Измена. Подарок небес (СИ) - Шторм Диана

— Ну зачем тебе много одежды?! — увещевал Глеб, пресекая мои и без того редкие порывы купить что-либо понравившееся — Ты же с ребёнком всё время, оставить его не с кем. Я работаю постоянно. Ну, куда тебе наряжаться-то?! Да и с деньгами сейчас нужно обращаться более осторожно. Вот пойдёт Кирюха в школу, тогда и обновишь гардероб. К тому же, заранее закупаться вообще смысла нет — вдруг растолстеешь за это время. И что тогда, деньги на ветер?!

Расстраивалась, но неизменно кивала, соглашаясь с его логикой. Вот и докивалась! Одни джинсы — грязные после дороги и дворовых пряток, вторые — остались у мамы, пара шорт и летние брючки — там же… Ну и как теперь быть?

На верхней полке, в самом дальнем углу, нахожу свои старые клёши, которые носила ещё до беременности. Они, с трудом, но налазят.

Да уж…

Пора бы тебе Леся и о себе подумать!

Расстраиваюсь было, но потом меня озаряет: вот ещё несколько пунктиков к моему спасительному списку!

После магазина настроение немного улучшается. Загружаю холодильник свежими овощами и фруктами. Нет, ударяться в крайности я не собираюсь — проходили уже. Но макароны и картофель из рациона на некоторое время уходят — это точно.

Быстро поужинав, решаю, что вот теперь пора устроить себе домашнее спа. Сто лет как не расслаблялась!

Уже было выхожу из кухни, но передумав, возвращаюсь и открываю холодильник.

А почему бы и нет! Заслужила!

Влажный туманный воздух наполнен тонким цветочным ароматом, пышные хлопья пены, пуховой нежностью, ласкают разгоряченную кожу.

Из динамика телефона мелодично рыдает Flёur: «…буду я — я из более прочного теста,

Я достойна занять это место, я многое делаю лучше…»

Моргаю, отгоняя внезапно подступившие слёзы, тянусь к фужеру, отхлёбываю глоток ледяной жидкости, ощущая, как пузырьки покалывают и приятно щекочут нёбо. Потом закрываю глаза и с головой погружаюсь в остывающую воду. Один, два, три… минута… две… Выныриваю, жадно глотая кислород. Раньше это неизменно помогало, но сейчас легче, почему-то, не становится. Вот тебе и поплавали!

За то время, пока я принимала ванну, за окнами потемнело. Первые неуверенные капельки ударились о стекло, выдержали неловкую паузу, и словно уже не имея сил сдерживаться, понеслись, забарабанили, зашелестели…

Натянув любимую пижаму, сажусь на гладкий пластик подоконника. Забираюсь на него прямо с ногами и прижимаюсь лбом к прохладному и чуть запотевшему стеклу, отслеживаю пальцем змеящиеся водяные дорожки.

Дождь. В тот вечер тоже был дождь…

***

Ирка Котова буквально врастает в колени Глеба. Верхние пуговки красной обтягивающей блузы расстегнуты так, что виден чёрный мысок ажурного лифчика, полная аппетитная грудь практически вываливается из глубокого выреза. Лицо раскрасневшееся, но до одурения довольное. Она поправляет сбившуюся прядь длинных шелковистых волос и взглядом, полным торжества и превосходства, сканирует лица неудачливых потенциальных соперниц. Наклоняется к Глебу, что-то щебечит ему на ушко. Тот смеётся, опускает голову и практически упирается носом в её пышные буфера…

— Да к чёрту! — подзатуманенный алкоголем мозг пронзает очередной вспышкой бессильной ревности, — Довольно с меня этого балагана! Баста!

Встаю, бросая на стол смятые сторублёвые купюры.

— Счастливо оставаться!

— Лееесь, ты кудааа? Чё соскочила-то?! — кричит мне вслед Алина, предпринимая попытку выбраться со своего насеста.

Решительным жестом останавливаю её:

— Домой. Мне правда пора… На учёбу завтра.

— Так всем на учёбу, Смирнова. Ну, что как не своя?! Возвращайся давай! — подаёт голос осоловевший Пашка Зёмкин, — Или это… давай провожу тебя, что ли…

Выдавливаю из себя дежурную улыбку и отрицательно качаю головой:

— Не. Сама дойду.

На улице темно и промозгло. До дома, по диагонали, идти пару кварталов, не больше. Стою минуту, мысленно прикидывая предстоящий маршрут. После жаркой и душной забегаловки, холодный, пропахший озоном уличный воздух поражает своей сладостью. В голове проясняется. Прохожу пару метров по освещенному фонарями тротуару и решительно сворачиваю в тоннель контрастно-чёрной подворотни.

