Наследник криминального Малыша (СИ) - Вазгенова Лина

Шлюха с чистыми, бездонными глазами — маразм полный. Приложил руку ко лбу праверяя рассудок на градусную здравость.

Лежу и не знаю трахнуть ее, или свернуть эту тонкую щейку, а лучше себе блядь.

Меня всю жизнь воротило от полоумных дебилов которые за баб подыхали! Да этих дырок как говна, как селедок в бочке с селедкой. Эти шалавы сами раздают на право и налево, было бы из за чего париться. А сейчас сам как безумец одержимый да еще из за чужой подстилки, охуеть можно!

Стиснув челюсть бесшумно поднимаюсь, стараясь не разбудить какого-то хера.

Выхожу, тихо прикрываю дверь.

С катушек слетел однозначно!!!

Накал запредельный, а тело судорогами сводит от прилагаемых усилий держать себя в руках.

— Сука — цежу сквозь сжатые в жесткий замок зубы, пробивая кулаком в стену. Как сумашедший наношу удар за ударом, пока кулаки не превращаются в мясо.

А потом еще трех часовой комплекс упражнений с топором, пополневший на пару месяцев имеющийся запас дров, три ведра ледяной воды и медитация с виски двадцатилетней выдержки.

Кажется чуть попустило, теперь могу хотя бы не бояться, придушить ее в порыве ярости.

Но стоит открыть дверь и с первым глотком воздуха, кровь снова начинает кипеть.

— Дерьмо! Сжимая до хруста кулаки, утыкаюсь лбом в косяк. Я привык трахать баб, а не свои мозги. Закрываю глаза стараясь вернуть ускользающие из рук самообладание и действую на автомате пока не похерачил все усилия.

И как установка на бой, твержу одно и тоже, — сначало сон, со всем остальным разберусь потом.

Подкинул дров в камин, убавил в лампе свет и лег как смертник на платцу, игнорируя вопящие инстинкты, камекадзе блядь.

Насильно сомкнул веки, грудью ощущая тепло желанного тела покоющегося рядом. Аккуратно прижал к себе, зарывшись носом в золото волос и вырубился.

Просыпаюсь, от стоящего в ушах хрустального звона моих яйиц.

Утренний стояк утыкается в аппетитную мягкость, а аромат ванили безбожно бьет в нос, лишая возможности мыслить, лишая воли. Просто по щелчку пальцев ставит на колени здорового мужика, подчиняет и превращает в раба не желающего свободы.

Открываю глаза и дохну сука!

Робко подрагивающие, длинные ресницы на раскрасневшемся от жара камина и сна кукольном личике обрамленом разметавшимся шелком волос, рвут планку!

Приоткрытые розовые губки призывно манят вкусить их сахарный вкус и лишают последней надежды на возможность сохранить остатки мозга.

А сползшее вниз одеяло и распахнувшийся плащ открывает взору спелые вишинки, дерзко торчащие на маковой сочности, идеальной, белоснежной груди, становясь последней каплей лишающей меня самообладания.

Вытераю с подбородка слюни и накрываю ртом этот утренний десерт, ибо не хуй меня искушать!

***

Чувствую как огромные руки подминают под себя мое сонное тело. Накрывают грудь и пробираются под резинку белья.

Горячее дыхание обжигает кожу, а язык с зубами играючи перекатывают сосок, от чего низ живота простреливает приятной болью и срывает низкий, горловой стон с моих едва шевелюшихся губ.

Улыбаюсь с облегченем, боже как хорошо это был лишь дурной сон, а казался таким реалистичным.

А что за запах, мой мужчина сменил гель для душа? Все еще продолжая улыбаться открываю глаза вытянув на встречу руки для объятий.

— Саша ты…..

— Ой! — дергаюсь в сторону не договорив, фокусируя взгляд.

— Боже нет! Нет! Нет, разрывая криком тишину комнаты. Пытаясь оттолкнуть, нанося удары ладонями по груди и плечам этой каменной горы нависшей надо мной.

— Успокойся! — рычит разъяренно мне в рот, обдавая своим рваным дыханием мое лицо.

— Успокойся я сказал!

Но я не слышу, накрывшая меня истерика уже во всю единолично правит балом, а значит я не могу просто остановиться.

Это лавина не управляема и не подвластна, и уж точно не заложница моих желаний, это я ее пленница.

