Босс для Ледышки (СИ) - Зорина Лада

Из-за основательно повысившегося пассажиропотока лифты сновали вниз-вверх без передышки, и Волков, не сбавляя шага, направился к лестницам.

Отлично. У меня сегодня не только рабочий вечер, но и бонусом к нему — спортивная минутка.

Ему-то что, он бы и жил в спортзале — если верить Ольге, мотается туда как на работу, пять дней в неделю. А вот я к таким физнагрузкам не очень-то привычна. Хотя, может, и зря…

Мы спускались по лестнице, мои каблуки как-то слишком громко цокали в этой тишине по плитке, облицовывавшей ступени.

А что если бумаги сегодня не придут? Или придут, но неправильно оформленные? Или пришлют неполный пакет. Обязательно ведь что-нибудь забудут. Не в первый раз. Что тогда? Неужели заставит меня на Новый год ими заниматься?

Ещё костюм этот чёртов… «Вы про дресс-код что-нибудь слышали?» Ну вот к чему эти дурацкие вопросы? Ему-то чем мой вид не угодил?

Я всё-таки не удержалась и снова одёрнула полу пиджака. Ну не было у меня ничего более подходящего. Все остальные — чёрные, тёмные, будто траурные.

Сейчас я чувствовала себя ещё более нескладной, блеклой, совершенно неуместной на этом празднике жизни. Вот дождалась бы спокойно Ольгу, спустилась в приёмную, забрала документы, собрала подписи и потихоньку вернулась домой.

Так нет же. Сначала эти двое прицепились… И я едва не споткнулась на ровном месте от ошарашившей меня своей неожиданностью догадки.

А Волков случайно не потому отпугнул их от меня, что подумал, будто я забыла про свои обязанности? Не подумал ли он случаем, что я с этими двумя флиртовала?!

От шеи к лицу поползла волна удушающего жара. Господи, позорище-то какое…

Теперь понятно, почему он потащил меня в рабочую зону. Собирается меня уволить. Не сделал этого год назад, так теперь-то уж точно.

Пока мы дошли до кабинетов, я накрутила себя так, что буквально выпрыгивала из кожи. Спроси я у себя тогда, как мне это удалось, и я не смогла бы ответить. Видимо, давали о себе знать накопленные за год переживания, помноженные на случившееся дома.

Как там принято сейчас говорить?.. Под конец года я уже просто не вывозила.

Мы наконец вошли в приёмную, где сейчас лишь частично горела верхняя подсветка. Я заглянула в оставленную Ольгой на компе почту, покосилась на факс — везде пока пусто.

Волков меж тем прошёл в свой кабинет, в знак приглашения оставив дверь открытой.

Он хмурился, он явно был недоволен, но в этот раз я не собиралась брать вину на себя.

Говорить я начала прежде, чем как следует обдумала, что, собственно, собираюсь сказать, но за язык меня с невыразимой силой тянула нужда выговориться, чтобы хоть как-то ослабить скопившееся внутри нервное напряжение. Вот смолчу и, казалось, лопну.

Ну или я просто боялась, что он меня опередит и прямо заявит, что я здесь больше не работаю.

А у меня долги по кредиту, брат-студент и мать с мизерной пенсией. «Не вывезу» — это даже близко не описывало мои перспективы.

— Что бы вы там ни думали, я вас об одолжении не просила, — брякнула я.

Волков, казалось, действительно собирался что-то сказать, но моя фраза заставила его передумать. Он помрачнел ещё сильнее, прислонился бедром к краю стола, сложил руки на груди.

Щит. Непробиваемый. Дело плохо.

— Прошу прощения?

— Там, наверху. Я с ними ничего… у меня с ними… я просто…

К своему ужасу, я принялась катастрофически вязнуть в собственных словах.

— Вы просто что?

— Я с ними не любезничала! — выпалила я. — Вы ведь это подумали? Я прекрасно помню, что у меня вообще-то работа.

— Ну, это вы чётко дали понять, — спокойно констатировал он, и синие глаза прошлись по мне снизу доверху, до самой макушки, которая только чудом не вспыхнула от такого демонстративного неуважения. И обиды, чёрт возьми, обиды! Потому что если бы не этот гад Сергей, я бы обязательно купила себе платье…

Но я проглотила свою обиду вместе с просившимися на глаза слезами. А вот злости в моём голосе поневоле прибавилось.

