дня переводчика, будь добра. А я, знаете ли, домой.
— Яра, ты специально его провоцируешь? — прищурившись, интересуется подруга. Говорю же, кукушка — демонстративно бьет большим пальцем по циферблату на запястье, напоминая мне, что сейчас разгар рабочего дня.
— Я по крайней мере, всю свою работу выполнила, — напоминаю с улыбкой. — А вот ты весь день у моего стола провела. Кто квартиры продавать будет, а? Зря мы их пачками строим?
— Разгребут и без нас, — отмахивается она. — А вот у тебя могут быть проблемы!
— Еще как могут быть, — раздается рядом с нами голос начальства и мы практически синхронно вздрагиваем и подпрыгиваем. Юлька тут же тушуется, а я наоборот, злюсь. Вот надо было ему подкрадываться! Мы не школьницы, которых учитель застукал курящими за гаражами. Мы взрослые люди и вполне имеем право на личные разговоры.
— Какие, например? — интересуюсь дерзко. — Вы можете меня уволить, Максим Владимирович? Ах да… вы уже воспользовались этой опцией. Зовите, если вдруг придумаете что-то оригинальное. А пока, если не возражаете, я домой.
— Рабочий день еще не окончен, — цедит он, прожигая меня своим взглядом.
Даю себе пару секунд насладиться тем, как дергается его кадык и в гневе раздуваются ноздри, а затем демонстративно отворачиваюсь, подхватывая свою сумочку со стола.
— Уговор был, что я “довожу” арабов до сделки. Несмотря на то, что они довольно сложные клиенты, круглосуточного внимания не требуют. Я передала вашему секретарю информацию о предстоящей конференции. Она хоть и будет по видеосвязи, но штаны на всякий случай не забудьте надеть.
Довольная на все сто произведенным эффектом, а именно полнейшим ступором босса и подруги, я направляюсь в сторону кухни, чтобы забрать дочь, но затем происходит ЭТО.
Апокалипсис. Землетрясение. И восьмое чудо света вместе взятые.
Горский хватает меня за руку.
Меня наживую вспарывает мощным ударом тока и внутри все моментально коротит. Клянусь, я разворачиваюсь к нему добрые тридцать секунд. По крайней мере, в данный момент именно так мне и кажется. Словно в замедленной съемке. Медленно. Невероятно медленно. И за эти секунды перед моими глазами проносятся абсолютно все воспоминания семилетней давности. Не знаю, как так получается. Как можно впихнуть столько эмоций и мгновений в какие-то тридцать секунд, но именно это сейчас и происходит. Законы физики просто напросто перестают действовать и я замираю в этом мучительном моменте.
Его рука, крепко сжимающая мое запястье, вдруг превращается в ту, что нежно обводила все мои изгибы и ласкала с таким трепетом, что я чувствовала себя особенной. Уникальной. Любимой.
Прав Горский. Мы, женщины, такое не забываем. До конца жизни помним свою первую любовь. В английском языке даже термин есть для этого “большой белый буйвол”. Так американцы называют свою первую светлую любовь, которая обязательно заканчивается разбитым