Поэтому продолжаю биться в этой огонии и кричать надрывая горло, пока она сама не решит что довольно, или что то из вне ее остановит.

— Что за хуйня?

Рванул на себя, связывая по рукам и с силой прижимая к себе мое обезумевшие тельце.

От резкой встряски к горлу подкатывает ком и выворачивает на изнанку содержимое моего желудка, зацепив и футболку Зверя.

— Твою мать!

Отшвыривает меня от себя и безумно смотрит мне в глаза не веря в происходящее.

— Твою же мать! Дерьмо! И дальше по списку абсцессного словаря и еще кажись, кое что от себя.

— Какого хуя ты творишь? Мат….. Снова мат….. Снимает футболку, откидывает в сторону, разворачивается спиной и шагает в направлении сумки валяющейся около стула.

Перестав истерить как перепуганый зверек забилась в угол и завароженно смотрю за передвижением взбесившигося хишника ожидая ответной реакции. Нервно кусаю губы и стягиваю на груди горе плащ, сжимая края до побелевших костяшек пальцев.

Услышав звук встречи стула со стенкой поднимаю глаза на уровень выше, на большие рельефные руки, широкие плечи и открывшуюся огромную накачиную спину останавливая взгляд на шраме и родимом пятне в виде перевернутый восьмерки красующихся на теле мужчины и раньше чем успела подумать…..вылетело.

— Артем?

Накрывая ладошками рот безостановочно кручу головой из стороны сторону не веря своим глазам.

— Боже, ты жив, а мои щеки обжигают горячие дорожки слез, оставляя после себя белые полосы соли.

Мужчина разворачивается и наши взгляды встречаются.

Долго молчит, гипнотизируя своей болотной зеленью затягивающей в этот зеленый омут как топь, а потом…..

— Это всё-таки ты принцесса?

Как раскат грома обрушает облака с небес на мои хрупкие, подрагивающие плечи своим вопросом.

Глава 10. Малыш

Последние что вижу четко, как огромный камаз с прицепом, груженый под завязку железными трубами переворачивается и скользит по дороге, а остальное как на заезженой пленке, местами пропадает звук, местами изображение, а местами вообще сплошная темнота.

Я как бетонный столб, просто врос ногами в землю и не могу пошевелить ни одной конечностью. Наверно в это время у меня перестало биться сердце, я перестал дышать, а душа покинула тело.

Когда машина в которой находилась Юля была практически подмята камазом, мой мозг пережил клиническую смерть, а я превратился в телесную оболочку, по другому мое состояние объяснить нельзя.

Это как падение на асфальт с пятнадцатого этажа, а ты все еще в сознании. Все кости сломаны, кожа полопалась от удара, внутри тебя мясное рагу из твоих собственных органов и черепно-мозговая открытая, выражаясь медицинским языком.

Боль адская, но шок пока не дает до конца тебе ее прочуствовать, это как если, листок бумаги между твоей ладонью и костром, еще не жжот, но ты понимаешь что будет откат, и вот тогда ты будешь подыхать по-настоящему.

— Малыш уходим! — сквозь марево моих терзаний прорывается рычание Колуна.

— Трубы несутся сюда.

— Малыш! В сторону блядь! — срывается на крик голос друга.

А в моей голове дикий гул вперемешку с металлическим звоном, которые заблокировали мою мозговую деятельность и по всей видимости дизактивировали инстинкт самосохранения.

— Сука сдохнуть хочешь, я сказал в сторону!

Колун прыжком снес меня с места, где уже через секунду прошла лавина из труб, образуя железные, высокие холмы из металла.

— Малыш, какого хуя ты устроил?

— Ты не слышал что я тебе кричал или не видел несущиеся на тебя трубы, а? — читая лекцию и озабочено всматриваясь в мое без признаков жизни лицо. А после смял мое тело в крепких братских обьятьях.

— Они ушли брат, слышишь. Ушли. — взволнованый голос друга так близко что закладывает уши.

— Я видел как их тачка выскочила из под этой махины.

— Снегурка жива! Очнись давай. — сжимает пальцами мое плечо.

Осознание что самого страшного не сучилось пришло, но эмоции уже не поддаются не одному контролю. Ярость, злость, гнев затопили меня и завладели моим рассудком, и я не знаю что может остановить этот селевой поток внутри меня.