Мистер Фостер - Кристи Уэбстер

Либо так, либо пусть он уже сделал бы следующий шаг, черт бы его побрал.

Стоя на крыльце и смотря на его прекрасное лицо, залитое лунным светом, я приняла решение.

Прямо сейчас Фостер не поедет домой. Он зайдет ко мне. Произойдет ли что-то потом или нет, я приму это, но по крайней мере, пусть зайдет.

— Я должна кое в чем признаться, — произнесла я, взглянув на Фостера из-под опущенных длинных ресниц.

Он прищурился, не сводя с меня взгляда.

— И в чем же?

— Я боюсь темноты.

Фостер отнесся к этому скептически, но решил подыграть, чтобы понять, к чему я вела.

— Правда?

Я серьезно кивнула, собирая все силы, чтобы выглядеть невинно.

— Конечно, я успокаиваюсь, понимая, что в безопасности, потому не сплю с ночником и тому подобное. Но заходить одной в темный пустой дом… это уже жутковато.

— Жутковато? — невозмутимо переспросил он.

Я снова кивнула, с мольбой во взгляде посмотрев на него.

— О, да. Скрипучие половицы, тени за каждой дверью… Не нужно особых усилий, чтобы убедить себя, что за одной из дверей, куда я еще не вошла, прячется серийный убийца.

— Похоже, у вас очень живое воображение, мисс Паркер, — я уловила в его хриплом тоне легкое веселье. Должно быть, Фостер не слишком старался его скрыть.

— О, я знаю, — заверила я его, озорно блеснув глазами. — Однако факт остается фактом… — чтобы он решился, я драматично вздохнула и бросила взгляд в сторону, словно в отчаянии. — Если мне придется войти в дом одной, у меня наверняка случится сердечный приступ.

Фостер переступил с ноги на ногу, смотря на мою дверь так, будто это зверь, которого я просила победить. Но не подыгрывая моим мольбам «я так боюсь, что мне просто необходима защита большого и сильного мужчины рядом». Он будто бы сам боялся того, что скрывалось по ту сторону двери.

На долю секунды я решила, что сделала что-то не так, и моя игра не удалась. Но после более продолжительной, чем ожидала, паузы, Фостер, наконец, ответил.

— Значит, мы не можем этого допустить, так? — успокоил он меня.

Улыбнувшись, я подняла сумочку, вытащила ключи и открыла дверь.

Я лгала. Темнота мне не страшна. А еще я не боялась ни пауков, ни высоты… По правде, у меня не было никаких сильных страхов. Оказавшись внутри дома, я не стала продолжать игру, но Фостер, похоже, этого и не ждал. Он прекрасно понял, что это была уловка. Просто мой способ провести его за дверь.

Отступив, я закрыла за Фостером. При этом придвинулась к нему ближе, чем требовалось. Так близко, что моя грудь практически коснулась его предплечья. Наши взгляды встретились, и мы замерли на несколько секунд.

— Хочешь выпить? — спросила я осторожно, не желая разрушить момент.

— Возможно. Мы говорим о лимонаде или чем-то покрепче?

Улыбнувшись, я взяла его за руку и переплела наши пальцы. Фостер тут же напрягся. От собственной смелости у меня бешено заколотилось сердце. И я молча повела его по коридору в папин кабинет.

Фостер не сопротивлялся.

Ободренная его поведением, я задумалась, что делать или говорить дальше. Ни к чему было отрицать взволнованность. Снаружи, на крыльце я думала, что со всем справлюсь, но теперь, в доме… все ощущалось по-другому.

На меня нахлынули воспоминания прошлых лет. Два года назад Фостер заговорил со мной на вечеринке, поскольку я стала походить на женщину. Но заметила я его много раньше. Будучи другом отца он время от времени заходил навестить его. Я помнила, как Фостер приехал к нам однажды незадолго до Рождества. Я была неуклюжей двенадцатилетней девушкой, а он взрослым и великолепным. Для него я была лишь ребенком лучшего друга, а для меня Фостер олицетворял самого красивого мужчину, которого я когда-либо видела. Когда мне исполнилось четырнадцать, он снова заехал. Как только отец сообщил о приезде друга, я с нетерпением ожидала нашей встречи… чтобы потом открыть ему дверь и обнаружить, что он забыл мое имя.

Впрочем, мне было плевать. Главное, что я прекрасно помнила, как его звали.

Мама заметила мою наивную злополучную влюбленность и потом дразнила этим. Но к тому времени, как Фостер снова заявился в Хэмптон через два года, он стал для меня не более чем детской влюбленностью, которую я смущалась вспоминать… Пока Фостер мне не улыбнулся.

Теперь же он сделал это снова.

Когда Фостер по-настоящему улыбался, то стоило следить в первую очередь не за губами, а за глазами. Теплый и нежный блеск на радужках, казалось, преображал все его лицо, смягчая гранитные черты и придавая ему мечтательный вид. От одного этого у меня слабели колени. Но когда к тому же Фостер приподнимал уголки идеальных губ, неотрывно смотря на меня… Боже, я едва держалась на ногах.

Фостер явно почувствовал себя комфортно в отцовском кабинете. В отсутствие друга он занял кресло за сверкающим столом из красного дерева. На работе Фостер тоже сидел за массивным столом. Но здесь все было иначе. Не слышно обычного офисного шума, никаких стеклянных стен… вообще никого, кроме нас.

Я взяла выпивку из папиного бара и вернулась к Фостеру, надеясь, что он не заметит, как слегка дрожала моя рука. Было что-то в том, чтобы прислуживать ему так…

Не сводя с меня взгляда, он принял стакан.

— Благодарю.

Я слабо улыбнулась ему, воспользовавшись возможностью отвести взгляд, когда Фостер сделал глоток. Мое тело так горело, что захотелось выбежать из комнаты и проверить термостат. Наверняка там настроены ошибочные значения.

— Сядь, — вернул меня к реальности его голос, резкий и обжигающий, как удар хлыста.

Мои глаза слегка расширились, когда я уловила команду в его тоне. Это он был гостем в моем доме, но почему-то его просьба так смутила меня, что я даже не понимала, куда садиться. Я ощущала себя так, словно сама находилась в его владениях, а не наоборот.

— Куда?

Он пронзил меня таким взглядом, что рой бабочек едва не вырвался из живота. Фостер поставил стакан на стол, а потом уверенно похлопал себя рукой по бедру.

— Сюда.

Сердце колотилось так громко, что я слышала его даже в ушах. Кожу опалило пламя. Мне захотелось сорвать с себя платье и лечь в ледяную ванну.

Вместо этого я опустила взгляд на его колени.

Большая ошибка. Огромная.

И это не единственная огромная вещь в комнате.

Между раздвинутыми бедрами Фостера под дорогой тканью брюк виднелась впечатляющая выпуклость. От этого неожиданного зрелища по венам разлилось жидкое желание. Любые сомнения относительно его