— Ну раз вы всё так чётко поняли, то и сообразили бы, что меня не требовалось ни от кого защищать!

— Да кому бы в голову пришло вас защищать! — внезапно вспылил Волков. — Вы, Миронова, сами кого захотите проглотите! Защищать… спасибо, мне и одного раза хватило. Научен горьким опытом. И последствиями.

Я вытаращилась на него, а внутри после всех этих долгих месяцев рушились последние барьеры, сдерживавшие всё, что успело накопиться, но осталось невысказанным:

— Так вот как вы это видите?.. Да вы же просто…

Я запнулась, синие глаза прищурились:

— Ну? Говорите.

Боялась ли я, что он меня уволит. Конечно! Смог бы этот страх удержать меня от конфронтации? К сожалению, риторический вопрос.

— Вы, значит, как и все! Считаете меня виноватой. Считаете, что я тогда на пустом месте скандал закатила, а вы меня спасли. Я-то думала, вы меня не уволили, потому что поверили в мою правоту.

— Вы влезли не в своё дело. Вот что я считаю.

Я невольно сморщилась, будто он влепил мне пощёчину. А щёки горели так, будто и правда влепил.

— Так я действительно всего лишь балласт… Терпите меня, и вовсе не потому что я специалист хороший. На работу меня взяли из жалости, держите тут — из жалости. Только потому что работает эта ваша кадровая программа, так?

Он не шелохнулся, но по тяжёлым челюстям заходили желваки:

— С каких пор, Миронова, вы собираете их чужих сплетен такие причудливые конструкции и выдаёте их за истину?

— А это разве не очевидно? — вскинулась я. — Раз уж все вокруг и даже вы считаете меня виноватой, почему до сих пор меня не вышвырнули?

Его гнев затух так же быстро, как и вспыхнул. Сейчас передо мной снова высилась ледяная, непробиваемая глыба.

— Потому что я так решил.

— А почему вы так решили?

— Вы снова лезете не в своё дело.

— Не моё? Что значит, не моё, когда оно касается меня?

Из приёмной донёсся звук входящей почты, и я едва не подпрыгнула на месте.

— Бумаги пришли. Идите работайте, Миронова, — его голосом можно было сталь резать. — И без подписей не возвращайтесь.

Глава 10

Я попятилась из его кабинета, плохо соображая, что вообще произошло. Что на меня нашло? Господи… Так всё-таки собирался он меня уволить? И если нет, если отправил и дальше заниматься бумагами, даже после этой безобразной сцены, то зачем вообще приглашал в кабинет?

И кто меня вечно тянет за язык? Кто меня вечно подзуживает? Что же я непутёвая-то такая?

Я на какое-то время оказалась беззащитной даже пред самой собой. Вот только что дел наворотила и себе же не могу дать ответ, почему до сих пор не научилась тормозить, когда ситуация начинает выходить из-под контроля.

Пока жалящие, кажется, в самый мозг мысли проносились в голове, руки механически выполняли свою работу. Я проверила почту, отправила документы на печать, налепила на страницы стикеры разных цветов с инициалами подписантов.

Пока я занималась всем этим, Волков вышел из своего кабинета, даже не взглянув в мою сторону. Я собрала бумаги в стопку, заколола их безопасными зажимами, чтобы не помялись, зажмурилась и помотала головой.

Всё, хватит. Завязываем. Впереди работа — эмоции потом.

Перед уходом я всё-таки перепроверила распечатанные бумаги, как делала это всегда из боязни, что по рассеянности что-нибудь обязательно напутаю, и поплелась наверх — работать. В конце концов именно такой приказ я получила от своего начальства.

Вот ей богу, расквитаюсь, доберусь домой и до самого выхода на работу забуду обо всём. Отключу телефон, к ноутбуку не прикоснусь, даже почту проверять не буду. Каникулы, значит, каникулы. Буду праздновать по мере сил и отдыхать. Говорят, есть такой нехитрый способ времяпрепровождения и он классный. Надо попробовать.

Я поднималась наверх по лестнице, давая себе время на то, чтобы хоть немножко отойти после разговора.

Да. Мне просто нужен отдых. Нужно подлечить в край расшатавшиеся нервы.