— Дееевушкааа, Вашей маме зять не нужен? — настигает меня пьяный мужской голос.

Вздрагиваю от неожиданности и ускоряю шаг.

— Эээй, курица, куда побежала так? — в голосе второго слышаться возмущённые злые нотки.

Боооже!!! Только этого мне сейчас не хватало!

Уже не стесняясь, срываюсь на бег и влетаю в безжизненное пространство спящего двора — с одной стороны полукругом возвышается какое-то административное здание, с другой — две старые пятиэтажки. Слепые провалы окон, а те, что излучают свет, плотно зашторены. Дождь разогнал людей по домам, даже вездесущих собачников не видно.

Тяжёлый топот приближающихся шагов за спиной. Чья-то шершавая, горячая ладонь хватает меня за локоть и резко отдергивает назад, к тёмной стене здания. Пытаюсь закричать, но пропахшие табачной вонью пальцы зажимают раскрытый в крике рот — вместо пронзительного вопля вырывается лишь приглушенный сдавленный писк. Один мужчина плотно прижимает меня к себе, не давая пошевелиться, вырваться из этой цепкой хватки. Второй заходит спереди. Жёсткие, грубые пальцы забираются под футболку, шарят, щипают, смыкаются на груди. Второй рукой он возится с замком моих джинсов. Чувствую его касания, содрогаюсь от ужаса и отвращения. Он пинком подсекает мои подогнувшиеся ноги, раздвигает их, залезает под тонкую ткань трусов, пытается проникнуть глубже. Боооольнооо!

Боже мой, Боооже, только не так!

— Не трясииись, слаааденькая, сейчаас согрееею… — упырь хрипло дышит в моё лицо вонючим кислотным перегаром.

— А ну отвалили от неё, уроды! — до боли знакомый, наполненный угрозой голос, вырывает меня из липкой тины зловонного кошмара.

Глеб!

Глава 14

— Что ты там протявкал, молокосос? Не лезь куда не просят! — шипит мой мучитель, но руки от меня отдергивает, — Чё те надо, вообще? Пошёл отсюда! Или в героя поиграть решил?

— Я сказал: отвалили от девчонки, уроды! — повторяет Глеб, отчеканивая каждое слово.

— Слыш, чел, — подаёт голос тот, что держит меня со спины — Пацан, внатуре, берега попутал! Давай-ка объясним этому дятлу популярно, в чём он не прав.

Чувствую, что меня отпускают, но не могу удержаться на ватных ногах и тяжёлым кулем оседаю прямо в грязь. Задыхаюсь, всхлипываю. Пытаюсь, но не могу произнести ни слова. Как выброшенная на берег рыба хватаю воздух широко открытым ртом, силясь наполнить спазмированные лёгкие. Сердце бьется с такой силой, что кажется — вот-вот выпрыгнет из груди. Всё плывёт и двоится, перед глазами прыгают чёрные точки.

Глеб встаёт в боевую стойку, его кулаки плотно сжаты. Он всем своим видом показывает, что готов принять бой.

Пьянь рассредотачивается — один надвигается в лоб, второй пишет полукруг, пытаясь зайти сзади.

Глеб медленно отступает. Не бежит, не покидает место боя, а просто старается оттянуть их подальше от меня.

Нападающие не спешат. Со знанием дела, подобно шакалам, они загоняют свою жертву, выгадывая наиболее удобный момент для нападения.

Через пару минут вся троица скрывается за углом здания. Я их больше не вижу. Слышу, голоса насильников, слышу, как Глеб им что-то отвечает, но слов разобрать не могу. В следующую секунду до меня долетают звуки борьбы. Глухой удар, вскрик Глеба, какой-то непонятный шум, топот и… тишина.

Боооже, что там происходит?! Они же убьют его!

Силюсь встать, не получается. Ползу на четвереньках, опираясь ладонями на грязный, загаженный размокшими окурками, асфальт. Кажется, что ползу вечность, но на самом деле сдвигаюсь не более чем на полуметр. Потом желудок сжимается в тугой комок, к горлу подкатывает волна желчной горечи. Не могу сдержать подступившую тошноту — меня выворачивает прямо под ноги. Один спазм, второй, третий…

Плачу беззвучно. Отваливаюсь в сторону, отодвигаюсь подальше от смердящей лужицы. Сижу в грязи, обхватив трясущиеся крупной дрожью ноги — если сдвинусь хоть немного, то просто упаду навзничь. Растрепанные волосы прилипли к зарёванному лицу и полностью закрывают обзор, но сил, чтобы поднять руки и убрать их, у меня уже просто нет.