Анна Яковлева - Besame mucho, клуша!
— Осторожно! — придержал ее под руку народный избранник и принюхался. И уловил отчетливый пряный аромат разогретой под солнцем степи: божественной травы тимьяна, полыни, пижмы. Головокружительный дух исходил от мокрой журналистки. Запах — это визитная карточка женщины, ее лицо. Кстати, о лице: на журналистке лица не было.
— Что с вами? Вам плохо? — забеспокоился Василий.
— Нет-нет, — вымученно улыбнулась Лера, — банальный кинетоз.
— Что за кинетоз?
— Транспортная болезнь.
— Выпейте. — Крутов наполнил коньячные рюмки себе и Лере.
— Я на работе не пью.
— Да бросьте вы, пейте, — нежно, но настойчиво потребовал Крутов.
Очевидно, именно с этими интонациями депутат Заксобрания продавливал любую лабуду, вроде программы поддержки малого бизнеса, когда все понимают бесперспективность затеи в холодном налоговом климате.
Лера сдалась, опрокинула рюмку и прислушалась к себе. Голодный желудок согрелся, узел, в который был завязан организм с юбилея «Ведомостей», ослабел. Вот чем надо было лечить депрессию — коньяком. Как она могла забыть о таком простом и эффективном средстве? Травила себя валерьянкой, а валерьянка, по последним данным, снижает память.
Еще от стресса помогает мужчина. Желательно такой.
Лера взглянула на Крутова. Тот изучал ее внимательным взглядом доктора на приеме.
Лера смущенно попросила:
— Не смотрите на меня так, пожалуйста.
— Вам лучше?
— Лучше.
— Я заказал рыбу, — сообщил депутат и объяснил, увидев удивление на Лерином лице. — Женщины в основном предпочитают рыбу.
— А мужчины блондинок, — усмехнулась Лера.
— Ну, вам-то беспокоиться не о чем.
Лера выпрямилась на стуле — красивый мужчина и коньяк оказались ловушкой.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы не блондинка. Я в этом разбираюсь.
— Еще бы, — пробормотала Лера и с вызовом посмотрела на Крутова: — Что еще вы можете сказать обо мне?
Определенно коньяк и красивый мужчина втягивали Леру в интригу.
Депутата игра тоже увлекла.
— Что вижу перед собой привлекательную молодую женщину, умную и талантливую, но закрытую на все замки и неуверенную в себе. — Василий наполнил стопки, будто собирался выпить за сказанное. Звучало на самом деле как тост.
— Наверное, поэтому от меня муж и ушел? — под действием коньяка вырвалось у Леры.
— Да бросьте, — заявил Василий Васильевич и откинулся на спинку стула. Выглядел он озадаченным.
Под умным сочувствующим взглядом Лера испытала прилив жалости к себе и единым махом осушила вторую стопку.
Депутат творил чудеса. За неделю затворничества у Леры ни разу не возникло желания найти уши, а здесь, в полумраке заведения, под коньячные звезды обманутая жена только и делала, что пресекала тягу к откровенности.
— Ушел. — Крутов не спрашивал, Крутов утверждал.
— Ну, не совсем ушел. Но изменил.
— И вы узнали об этом.
— Я… Да, я узнала.
Крутов скрестил руки и откинулся на спинку стула:
— Либо вы чего-то недоговариваете, либо ваш супруг — идиот.
— Я недоговариваю, — легко согласилась Ковалева, чувствуя усиливающееся желание обнажить душу. И не только душу, что характерно. — На самом деле я застала мужа с любовницей, так что он идиот.
— С юмором у вас полный порядок, значит, все образуется.
Взгляд Крутова потеплел, и Лера пожалела, что этот взгляд принадлежит Крутову, а не любому другому мужчине. С любым другим у нее был бы шанс, а рядом с Крутовым она нажила бы себе комплекс Василисы Премудрой: вроде всем хороша, но… лягушка. Клуша — в ее случае.
Голова слегка кружилась то ли от коньяка, то ли от этого записного обольстителя, по совместительству политика. Неужели они там, в Заксобрании, все такие? Лере показалось, что она пропустила что-то важное…
Наконец им принесли заказ, и Лера вспомнила:
— Так о каких письмах вы говорили, Василь Василич?
— О письмах жителей военного городка.
Не забывая подливать Лере коньяк и не скупясь на критические замечания в адрес администрации и военных, Крутов изложил ситуацию с затоплением домов. К концу программного выступления стало ясно: речь идет об апокалипсисе.
— Так я вам и поверила, — пьяненько хихикнула Ковалева, когда Крутов обрисовал свой план по спасению городка. — Устройство ливневой канализации придумано наверняка для спасения вашего спортивного комплекса.
— И комплекса тоже, — Крутов недовольно поморщился, — но не только. И вообще, Валерия, мне не нравится ваш ангажированный тон. Вы почему-то настроены против меня.
— Пока я еще никак не настроена, а вот вы явно чего-то недоговариваете.
— Перед вами я как младенец — чист и наг.
— Не стоит устраивать стриптиз. Младенцу есть чем прикрыть наготу, у него солидный послужной список. Всех ваших шалостей я не помню, на слуху только некоторые. Но они производят впечатление. — Язык слегка заплетался, но мысли были ясными.
— Валерия Константиновна, вы меня разочаровываете. Это всего лишь сплетни, на которые так падки мои бывшие коллеги. Мне рекомендовали вас как беспристрастного журналиста. Не вынуждайте меня обращаться к вашему руководству и отменять наши договоренности.
— Флаг вам в руки, Василь Василич. — Коньяк придал Лере смелости и добавил такого дефицитного в ее организме легкомыслия.
— Не повторяйте банальности, вам это не к лицу, — холодно предупредил Крутов и забросил ногу на ногу.
— А вы не говорите со мной как с идиоткой.
— А вы не смейте со мной обращаться как с каким-то гопником! — повысил голос Крутов.
Ковалева опомнилась первой и уже хотела элегантно отыграть назад (в конце концов, она профессионал, а мужчина напротив — это ее гонорар), но Крутов, не меняя позы, хищно ощерился:
— Вы даже не представляете, как мне жаль, что мы не нашли общий язык.
Лера вспыхнула:
— Нашли! Василь Василич, я даже откровенничала с вами.
— Я не буду использовать эти сведения против вас, — жестко произнес Крутов. — Я вас не задерживаю.
В сравнении с этим чудовищем-депутатом даже Казимир выглядел душкой.
Хмель выветрился из головы Леры. Трясущимися руками она открыла сумку, достала кошелек и поднялась:
— Спасибо за обед, за коньяк, за экскурсию на болото. Надеюсь, это покроет ваши расходы. — Лера вытянула руку над столом и разжала пальцы. Пятитысячная купюра сделала сальто и мягко легла в плетенку с хлебом.
Ковалева успела заметить, как изменился в лице Крутов, и, не дожидаясь, пока поднаторевший в боях политик применит тяжелую артиллерию, резво выскочила из заведения.
