Переплетение судеб (СИ) - Ланкастер Наталья

Также, надо будет продумать всю его чёртову диету, а то, видите ли, привередливый мальчик не желает, есть каждый день одно и то же. Тьфу, на него. Как же все бесит. Да ещё и мистер Николсон из равновесия вывел своими словами о том, что просить могу все, что угодно..

Так, сейчас не время забивать голову этой ерундой, времени ещё навалом, потом обо все подумаю. А пока думаю надо убрать стекло из его комнаты – не хочу ещё раз там на что-нибудь наколоться. Да и завтрак пора готовить.

Чего я не ожидала, зайдя в его спальню так это того, что вместо спящего тела я наткнусь на бешеные глаза, что следили за каждым моим шагом. Словно зверь за своей добычей.

- Как твоя рука и нога? – хриплый басовитый шепот заставляет сначала вздрогнуть, а затем напрячься. С чего это он спрашивает?

- К твоему сожалению, жить буду, - огрызаюсь я. Нельзя показывать свою слабость этому монстру – сожрёт.

- Извини..

Что?

Я резко поворачиваю голову в его сторону, и глаза теперь кажутся, не бешенными, нет. Это уставший зверь, который просто охраняет себя, лишь бы не сделали больно. Не убили.

- Я, правда, такого не хотел, - серебряный взгляд скользит по моему телу, задерживаясь на замотанной руке, и медленно перемещаясь к раненной ноге. Черные брови чуть хмурятся, сходясь к переносице, а глаза слегка прищуриваться, будто пытаются что-то рассмотреть. – Не знал, что у тебя есть тату.

Я опускаю взгляд туда, где сейчас словно раскалёнными углями печет его взгляд. На левой лодыжке небольшое…

- Это перо, да? – он криво усмехается, и горечь этой ухмылке ощущается у меня во рту. – Красиво..

- Ты в порядке?

- Как же вы все заебали меня с этим вопросом, - слабо фыркает он. – Ты сама-то как думаешь?

Он разводит руками, чуть морщась от боли во все ещё заживающих рёбрах – если верить доктору, то ещё недельку и все пройдет, - словно показывая мне себя для оценки.

Уставшее заросшее лицо – он все ещё не позволяет мне побрить его, - синяки под глазами, хотя мне казалось, что в больнице после того как он вышел из комы, они прошли, корсет туго сковывающий его ребра и позвоночник.

- Ты.. Ты сколько спал?

Губы кривятся ещё больше.

- С тех пор как ты ушла отсюда или до?

- Все вместе.

Он отводит взгляд к окну и в серых глазах его отражаются все краски рассвета, лучи восходящего солнца скользят по его загорелой коже, окрашивая в бронзу.

- Часа три-четыре.

- Мне казалось, что в больнице ты восстановил свой режим, - на мои слова он лишь качает головой, не смотря на меня. Я вздыхаю. Не собираюсь выпытывать из него ничего, не хочет – не надо, его проблемы. Мало ли какие тараканы в его мозгах бегают.

- Останешься в спальне или тебе помочь перебраться в гостиную? – он переводит на меня взгляд и что-то вспыхивает на дне серебряной бездны, а после тихо шепчет:

- Гостиная.

Потребовалось достаточно много времени для того, чтобы переместить его в кресло-перевозку, потому что ни он, ни я еще не привыкли ни то, что к перетаскиванию этой девяностокилограммовой туши ни уж тем более к прикосновениям друг к другу. К тому же я была«раненной».Гладкая кожа обжигающе горячая, словно вместо крови по венам течет лава, бугристые мышцы мягко перекатываются под моими ладонями, когда я подхватываю под подмышки, а он помогает мне переносить свой вес, опираясь руками.

- Чай или кофе? – после того как мы переместились в гостиную – большую и просторную с огромной плазмой прямо посередине стены, расположив Джима в громадном диване.

- Чай, зеленый, - его голос хриплый, надломленный.

Даже представить не могу насколько хреново ему сейчас, ведь как бы я его не ненавидела, смотря на этого сломленного мужчину, жалость и какая-то печаль пробуждается в глубине моего сердца. Я знаю, что он не сказал своей драгоценной девушке о том, что с ним случилось – понятное дело, терять он ее не хочет. Даже удивлена немного тем, что он понимает это – то, что избалованная помешанная на деньгах девчонка не будет с ним возиться. Ей это ни к чему. Боится, что бросит его.

