Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Коваль Лина
– Голубой отстой, а вот чёрную, – зелёные глаза блондинки загораются. – Пожалуй, заеду возьму.
Ива незаметно зевает и раздражённо вскидывает руку:
– Опять вы о шмотках, девочки. Сколько можно?
Изучаю её впалые щёки и синяки под глазами. Сердце кровью обливается. Ну, как так можно?! Почему в этом мире столько несправедливости?
Быстро пробегаюсь взглядом по столу и чуть наклоняясь шепчу:
– Анфиса мне булку насильно сунула, убьёт, если нетронутой оставим. Кто хочет?
– Я на диете, – морщится Энж. Она никогда здесь ничего не ест и ни к чему не прикасается. Брезгливая до ужаса.
Перевожу хитрый взгляд на Валееву.
– У меня сегодня родители с ночной смены явились с круассанами, пациент угостил. Я с утра налопалась, – жалобно поднимает руки Тайка. У неё оба родителя трудятся в первой городской.
О да. В яблочко!
– Ив, съешь, умоляю! – обращаюсь к своей «последней надежде».
Задорожная нервно сглатывает скопившуюся слюну и аккуратно кивает:
– Ладно, выручу тебя.
Хватает тарелку, вгрызается в сочную слойку и от удовольствия закатывает глаза.
Незаметно переглядываемся с Таей. Ива гордая, никогда не жалуется и ничего не просит. Но мы то знаем в каком аду она живёт.
– Алиева, чё там с твоим Спинным Мозгом? – спрашивает Энж, скролля ленту на экране телефона. Девчонки так прозвали Леона, совместив две его самые выдающиеся стороны. Из тех, что мы знаем, конечно. – Встречались?
– Нет.
За столом слышится общий протяжный стон, который я торжественно обрываю:
– Но созванивались!
Каждый вечер…
– Вау, – пропевают девочки хором.
– И какой у него голос?
– Надеюсь, это был секс по телефону? – давит смешок Энж. Она единственная из сидящих за столом, у кого уже всё было...
Самая опытная, так сказать.
– Нет, блин, – закатываю глаза. – Голос… очень приятный. Низкий и такой… сексуальный, – краснею.
– Боже, – Тая смешно складывает руки, словно молится. – Спасибо тебе, мой хорошенький. Подействовали мои свечки получается?! Впервые за двенадцать лет дружбы слышу, у кого-то, кроме святого Громова есть что-то сексуальное.
Молебен заканчивается тем, что Валеева неожиданно смолкает и пялится на дверь.
– Что там? – оборачиваюсь, замечая идущего к витрине Соболева.
– Мия, привет, – здоровается со мной Ваня, не обращая внимания на девчонок.
– Привет, – отвечаю, сталкиваясь со злобным обстрелом Валеевских глаз. – Что? – шепчу ей.
– Откуда вы знакомы? – подозрительно интересуется.
– В клубе на вечеринке общались.
– Ты везде успеваешь. В шоке с тебя, – недовольно отворачивается.
Нашу стычку перебивает айфон, орущий из джинсового кармана на моей заднице. Увидев контакт, нетерпеливо облизываю губы.
Вскакиваю с места и отдаляюсь к окну, выходящему на внутренний двор университета, где обычно проводятся линейки и награждения студентов.
– Привет, – доносится охриплый голос, оседающий эхом в груди.
– Доброе утро.
– Ты… где?
Судорожно перебираю пальцами крохотный золотой кулончик на шее.
– В кафетерии на первом этаже, – прикрываю глаза.
– Будь там. Я сейчас подойду.
Нервно сжимая телефон, усаживаюсь за стол.
Дверь находится прямо за моей спиной, поэтому лихорадочно озираюсь и тихо сообщаю девчонкам:
– Он сейчас придёт сюда.
– Кто? – округляет глаза Тая. Её лицо смешно вытягивается, а тонкая шея становится длиннее, когда подруга пытается выглянуть из-за меня. – Громов?!
Чёрт.
Я не видела Мирона больше двух недель. Опускаю глаза.
– Леон, – отвечаю, кусая губы, чтобы они казались розовее.
К зеркалу не побегу из принципа. Я такая какая есть. Сейчас затея найти парня в отместку кажется мне глупой, а я ощущаю себя маленькой для всего этого.
Возможно, это просто страх?!
– Встреча года, – Ива смеётся. – А как ты его узнаешь? Надеюсь, он снимет футболку?!
