Первые снежинки (СИ) - Палла Иоланта

Но троица во главе с Кристиной не унималась и активно обсуждала модные новинки, косвенно указывая на меня, как на убогую деревенщину. Инна, услышав их перешептывания, берет меня под руку и выводит из раздевалки.

— Не обращай внимания, — спокойно произносит одноклассница, — Кристина ревнует Маршала к тебе. Как еще волосы на себе не рвет от горя, — посмеивается, но тут же становится серьезной, поглядывая назад, чтобы наш разговор никто не подслушивал, — слушай, Лиз, а что у вас с Антоном?

— Мы общаемся, — пожимаю плечами, но очевидно, что мой ответ не устраивает Инну. Она поджимает губы и смотрит на меня так, словно я на исповеди солгала священнику.

— Он от тебя не отлипает, — озвучивает свои размышления, пока я стараюсь оставаться внешне абсолютно равнодушной, — это странно.

— Скажешь тоже, — немного нервно улыбаюсь, посматривая по сторонам на мимо проходящих одноклассников, — не отлипает… Антон просто помог мне. Вот и всё. Не думаю, что он действовал с каким-то злым умыслом.

— Надеюсь, что так, — она шумно выдыхает и по взгляду видно, что хочет еще что-то сказать по поводу Маршала, но осекается, — просто будь с ним осторожна, хорошо?

— Говоришь так, будто он маньяк, — посмеиваюсь, переводя в шутку напряженный разговор, а Инна натянуто улыбается в ответ.

— Кто знает. Может, так оно и есть, — наша беседа завершается на горьковатой ноте, потому что мимо нас проходит физрук, Сергей Васильевич Гладков.

Приходится проглотить ершистый осадок и пойти следом за ним. Только отвлечься от слов Инны сложно. Я прокручиваю их в голове вместе с воспоминаниями о том совместном вечере, который мы провели с Антоном, и пазл не складывается. Кажется, что Инна говорит мне о другом человеке, а не о том, который обнимал меня, стоя под дождём. Мне не хочется думать об Антоне плохо, особенно когда он появляется в зале и дарит мне вполне искреннюю улыбку. В моей душе вновь разрастается трепет, который я усердно скрываю за скупым кивком в сторону одноклассника. Сердце лихорадочно стучит, и ладони становятся влажными, стоит ему оказаться поблизости. Мы не разговариваем, потому что Гладков не любит, когда его перебивают, и наказывает за маленькую провинность отжиманиями от пола, или ходьбой гуськом. В общем, не скупится на воспитательные методы. Сергей Васильевич отправляет девчонок к матам, а парней вешать сетку для игры в волейбол.

Инна неожиданно вызывается мне в напарницы. Мы качаем пресс, прыгаем на скакалке, отжимаемся от колен, а физрук в это время усердно гоняет парней по залу, подготавливая к предстоящей игре.

— Василич помешан на спорте, — говорит мне Инна шепотом, — в своё время он был капитаном команды, ездил на соревнования от города, а потом почему-то вернулся сюда, хотя подавал большие надежды. Теперь отрывается на нас так, будто мы представляем собой гордость Российской Федерации, и каждый промах приравнивается к плевку на флаг.

Ответить ей я не успеваю, потому что Гладков переключается на нас. Да здравствует, шведская стенка! С непривычки мышцы противно ноют, но я старательно выполняю каждое упражнение, иногда посматривая на Антона, который выглядит, как король во время игры. Конечно, он без спорта смотрится, как бог, но сейчас привлекает внимание еще больше. Мои глаза то и дело ищут его на площадке, и, к сожалению, наши с ним переглядывания замечает Кристина. Она пыхтит и сжимает кулаки. Того и гляди, накинется на меня и разорвет на части. Их троица даже отходит от шведской стенки, стоит нам с Инной приблизиться. В общем, первый урок физкультуры проходит напряженно, и во время перерыва Маршал шокирует меня тем, что подкрадывается из-за спины и обнимает. Его руки оплетают мою талию, оставляя на коже за слоем одежды горячие следы. Я даже дышать перестаю в этот момент.

— Привет, Милые ушки, — шепчет на ухо и, покачивая нас, отводит в сторонку, — я чуть не проспал, — информирует, поместив подбородок на мое плечо.

Мне жарко. Лицо полыхает от пристального внимания одноклассников. Не только девчонок, но и парней. Остряк Кирилл Лабуков говорит что-то смешное товарищам, и они взрываются хохотом. Не хочется думать, что его шутка связана со мной, но одноклассник не отрывает от меня взгляда. Неприятно.