Как же это смешно, не понимаю, что в этих чувствах такого хорошего? Да, я завидую его родителям, ведь там действительно, настоящая и искренняя любовь, но ведь в наше время такое встречается один случай на миллион. Люди стали жадными до всего: денег, власти, секса, они зависимы от чужого мнения, их мысли забиты тем, как лучше показать себя, инстаграммы, тик-токи, и другие различные социальные сети. Они ведь пестрят фотографиями и видео девушек в бикини или парней показывающих свои обнаженные торсы. Как журналисту мне прекрасно известно, что люди способны на все, лишь бы другие посчитали их крутыми, чтобы на них ровнялись. Они живут ради этого.

И это тактупо.

Что крутого в том, что мужчины пускают слюни на твое тело, хотят тебя в свою постель, но не в свою жизнь, дом? Или что девушки, смотря на твой пресс, видят лишь мышцы, а не твой незаурядный ум или, например, твои способности в музыке, в науке.

Простоотвратительно.

В детстве я действительно мечтала о настоящей любви, о принце на белом коне, который бы забрал меня в свое королевство и баловал меня своим вниманием. Но сейчас, сейчас я понимаю, насколько розовыми были мои глупые мечты; искренность, любовь, забота – все это давно вымерло в мужчинах, да и в женщинах тоже уже долгое время отсутствует желание создать большую семью, окружить своих любимых людей теплом и подарить им как можно больше счастья. Карьера, прибыльное местечко под их пятыми точками – вот, что важно в двадцать первом веке.

Любви здесь не место.

Также как и в моем сердце. Нельзя влюбляться.

Любовь – табу.

Полюбишь этого монстра, и он тебя уничтожит, Дженнифер. Каким бы слабым или сломленным он тебе бы не казался –не смей.

______________________________

Дорогие читатели, пожалуйста, поделитесь своим мнение о прочитанных вами главах.

Мне оно очень важно.

Глава 9.

Дженнифер

Утро следующего дня началось довольно тяжело: хлипкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь свинцовые тучи, нависшие над Нью-Йорком, проникали под занавески, путаясь в плотной ткани, крупные капли дождя отбивали чечётку по стёклам. Рука и нога адски пульсировали, причиняя боль и дискомфорт, а разболевшаяся от недосыпа голова совершенно не улучшала состояния.

Еле поднявшись с кровати, умудрилась кое-как доковылять до ванной и представшая в зеркале картина вызывала жалость: спутанные русые волосы были похожи на гнездо какой-нибудь птицы, белки глаз были нереально красными от полопавшихся капилляров, чернеющие синяки под ними дополняли сей образ уставшей меня. Несколько десятков минут ушло на то, чтобы спокойно умыться, обработать раненные места и привести себя в более менее надлежащий вид.

Переодевшись из пижамы в темные джинсы, голубую футболку с каким-то непонятным мне рисунком, захватила теплую кофту с собой, и только я собралась выходить из комнаты, как взгляд наткнулся на календарь, что висел на стене.

20 сентября 2021 года.

Горькие воспоминания хлынули в мою голову, снося все барьеры, что я воздвигла за эти долгие годы одиночества.

Ночь с 19 на 20 сентября 2006 года.

Для конца сентября на улице стояла удивительно теплая погода, ночная прохлада освежала, давая время остудить взбалмошный характер Метта Харриса – главы семьи Харрис, что пару минут назад кричал на врачей, которые не могут спасти его жену. Нервы его сдавали ещё сильнее, когда он видел как его любимая женщина, тяжело дыша, натягивала улыбку на лицо, лишь бы он не печалился. Лишь бы не винил себя в ее смерти.

Но он не мог этого сделать. Он винил себя, потому что, да, черт возьми, это была его вина, что он не заметил, как его жена заболела и скрывала это от него. Когда он обо всем узнал, было уже поздно – да и не смог бы мужчина ей ничем помочь – рак лёгких в четвертой стадии, не операбельный. Его милая, добрая Кристин сгорела всего за каких-то долбанных пару месяцев, оставив его совсем одного. Как он будет без нее?