Девчонки хихикают.
– Ива, блин.
Перевожу взгляд на свои трясущиеся ладони. Ноготочки ровные, покрыты обычным лаком в цвет кожи. Шеллак плохо влияет на организм, а я хочу подольше оставаться красивой и здоровой.
Внутри мясорубка, в горящих ушах перезвон из собственных мыслей и переживаний.
Ещё раз едва касаюсь кулона на шее, выпрямив спину.
Это всё ты виноват, проклятый Громов.
Я всегда нравилась мальчикам. В подростковом возрасте это стало особенно заметно по пролетающему в их глазах интересу и по тому, как они провожали взглядами мою рано оформившуюся фигуру. Но никогда, даже в самом страшном сне я не представляла, что буду с кем-то знакомиться или встречаться.
В моей голове всегда был только он один.
Так и должно было быть! До конца. Без всего этого.
Задерживаю дыхание от резкого наплыва эмоций. Я уже привыкла к тому, что самая сильная, обжигающая боль растворилась во времени. Как пепел на ветру рассеялась.
Но её отголоски, вот в такие… важные моменты ещё беспокоят.
Дыши, Карамелина!
За спиной слышится звук открываемой двери, и я в нетерпении уставляюсь на изумлённые лица девчонок.
– Ну? – спрашиваю шёпотом, испытывая на позвоночнике мелкое покалывание.
– Твою мать, Алиева, – тихо выговаривает Энж.
– Что?
– Как я сразу не догадалась?
– Кто там? – испуганно округляю глаза, по-детски заправляя прядь волос за ухо.
– Это Лёва Демидов, – булькает Тайка.
– Демидов? – морщусь вспоминая.
В нашем городе я знаю только одних Демидовых. Вернее, знала.
Бывший мэр города ушёл на повышение, переехал с семьёй в Москву. Переизбрание было совсем недавно, буквально в прошлом месяце.
А сын чиновника заканчивает обучение здесь, в Архе. На пятом курсе.
Господи.
Обмираю вся.
Старшекурсник.
Это сколько? Двадцать четыре — двадцать пять?!
– Привет, – слышится над ухом знакомый низкий голос, и я приподнимаю подбородок, чтобы рассмотреть Льва Викторовича.
Девчонок, как ветром сдувает:
– Мы в аудиторию, – проговаривает Энж, переводя весёлый взгляд то на меня, то на Льва.
Впиваюсь глазами в его лицо.
Он такой… другой. Невольно сравниваю с Миром, образ которого могу нарисовать с закрытыми глазами и ни разу не накосячить. У Громова черты лица классические, аккуратные, будто тщательно выверенные.
Идеальные, мать твою.
Лев Демидов же явно ленивым скульптором-лесорубом высечен. С помощью топора и ножа. Словно всего пара размашистых движений и вот – получите-распишитесь – широкие скулы, выдающийся нос и пухлые губы.
Не могу понять... нравится мне или нет?!
Надо подумать.
Перевожу взгляд ниже и застываю в районе увесистого золотого креста и цепочки на шее.
Снова поднимаюсь к тёмно-серым глазам.
– Идентификация пройдена? – спрашивает он иронично.
Его внешний вид выражает спокойствие и… пофигизм. Будто Демидову совершенно все равно понравится он мне или нет. Даже обидно вдруг становится.
– Привет, – наконец-то выдавливаю из себя.
Лев скидывает с правого плеча спортивную сумку и усаживается напротив.
– Ты как здесь? – спрашивает тоном близкого человека.
Вспоминаю наши разговоры по телефону и проваливаюсь на месте от стыда.
– У меня консультация по истории, – отвечаю осипшим голосом. – А ты?
– Тренировка по баскетболу. Первая в этом году, – Лёва несколько раз делает круговые движения объёмными плечами, а я словно заворожённая фиксирую каждый их миллиметр.
– Есть хочу, – говорит он, сканируя витрину.
Провожаю его взгляд.
– Поешь, – предлагаю.
– Не-е, булки мне нельзя после физической нагрузки. А мяса в их котлетах не обнаружить даже под микроскопом, – кивает в сторону Анфисы.
Я же легко смеюсь.
Котлеты и вправду здесь отвратные.
– Поехали, поедим где-нибудь? – предлагает Лев свободно.
– Я… – растерянно обвожу глазами высокое окно. – У меня ведь консультация, – напоминаю.
Извинительно улыбаюсь.
