Исключительно твой - Юлия Резник
За время зарядки Афина еще несколько раз отвлекается на телефон. Рука дергается набрать одного надежного человека, которого я иногда привлекаю для сбора информации, но… в последний момент я отказываюсь от этой мысли. Не насовсем, если уж откровенно, на то, чтобы рассказать мне свою историю, я даю Афине аж целых два дня. Мне это кажется справедливым.
В работе день проходит незаметно. Наступает время обеда. Пустой желудок урчанием напоминает о том, что я со вчерашнего дня ничего не ел. С завистью смотрю на кипящую в котелке кашу, которую хохотушки-блогерши по какому-то недоразумению зовут пловом.
— Марат! Иди к нам, что смотришь? Мы тебя накормим, напоим…
— И обогреем! — смеются.
Замечаю мелькнувшую между деревьев знакомую юбку.
— Насыпай, — киваю. — И сюда… — подставляю еще одну тарелку. — Спасибо, дамы.
— Эй! Эй! Ты куда это собрался? А мы?!
— Да к Афине он, девочки, — хохочет Леська. И ее смех тонет в оглушительном раскате грома. Девчонки визжат, толкаясь и мешая друг другу, быстренько сворачивают застолье. Дождь начинает накрапывать… Тучи сгущаются на глазах, топя лазурь в черничном. Я бреду по дорожке с двумя тарелками, как официант. Афина, спрятавшись под козырьком покосившейся беседки, о чем-то горит по телефону. Ее брови нахмурены. Лицо — застывшая маска, которая идет трещинами, стоит ей только меня заметить.
— Говорят, в грозу лучше воздержаться от разговоров по мобильнику.
Знаю, это идиотизм, но Афина как будто им проникается.
— Извини, у нас тут Армагеддон. Я перезвоню.
Засовывает телефон в карман. Шагает ко мне, успокаивая всех моих демонов махом.
— Обед! — веду у ее носа тарелкой.
— Сам готовил?
— Нет, — каюсь. — Выпросил у твоих девчонок.
Во взгляде Афины мелькает… ревность. Довольно скалюсь. Не все ж мне одному стрессовать.
— Так с ними бы и ел.
— Не хочу с ними. С тобой хочу. Здесь сядем? Или к тебе успеем?
— Кто сказал, что я тебя приглашу? — улыбается уголками губ.
— А что, нет? Представляешь, как классно. За окном гроза, а мы вдвоем под одеялом… Ну, соглашайся! И правда, ведь ливанет.
— Ну… Если обещаешь без рук.
— Обещаю, — скрещиваю за спиной пальцы.
ГЛАВА 6
Афина
— Ну, постой ты! На дворе ночь еще. Куда ты собралась ехать?
— У меня возникли дела, Сергеевна. Срочные… А утром пробки.
— Знаю я твои срочные дела. Твой козел опять объявился? Ну? Посмотри на меня сейчас же!
Начнем с того, что мой козел никуда не девался. Да, сразу после того ужасного случая, который Владимир примирительно зовет «происшествием», по требованию адвокатов он на какое-то время оставил меня в покое, но с тех пор уже несколько раз напоминал о себе. И это все сильней меня беспокоит. Несмотря на полученный судебный запрет.
Стопорю чемодан. Испуганно кошусь за спину.
— Тс-с-с, Сергеевна, я тебя прошу. Не ори так. Детей ведь перебудишь.
— Дитём ты зовешь того бугая, что в твоей кровати остался?!
— Между нами ничего не было, — мямлю я. С Сергеевной я могу себе позволить быть мямлей. А вот с остальными приходится держать дистанцию. Один из фотографов как-то сказал, что от идущего от меня холода у него потеют линзы на камере.
— Так уж ничего?
— Ничего!
— Да ты бы знала, как вы друг на друга смотрите, когда думаете, что вас никто не видит! И что?
— Что? — снова дергаю чемодан.
— Ты вот так запросто свалишь и даже не объяснишься?
— Это только все усложнит. Ну, сколько я его знаю, Сергеевна?
— А сколько нужно знать человека, чтобы его полюбить?!
— Ну, о чем ты? Какая любовь?
Ведь и правда, если подумать… Если включить голову и выключить сердце, которое заходилось в истерике, когда мы с Маратом лежали, как ложки в серванте, и смотрели друг другу в глаза?
— Нормальная! Нормальная любовь, понимаешь? Здоровая! Такая, какой она должна быть. Мальчик, девочка, лето…
Да-да, идеальная картинка из детства. Не на это ли я повелась? Может, дело вообще не в Марате? А в том, что просто все так совпало? Мое детское, так и нереализованное желание банально влюбиться? И все одно к одному. Место, где мне было хорошо, воспоминания, чувства, переливающиеся в новом свете, как чешуя зеркального карпа, которого я здесь же когда-то давно и поймала на удочку?..
Наверное.
— Сергеевна, не трави душу, ну что ты? — шепчу беспомощно. — Ничего бы у нас не вышло.
— Почему? Потому что он для тебя слишком прост?
— Да! И поэтому тоже.
— Не думала я, что тебе только олигархов подавай, Алфеева! Я тебя не так воспитывала.
— Да при чем здесь это? Просто… Ну какие у этого мальчика шансы справиться с Коваленко? Он же ни меня, ни его не оставит в покое, если узнает.
— А ты чего за мужика решаешь? Он сам не может?
— Может! В том-то и дело. Если я все правильно про него поняла… Влезет, впишется за меня, а дальше? Владимир его растопчет, потому что… Ч-черт. — Пальцы дергаются в поисках сигареты. — Потому что разный у них вес. И возможности разные. Это изначально утопия. — Гроза уж улеглась, а воздух как будто все еще наэлектризован. Приглаживаю пятерней волосы. Бросаю очередной беспомощный взгляд на Сергеевну, которая весь мой сбивчивый монолог не сводит с меня глаз.
— И как долго еще это будет продолжаться?
— Что именно?
— Как долго ты будешь позволять этой скотине портить свою жизнь?
— Почему портить? Мы больше не вместе. Знаешь, какое это достижение?
— А толку, если с другим ты не можешь быть?
— Зачем мне другой, Сергеевна? Что, я без мужика не проживу? А потом… Потом не стоит сбрасывать со счетов, что Коваленко рано или поздно найдет, на кого ему переключиться.
— Дурак думкой богатеет, — бурчит Сергеевна. — Так и ты.
— Мы не можем этого исключать, — стою на своем упрямо.
— Как же… Ты хорошо подумала?
— Более чем. Труба зовет. Если на вас опять попытаются наехать — звони. Я на связи. Будем что-то думать, ага?
— Об этом не беспокойся. Девкам-то твоим что говорить? Маратику?
— Правду. Что у меня появились дела. Девочки поймут. Марат… — пожимаю плечами. — Надеюсь, очень скоро меня забудет.
— А ты его?
А я его намеренно буду помнить. Каждую проведенную вместе минуту. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест. Каждую реанимированную и распустившуюся в пустыне моей души