— Никуда не уходи после уроков. Я хочу тебя украсть, — отвлекает от их гогота Антон.

— Куда и зачем? — все-таки нахожу в себе силы ответить, пока сердечный ритм бьет все ранее поставленные рекорды. С организмом происходит что-то невероятное, когда одноклассник крепче прижимает меня к себе, проводит носом по щеке, утыкаясь им за ухо, шумно втягивает воздух. У меня по спине, как бисер, рассыпаются мурашки. Дыхание теряется в пространстве, будто этой системы не предусмотрено в моем бренном теле.

— Узнаешь, — Антон шумно выдыхает и с трудом отлепляется от меня, когда на горизонте появляется Гладков. Маршал отходит от меня на несколько шагов и подмигивает. Простой жест, на который я бы раньше не повелась, а сейчас глупо давлю улыбку и с красным лицом возвращаюсь к Инне, которая провожает Антона подозрительным взглядом.

— Точно что-то задумал, — бубнит под нос больше для себя, чем для меня. Я лишь веду плечом. Не хочу думать о плохом и приступаю к очередному кругу упражнений на пресс. Когда наступает время подтягиваний, Инна отпрашивается в уборную, а меня толкают к турнику. Я прохожу по мату и цепляюсь руками за перегородку. Подтягивания выжимаю, прикладывая все силы, и не замечаю того, что происходит вокруг. Поднимаясь вверх очередной раз, чувствую, как меня толкают в бок, и теряю координацию. Руки соскальзывают с перекладины, и я падаю вниз, ударяясь коленками и локтями об пол. Невольно взываю. Очень больно.

Кристина улыбается. Девчонки закрывают обзор, встав кругом. Я сжимаю кулаки, борясь со злостью, но, когда вижу отодвинутый в сторону мат, на который я должна была приземлиться, перед глазами пролетают огненные вспышки. Физическая боль такая же сильная, как и злость на Кристину.

— Что здесь происходит?! — Гладков оглушает своим ревом. Девчонки расступаются, показывая меня. Инна охает за спиной у физрука и подбегает ко мне, помогая подняться на ноги. Антон прерывает игру и отбрасывает мяч в сторону.

— Неряха упала и даже мат не постелила, — Крис усмехается, складывая руки на груди, — позорище.

— Кирьянова, технику безопасности не соблюдаешь? — недовольно говорит Сергей Васильевич, пока я с пунцовым лицом убиваю Кристину взглядом.

— Я не…

— Да, Сергей Васильевич, Кристина правду говорит, — не дает мне слова сказать Марина.

— В медпункт, — командует физрук, — Ростова, отведи подругу, — указывает на Инну, которая послушно кивает.

— Я помогу, — Антон подходит ко мне, перехватывая у Инны, — отведу.

— Ладно, — хмыкает после непродолжительного зрительного боя Гладков, — а после ознакомишь новенькую с техникой безопасности. На следующем уроке проверю. Чтобы от зубов отлетало, — указывает на девчонок и парней, которые перестали заниматься, — а вы работайте!

Одноклассники нехотя разбредаются. Кристина стискивает зубы, глядя на то, как Антон ведет меня к выходу из зала, а Инна вопросительно смотрит, но не идет следом, когда я шевелю губами. Все в порядке.

— Сильно болит? — Маршал аккуратно поддерживает меня за талию, хотя и незачем. Ногу я не подворачивала. Колени болят, но идти я и сама в состоянии.

— Нет, — вру почему-то, а он хмурится.

— Я разберусь, — цедит сквозь зубы. Каждый мускул в его теле напрягается, и я отрицательно качаю головой.

— Не надо.

— Надо, — припечатывает с гневом и замолкает. В кабинет медсестры захожу одна. Смысла быть в грудь и доказывать, что девчонки все подстроили, нет, и я говорю, что упала сама. Женщина средних лет дает мне мазь, осмотрев с ног до головы. Ссадин нет, но синяки проявятся. Серьезные повреждения отсутствуют. От физкультуры освобождает на неделю, и я с понурым видом выхожу в коридор, где меня ждет Антон. Без слов идем к раздевалкам. Звонок с урока прозвенел еще в тот момент, когда я была в медпункте. Некоторые одноклассники уже успели переодеться. Я молчу, гоняя в мыслях момент падения, и корю себя за то, что не заметила подставы от Кристины. Антон скрипит зубами и сжимает кулаки. Я должна ему что-то сказать, но язык не поворачивается. Когда мы сворачиваем к раздевалкам, я останавливаюсь и шумно выдыхаю. Глазам своим не верю.